Леонид Головня - Вкус «лимона»

– Почему она за мной бегает, если такая воспитанная?

– Наверно потому, что вы на Павла похожи. Как вы ее называли?

– Никак не называл. Там, где я вырос, всех собак Шариками, Бобиками и Тузиками величали. Я попробовал, вроде не годится имя. Свистел, она подбегала.

Женщина рассмеялась.

– Да, на Тузика Лесли не тянет.

Коля посвистел. У него получилось многоразовое колено:

– Фью, фью, фью, фью. Фью-у-у…

У женщины слетела с лица улыбка, по лицу пробежала тень, она засуетилась, надевая лыжи.

– Комон, Лесли! Летс гоу хом! – скомандовала по-английски.

Коля встрепенулся.

– Зайдите, отметим событие, праздник на носу, – предложил он по-английски.

– Мы, видимо, коллеги. Вы что заканчивали? – спросила она, застегивая крепления.

– За рубежом работал.

– Не могу у вас задерживаться, – сказала шатенка, не поднимая головы. – Для меня – грустный праздник. Общие друзья ждут. Спасибо, что сохранили Лесли. У вас нет веревки какой-нибудь? Я без поводка тут оказалась.

Коля вошел во двор, сорвал с дачной террасы бельевую веревку. Незнакомка привязала ее за ошейник собаки и заскользила по лыжне. Собака понеслась рядом.

Из телевизора, хрипящего от несовершенства антенны, сообщили об очередной гадости в городе. После «Новостей» запустили шоу. Кайф не получился. Коля вздохнул. Мысли шли тяжелые. Выпитое вино выталкивало из-под корки мозга скопившиеся страхи и… самый главный страх. Коля представил, что будет в посольстве из-за подписи.

«Торчит за его спиной американский флаг. Консул, вылитый Клинтон в темном пиджаке с красным галстуком, держит перед собой папку документов и ставит галочки в квадратиках перед пунктами анкеты: здоровье заявителя – о’кей, психически не наблюдался – о’кей, профессия повар – о’кей, образование – о’кей, английский – о’кей, в фашистах и коммунистах не состоял – о’кей, наркотики не перевозил – о’кей! Отметил следующий десяток важных и неважных «о’кей». Открепил листок с заключением.

– Распишитесь здесь, мистер Эсмеральдов. – Он протянул Коле ручку и листок.

Коля задрожал, посмотрев на листок, и расписался.

Клинтон взял листок, посмотрел на Колю и нажал кнопку на столе. Как в мультике, мгновенно сбежалось десяток чиновников, белых воротничков. Склонились над бумагой, оттесняя друг друга. Слышались отдельные фразы:

– Первые три буквы похожи…

– Наклон слова смущает…

– Стоит послать на экспертизу…

Все разом повернулись к Коле.

– На экспертизу! На экспертизу! На экспертизу! – заговорили вместе и по очереди.

Клинтон заиграл на саксофоне, белые воротнички расступились… Восхищенно смотрели на хозяина…»

Коля спал за столом, уткнувшись в рукав. Из телевизора звучал саксофон. Стрелки часов вышли на утренние цифры. Музыка смолкла. В теленовостях Новый год «шагал по планете». На Тайм-сквер, в Нью-Йорке, под крики толпы блестящий шар полз вниз.

Мела февральская метель. Коля услышал за дверью шорох, открыл и увидел у порога Лесли. Собака виляла хвостом, была вычесана от репьев, шерсть лоснилась. Она шумно отряхивала капли растаявшего снега. На ошейнике болтался обрывок веревки.

– Лесли! Сбежала, паразитка!

Коля раскочегарил печку, наготовил на плитке еды.

Шатенка пришла пешком в дубленке с капюшоном, в свитере, в теплых сапожках. Увидела Лесли.

– Целый месяц никаких поползновений не было, и на€ тебе!

– Я объявление приготовил, – указал Коля взглядом на бумажку на столе. – Собрался на станцию, да не выедешь сейчас.

Она взяла листок и прочитала вслух:

– «Лесли появилась. Жду, Николай», – и засмеялась. – Надо сюда дописать: «Продается славянский шкаф».

– Зачем?

– Не помните? Так шпионы общаются. Я не представилась прошлый раз, ускакала на радостях, невоспитанная особа. Ника!

Она протянула красную от мороза руку. Коля пожал.

– В такой холод без обеда собаку не отдам. Сидите тут до весны.

Стопка «Коммерсанта» перекочевала на пол к печке. Они ели за освободившимся столом.

– Кажется, переусердствовал я с печкой, – вытирая со лба пот, сказал Коля. Он встал, прибил в глубине огонь в топке, подергал заслонку трубы. – Жарко!

– Дача у вас роскошная. Зимой, конечно, накладно протапливать?

– Не моя дача, – признался Коля. – Я сторожем работаю.

Она посмотрела на него удивленно.

– Это… после зарубежа-то!

– Жизнь по-разному складывается. Не пропадем! – бодро ответил он.

– Надо идти, темень спускается. Мне далеко.

– Провожу, – сказал Коля, – поджентльментствую перед «невоспитанной особой».

Лесли лежала на соломенном коврике. Коля посвистел. Собака поднялась, подошла. Ника нахмурилась и опустила голову. С ней явно что-то происходило.

– Что с вами?

– Павел точно так свистел.

– Ну вот, наделал я дел на дорожку. Хотите, я вытворю что-нибудь?

– Что?

В глазах Коли сверкнул азарт, появился шанс задержать гостью.

– Пожар устрою. Пойду побью, кого найду. На машине разгонюсь, и – на лед скакнем, покрутимся на льду! – Он вскочил, забегал по комнате, схватил спички и нож. Сыграл сумасшествие.

Она искренне испугалась.

– Ни в коем случае! Бросьте спички!

– Тогда я развеселю вас.

Он начал сбрасывать одежду. Она испугалась еще больше. Оставшись в плавках, Коля выскочил в дверь, в пургу.

– Ника! – крикнул издалека.

Она вышла за ним. Невзирая на ветер и снег, Коля прыгнул в высокий сугроб и исчез. Снег шевелился – он пытался ползти сквозь снег. Не получилось, высунул голову. Выскочил. Подбежал к Нике, схватил за руку и потащил. Она вырвалась, упала, поднялась, обсыпанная снегом, принялась отряхиваться.

– Ты веселый! – Она незаметно перешла на «ты». – Завидую. Сторожем устроился и в ус не дуешь.

– Дую в ус, только не выдувается ничего! – крикнул Коля из сугроба.

Он прыгал, падал, вставал. Запел «Катюшу». Попытался схватить ее за свитер. Ника убежала в дом. Здесь она остановилась, подождала. Коля не шел, и песни не слышалось. Ника выглянула в дверь, прикрывая лицо от ветра. Коля лежал на сугробе, раскинув руки и вытянув ноги, как Христос на распятии.

– Пока не поможешь встать, не поднимусь. Замерзну, умру! Не поднимусь!

– Я боюсь к тебе подходить, ты меня всю вывозишь.

– Не хочешь, не надо! – Коля свесил голову в снег.

Она нерешительно двинулась вперед. Остановилась.

– Боишься – не помогай! – Коля дрожал.

Ника протянула руку. Он встал без ее помощи и побежал в дом. В тепле дрожь не прекратилась. Испуганный Коля обхватил себя руками, натурально тряс подбородком. Вскочил, достал бутылку водки, налил в стакан.

– Стоп, стоп, стоп! – запротестовала гостья. – Только глоток, если не хочешь неделю валяться. Остальным я разотру. Массаж – мое хобби.