Го Цзинмин - Знаешь, сколько опало во сне лепестков...

Когда мы были в предпоследнем классе, Спичка навестила нас. Увидев её покрасневшие и распухшие губы, я подумала, что её опять били, и только потом я узнала, что это была помада, причём последняя новинка. Денег, которых стоил один тюбик, хватило бы мне на неделю. Мы, обнявшись, ходили с ней по кампусу и встречали прежних учителей, которых очень интересовало, чем теперь Спичка занималась. Она отвечала, что работает на панели, после чего те убегали как ошпаренные.

Когда мы были на первом курсе, Спичка ещё раз приехала к нам. Теперь Спичка уже не работала на панели, а была сутенёршей. Она гордо и ломливо заявляла: "Я больше не угнетённый!" Она говорила, что секс-индустрии она теперь как рыба в воде. Ещё она говорила, что заставляла других запомнить её имя с помощью известного произведения Андерсена. Я сначала не могла понять, что общего могло быть у детских сказок и секс-индустрии, но Спичка тут же разъяснила мне. Представляясь, она каждый раз говорила: "Я — Спичка с девочками". Я подумала, вот плутовка! Байсун сказал, что её руки по локоть в крови девственниц, а я представила себе Спичку, когда она отправляет девочек в гостиницу, как раньше продавали черных рабов,— всё та же преступная торговля людьми.

Да, забыла сказать, настоящее имя Спички непорочнее любой девственницы: Тан Шусянь [30] (娴) Шусянь — "искушённый в целомудрии". .

Войдя в зал прилёта, я увидела, как издалека ко мне быстро и решительно приближалась писаная красавица. Спичка и впрямь хорошела с каждым годом: винно-красные волосы, выпрямленные ионным кондиционированием, ледово-синие солнечные очки, потрясающее вышитое платье... Я вспомнила её, какой она была ещё зелёной девочкой, когда ушла от нас, а теперь — очаровательная красавица. Я живо представила себе, как мужики обмеряли её своим раздевающим крысиным взглядом. Красота — это всегда хорошо, особенно в сегодняшнем мире, когда всё решает имидж. Раньше где бы мы с Вэньцзин не оказались, всегда были в центре внимания, но рядом со Спичкой... эх-х... с удовольствием побуду мебелью.

Спичка бросилась ко мне, сняла очки, и только мы с ней потолкали и попинали друг друга, выражая нашу многолетнюю тоску друг по другу, она бросила мне: "Блядь, что у тебя за говёные самолёты, керосин что ли кончился, сколько лететь можно?" При этом у неё на лице не дрогнул ни один мускул. Я стояла перед ней и мне ужасно хотелось провалиться, все мужчины вокруг, наверное, были в предобморочном состоянии, кто бы мог подумать что под обликом красавицы скрывается сердце стервы. Похоже, это мой крест.

Спичка уже больше полгода, как приехала в Шанхай, но так и не стала сюсюкать, как все шанхайцы, продолжая рычать по-пекински. Она спросила меня:

— Чего тебе в Пекине не сиделось? Зачем в Шанхай пугать народ приехала?

— Ну, я подумала, не всё же столичному люду меня терпеть, не в одном же мне месте всё время народ пугать, вот я и приехала.

Я не могу удержаться, когда кто-то подкалывает меня, я сразу что-нибудь скажу в ответ. Спичку не удовлетворило моё объяснение:

— Ты мне тут шутки не шути, что на самом деле случилось?

— Да ничего,— сказала я, опустив голову и волоча за собой багаж. — Просто я цветочным горшком разбила голову одному мальчику, и решила сюда от ментов убежать.

Спичка пнула меня в ответ и сказала:

— Слышь ты, блин, если твой отец и отец Вэньцзин захотят, то весь Пекин раком поставят. Если бы ты даже ему кувалдой череп раскрошила, тебе бы убегать не пришлось. Колись давай.

Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Мне девушка Гу Сяобэя отвесила две пощёчины, после чего я убежала сюда прятаться от стыда.

Я сама не ожидала, как легко мне дастся эта фраза.

Спичка лишь понимающе промычала в ответ. Я не могла не восхититься ей про себя. Даже повидавшие свет люди, например, Вэйвэй или Вэньцзин,— любой подпрыгнул бы на три метра от этой новости, но Спичка сохранила полное спокойствие. Наверное, все наши девчачьи воздыхания для неё, как дым,— эфемерны, туманны и призрачны. Я вдруг подумала, что повела себя крайне трусливо, убежав в Шанхай: обидевшись, я, словно черепаха, только и смогла, что спрятаться в свой панцирь, я здесь целый год буду тосковать, а Гу Сяобэй, наверное, будет там веселиться в Пекине.

Мы со Спичкой в течение двух минут шли, каждая замкнувшись в себе и опустив головы. Вдруг Спичка подпрыгнула на месте и, замахав кулаками, заорала на меня: "Линь Лань! Чё за херня! Разве не ты его девушка?!"

Только я вышла из здания аэропорта, как у меня зазвонил телефон — это был дядюшка Чэнь. Перед моим отъездом в Шанхай отец специально нашёл мне человека, мол, чтобы тот заботился обо мне в Шанхае. На самом деле, он искал кого покруче на тот случай, если я опять во что-нибудь вляпаюсь. Ведь, как говорит моя мама, я настоящий магнит несчастий, всегда попадаю в истории.

Я взяла трубку: "Дядюшка, где вы сейчас?" — спросила я с невинностью цветка. Думаю, если бы Вэньцзин услышала меня в тот момент, то точно захотела бы убить меня. Из телефона мне ответили: "Смотри вперёд, вперёд. Видишь небесно-голубую машину? Я бросила взгляд в ту сторону и увидела средних лет мужчину, приветливо машущего мне рукой.

Я схватила Спичку за руку и побежала к нему. Мужчина в чёрном костюме — очевидно, водитель — положил мои сумки в багажник, я подошла к дядюшке Чэню, взяла его за руку и передала ему, что глава семьи всё время вспоминает о нём, а также выразила надежду на перспективы дальнейшего сотрудничества в работе и жизни — прям как на встрече глав государств.

Я была очень довольна собой, но вдруг меня бросило в холод, в жуткий холод: я забыла, что за мной стоит Спичка. Если бы она от возбуждения выдала что-нибудь вроде: "Костюмчик неплохо сидит, девочку не хочешь?" — то я бы точно умерла прямо на месте. Но на деле я недооценила Спичку: она тоже пожала ему руку, сказала пожелания на будущее, обсудила последние новости — как настоящая светская дама.

В машине я почувствовала небольшую усталость, закрыла глаза и откинулась, а Спичка с дядюшкой Чэнем по-прежнему вели беседу о том о сём, и благодаря их диалогу я вновь поняла, что в этом мире жуть как мало тех, кто разбирается в людях, потому что старик Чэнь сказал фразу, которая сильно вывела меня из равновесия. Он сказал Спичке: "На тебя посмотришь, сразу видно, что интеллигент, наверное, вместе с Линь Лань учишься?" Я открыла глаза и увидела, как Спичка смотрит на меня очень сложным взглядом, то ли смеясь, то ли нет. Я знала, что он значит, но я поставила её в игнор.

Мы въехали в район храма Цзинъаньсы, вокруг замелькали европейские особнячки, и дядюшка Чэнь сказал мне: "У меня здесь есть дом, поживи пока там". Во мне это не вызвало никаких эмоций, а вот Спичка чуть слюной не подавилась. Я тихонько спросила, что с ней. После долгого молчания из неё выскочило несколько слов: "Ну и бабла у мужика!"