Паскаль Киньяр - Записки на табличках Апронении Авиции

У нас обоих текли по щекам слезы. Мы сжимали друг другу руки.

Маленькие дети играли с камешками, такими же красновато-коричневыми, как их крошечные ручонки.

Однажды в Вейях [83] Вейи — древний италийский город к северо-западу от Рима. , когда нам с Матринией было лет по десяти, мы забежали в хлев днем (солнце стояло в самом зените) и наткнулись там на Мания и Децима. Они спали на куче сухой соломы, в темном сарайчике за стойлами. Мы подошли ближе, давясь от разбиравшего нас смеха. Тьма, едкий запах скота, подстилок, мочи и навоза вызывали сердцебиение. Сквозь щели между неплотно прибитыми досками пробивались полоски света; они играли с тенями, и в этом зыбком прохладном полумраке виднелись огромные колеса повозок для сена, блестели на стенах узкие полумесяцы серпов. С пересохшими губами подкрались мы к толстоногому Манию и внезапно бросились на спящих. Полуденные отблески на холодных железных лезвиях и скользкой от пота коже, быстрые, исподволь, взгляды, золото разбросанных зерен и пыли, зароившейся в столбе света, испуганное квохтанье кур, возгласы, прорвавшийся наконец хохот, и среди всего этого мы успели разглядеть устроены тела Мания и Децима, откуда извергается у них жидкость. Это случилось еще до того, как им сбрили первые волосы. Коротенькая туника Мания оказалась разорванной. Вечером нас наказали. Я вспоминаю, как, поднимаясь с тела Децима, задела рукою его бедро и почувствовала на пальцах холодную липкую мокроту. Покраснев, я взглянула на Децима. Он тоже был весь пунцовый и смотрел на меня.

Праздник Каристий.

Шестеро детей моей дочери Флавианы и крошка Луций.

Семеро малышей моей дочери Ветустины.

Двое детей моего сына Кнея.

Двенадцать — моего сына Фабриция.

Четверо — моего сына Секста.

Восьмеро детей и двое внуков моей дочери Ауфидии.

И трое малышей моей дочери Плекузы.

Моя дочь Плекуза раздражает меня: она непрерывно играет кольцами, что я подарила ей на Каристии.

Неаполитанские груши.

Сушеный виноград.

Триповая ткань из края фалисков [85] Фалиски — италийское племя, жившее на юго-востоке Этрурии. .

Пескари детей.

Двадцать четыре мешочка золота.

Обратившись к Тиберию Соссибиану, Публий говорит:

— С тех пор как мир стал сущим, дом охвачен огнем. Но именно тот факт, что дом охвачен огнем, помогает миру быть столь светлым.

Плекуза говорит о своем муже, что у него настолько же волосатый зад, насколько безволосая душа.

Проценты к календам.

Кай объявляет, что будет говорить о запахах, и выдвигает гипотезу о происхождении вони:

— До нашего рождения мы являем собою трупы — останки из той прошлой жизни, о которой ничего не помним; мы словно плаваем в бездне неведомого океана.

И пока наши матери носят нас во чреве, мы, подобно утопленникам, набираем внутрь воздуха, раздуваемся и гнием, мало-помалу поднимаясь на поверхность этого океана.

Но вот внезапно, в миг рождения, какая-то буйная, безжалостная волна выбрасывает нас на сушу. Еще Тит Лукреций Кар [86] Тит Лукреций Кар (I в. до н. э.) — римский поэт и философ, автор поэмы «О природе вещей». говорил, что во всякий день нашей жизни мы непрерывно пристаем к побережью света.

Там-то, под жгучими лучами солнца, мы и начинаем пахнуть (смердеть, вонять), и мы начинаем кричать.

И лишь со смертью вновь погружаемся в безбурную, безмолвную и бездонную пучину бытия.

Харин любит детей нежного возраста, пока у них на подбородках не вырастут волосы. Харин вожделеет к детям Ликорис. Ликорис говорит, что, когда он поднимает глаза на Сервия и Аула, у него губы сами собой складываются для поцелуя.

Четыре куска батавского мыла.

Две сотни льняных фильтров для больших кувшинов.

Две сотни десертных ложечек.

Вавилонские вышивки.

Отведя Флавиану в сторонку, я сказала ей: — Не советую тебе постоянно ублажать Никомаха языком. Он привыкнет к столь изысканному баловству, а ты однажды, когда тебя одолеет меланхолия, или мигрень, или боль в спине, испытаешь усталость и разочарование. Он же и вовсе позабудет, где у женщины то место, что назначено для мужей и не требует многих усилий. Тебе следует приучать его к продолжительности супружеских утех, а не к остроте, которой слишком трудно достигать ежедневно. Мягко, но непрерывно управлять наслаждениями мужчины — вот как должна поступать умная жена, дабы обуздать и подчинить себе супруга. А подчинив его себе, ты завладеешь его богатствами, его землями, его рабами, его дворцами и славою, пусть даже тебе не удастся проникнуть в его тайные мечты и помыслы. Управлять вожделением, дворцами и славою мужчины куда выгоднее, нежели его тайными мечтами и помыслами.

Проценты к календам.

Терпеть не могу нянчиться с младенцами, успокаивать их, тетешкать, отвлекать от жалобного плача, вытирать сопли и слюни — затем, что их кормилица наказана кнутом, или запропастилась куда-то, или умерла, и мне приходится самой играть с ними долгими часами.

Ваза Граттия [87] Граттий — римский поэт эпохи Августа, автор поэм об охоте. .

Рыба-ящерица.

Яйца, испеченные в золе.

Минутал [88] Минутал — блюдо из мелко нарезанных овощей. .

Головка вареного сыра из квартала Велабр.

Сухое вино из Ватикана хуже, чем вино из Сполете.

Тарент спел песенку о том, как «Рем является в администрацию претория». Он препотешно тряс головой и раскачивался взад-вперед. Он был очень забавен; когда он переводил дыхание, его живот натягивал тунику, и из-под нее показывался обвисший член. Дети громко прыскали, Луций и его кузен Аул со смехом передразнивали его.

У Плекузы есть необычайно красивый молодой раб. По этому поводу Публий цитирует двустишие Филомуза Кзетеса: