Виталий Кравчук - Дело №888

«Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (из посланий апостола Павла);

«При сем скажу: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет.» (из посланий апостола Павла);

«…сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами.» (из посланий апостола Павла).

Итак, защита Говорова расположилась примерно на пятнадцати листах рукописного текста, началом которого было слово «Самооговор». Как говорится, в начале было слово… А день между тем близился к концу. За работой я не заметил, как он пролетел, поэтому вечер нахлынул неожиданно, застав меня врасплох. Особых планов не было, тем более что Платон сегодня не мог порадовать меня своим присутствием. На улице было еще светло, да и не так поздно, поэтому я решил пойти прогуляться по вечернему теплому Суздалю и полюбоваться его красотами.

За два часа прогулки я успел посмотреть Суздальский кремль, Ризположенский монастырь и музей деревянного зодчества, церкви и постройки которого поражают своей простотой и в тоже время изысканностью. Церкви, построенные без единого гвоздя, являют собой настоящие чудеса архитектуры. Подобные шедевры деревянного зодчества я видел лишь в Кижах, когда по молодости ездил в Карелию на свадьбу к друзьям.

На часах – половина восьмого. Я вспомнил, что собирался еще пройтись по торговым рядам, чтобы купить Вовке каких-нибудь самодельных игрушек с местным колоритом.

Торговые ряды Суздаля – это особенное место, живущее своей жизнью. Здесь можно найти уникальные вещи типа пуховых платков, шапок и валенок, сделанных пару дней назад. Летом ярмарка изобилует оригинальными поделками из бересты, деревянными авторскими игрушками, картинами с видами Суздаля и прочими приятными безделушками.

Походив по рядам, я купил Машке расписные деревянные пяльцы для вышивки. Ей очень нравится вышивать крестиком. Кому-то это занятие может показаться смешным или старушечьим. Но это не так. Сначала я тоже подсмеивался над Машкой, но когда увидел вышитый крестиком альпийский пейзаж необыкновенной красоты, то пошел сверлить дырку, чтобы повесить его в рамке на стену. Машка придумала красивую легенду, суть которой сводилась к тому, что вышитый крестик почти как крест. Каждый стежок – благодарение Богу.

Вовке я купил замечательную деревянную игрушку. Миниатюрные курочки, собравшись в кружок, клевали зернышки на расписном поле. Курочками можно было управлять с помощью нехитрой конструкции из ниток и привязанного к ним небольшого груза. Расплатившись за игрушку с милой бабулькой, укутанной, несмотря на лето, в теплый платок, я направился обратно к дому.

– Не забудь исповедаться, сынок, – догнал меня чей-то голос.

Я обернулся и встретился взглядом с бабулькой, которая из милой мгновенно превратилась в злую. Ее недобрый взгляд просвечивал меня как рентген, пытаясь испепелить.

– Вы ко мне обращаетесь? – спросил я ее.

– А к кому же еще? – ответила бабушка. – Говорю тебе – исповедуйся, а то поздно будет.

– Что поздно-то? – усмехнулся я.

– Сам знаешь что, – тихо прошептала бабка. – День суда близок.

– Какого суда, о чем вы? – раздраженно спросил я. Но бабка уже не слушала и отвернулась к соседке, торгующей деревянными ложками.

«Выжившие из ума бабки встречаются не только в Москве», – отметил я про себя и пошел прочь. Захотелось спать, свежий воздух опьянил.

На следующий день я собрался ехать домой. На календаре было тридцатое августа, а значит, пора было возвращаться, чтобы встретить начало осени дома. Как быстро пролетело время – с момента первой встречи с Говоровым прошло уже больше трех недель. Суд уже не за горами, а еще столько дел.

От Суздаля я получил все, что хотел: набрался вдохновения, подлечил нервы, пропитался божественной атмосферой, а главное, вернул уверенность в себе. Единственное о чем я жалел – что приехал в Суздаль летом, и лишил себя удовольствия попариться в баньке, окунувшись в снежный сугроб после парной. Летом баню я не люблю. Не понимаю людей, готовых париться в бане круглый год. В жаркую летнюю погоду вместо парилки лучше выбрать купание в прохладном водоеме, а еще лучше – в море. Жалко только, что в средней полосе России его нет. Но это вполне компенсируется огромным количеством чистых озер, с берегов которых открываются потрясающие виды.

Перед отъездом я заехал к Платону попрощаться. Пообещал, что, как только закончу дело Говорова, тотчас же приеду в Суздаль и обязательно исповедуюсь. Платон сказал, что будет ждать.

Вечером меня уже встречала родная московская суета, сопровождающаяся предсентябрьскими пробками. Машка приготовила замечательный ужин, ничуть не хуже суздальских яств. Даже лучше, хотя бы потому, что я был дома и мог насладиться приятным обществом жены, сына и собаки, а также любимыми вещами, включая собственную тарелку и хрустальный коньячный бокал.

Отдохнув пару дней, я вернулся к работе. В Москве я ощутил, что уже порядком устал от дела Говорова и соскучился по старым делам. Поэтому первое, что сделал после небольшой передышки, – позвонил Макарову. Тот пребывал в отличном расположении духа, о чем можно было догадаться по громкому чавканью, доносившемуся из трубки. За время отъезда Андрюха уже успел выиграть несколько моих, а теперь уже его дел. Он был доволен, что не протирает штаны в офисе и занимается интересными, хорошо оплачиваемыми делами.

После разговора с Андрюхой на душе стало как-то тоскливо. То ли ностальгия по нормальным делам, то ли ревность к Андрюхиному успеху, то ли паранойя по поводу моей легкозаменяемости. Воистину получалось, что незаменимых нет.

На самом деле мне не хватало очередного выигрыша конкретного дела. Адвокат, долго не выигрывающий дела, раскисает, потому что не видит результат работы, а следовательно, не получает удовлетворения. Я уже привык практически каждую неделю добиваться положительного решения суда. Выигрыш дела как сильнодействующий наркотик – без постоянного употребления начинается ломка. Занимаясь делом Говорова, не ощущая видимого результата, я чувствовал свою никчемность. Наплевать на большие деньги, которые он заплатил. Главное – я не понимал, чем занимаюсь. Для чего все это, кому нужно. Меня ждали десятки бизнесменов и сотни мошенников, каждый из которых имеет конкретную проблему, в решении которой я могу помочь.

«Поскорее бы уже закончилось это чертово дело, – подумал я. – Вернусь к родным проблемам рейдерства, банкротства и неуплаты налогов».