Паскаль Киньяр - Записки на табличках Апронении Авиции

Служанки расставляют складные кресла круг жаровни. Мрак заливает небеса. Горячие отвары источают сладкий запах меда и прянь аромат вина. Кальпетан входит вместе с нами настраивает лиру и заводит песни салиев и арвальских братьев [96] Арвальские братья (лат. arvalis — полевой, пахотный) — особая жреческая коллегия из двенадцати человек, избираемых пожизненно. В обязанности этих жрецов входило поддерживать культы особо чтимых земледельческих божеств. . Мы молча слушаем его, разглядывая пальцы своих ног.

В Септах — столик из цитронного дерева.

Гидравлический орган.

Две пестротканые тоги.

Четыре фунта слоновой кости за восемьсот тысяч сестерциев.

Двадцать четыре мешочка золота.

Таблички.

Зеленый лаконийский мрамор с прожилками.

Спатале нагревает кубок с фалернским, а сама то всхлипывает, то плачет в голос, не в силах выговорить имя Марка.

Спатале перестала выщипывать себе в промежности.

Мне кажется, все девять отверстий в моем теле зияют понапрасну, без всякой пользы. Несомненно, им становится ясно, что открывались они в пустоту. Мои девять отверстий начинают приобщаться к безмолвию смерти.

Я предлагаю Публию сопровождать меня на Сицилию, на виллу, откупленную некогда Спурием у Аниции Пробы.

Там, опечаленные разрухой, мы сможем по вечерам созерцать с террас, продолжающих Альбинскую рощу, дым пожаров за проливом, смешанный с серым маревом сумерек.

Публий пожимает плечами. И мягко вопрошает:

— Где истинная разруха?

В число вещей, что развлекают при скуке, включу я вино.

И злые сплетни о друзьях или родне.

Игру в кости.

Фрукты.

Купание.

Созерцание своего отражения в черном вифинийском мраморе.

Предвкушение квесторских подарков [97] …квесторских подарков. — В Древнем Риме высшие чиновники при вступлении в должность, по обычаю, раздавали щедрые подарки. .

Развернутый свиток книги.

Игру на лире.

И еще одно: спуститься в кухню и поесть вволю.

Среди того, что способно умилить, не указала ты возбужденного ребенка, переполненного радостью жизни и распевающего во все горло.

Старческую немощь.

Мальчика, который ради любопытства убивает своего дрозда или щенка, окровавив при этом руки. Он мучит кошку. Он тычет игрушечным бронзовым копьецом в рыже-белую ласку.

Совсем юных влюбленных, скованных стыдливостью, когда они остаются наедине, или поверженных в смущенное молчание при нашем внезапном появлении.

Краешек голубого шарфа, что вырвался из носилок и развевается там, вдали, в самом конце аллеи.

Пререкания дряхлых стариков.

Любимого человека, который вдруг, ни с того ни с сего, разражается рыданиями, хотя он не выпил ни капли, и умиляют не столько его слезы, сколько дрожащие губы.

Я обсуждала с Ликорис свои планы отъезда на Сицилию. Ликорис присоединилась к мнению Публия.

— Гнездо дикого лебедя плавает по воде, — сказала с гримаской Ликорис.

— Так же, как и гнездо водяной курочки, — сердито отозвался Публий.

— Так же, как и гнездо хохлатой гагары, — подхватила Ликорис.

Мы выпили немного густого пряного вина. Мы ели филе мурены и африканские гранаты.

Шесть раз по пять мешочков золота в XVII календы с. г.

Смешать немного меда из Гиблы с небольшой толикой гиметского [98] …немного меда из Гиблы с небольшой толикой гиметского. — Гибла (Хибла) — гора на Сицилии, славящаяся своим медом. Гимет(ос) — гора в Греции, знаменитая своим медом и мрамором. .

Я отправилась на Целиев холм. Прошла по дворцу, черному от народа (настоящий муравейник!), в парадную спальню П. Савфея и села к его изголовью. Он уже не носил свою повязку из египетской шерсти. Лежал с обнаженной лысой головой, кутаясь в хламиду цвета шафрана. Рядом, на маленьком мраморном столике, лежали роскошно изданные непристойные книги, среди них «Сибарис» и «Муссетий» [99] …среди них «Сибарис» и «Муссетий». — Сибарис — древний италийский город, известный свободными нравами и роскошным образом жизни. Разрушен в 510 г. до н. э. Муссетий — по-видимому, вымышленное имя. . Я вспомнила времена, когда мы шепотом, на ухо друг другу, перебирали победы Юлиана [100] Юлиан Флавий Клавдий (331–363) — римский император (361–363), противник христианской религии, восстановивший культ языческих богов. . В комнате пахло так, словно здесь разбился горшок с нечистотами. Мне хотелось одного: поскорее сесть в свою двуколку и вернуться на склон Яникульского холма, где ветер вольно треплет волосы людей и листву на деревьях в парке.

Публия сотрясала дрожь. Его иссохшее тело было теперь не больше, чем тело мальчика в возрасте десяти зим, а кожа сделалась совсем прозрачной. Вздумай кто-нибудь поупражнять мозги, он мог бы пересчитать кости Публия. Сперва ему никак не удавалось заговорить, волнение душило его. Он молча глядел на меня, словно человек, охваченный смертельной тоской, или солдат-наемник в бою, в тот миг, когда бог Пан [101] Пан — греческое божество, по преданию, сын бога Гермеса. Согласно поверью, его внезапное появление могло повергнуть человека в ужас и безумие. явился ему, повергнув в безумие и ужас. Но он пытался сделать вид, будто ничего страшного не происходит. Ему хотелось острить, как прежде. Он даже слегка пококетничал. Сравнил себя с тысячелетней мраморной плитою, которую мало-помалу раскалывает прорастающее фиговое деревце. Но говорил он невнятно, и голос его утратил былой бархатный тембр. Однако постепенно к нему возвращалась прежняя манера легкой светской беседы. Он вспомнил умерших друзей, наши почтенные годы и болезни; посетовал на бессонницу и, точно малый ребенок, пожаловался на неотвязную лихорадку, бросавшую его то в жар, то в холод. Потом он приказал подать немного опимийского вина со снегом, которое показалось мне превосходным. Я пыталась утешить его. Он шумно дышал, роняя слюну на грудь. Наступил вечер. Мне представился темный, сырой, заросший мхом грот с фрески Диавла.

Двое старых друзей, чьи тела так и не соединила близость. Два старых говорящих мешка с нечистотами, из сморщенной пятнистой кожи, занятые беседой, словно Эгерия [102] Эгерия — нимфа, богиня источников, согласно преданию, советница второго легендарного царя Рима Нумы Помпилия (ок. 715 — ок. 672 до н. э.). и Нума в темной глубине грота.