Борис Левандовский - Голос

Но и не утверждал обратного, верно?

Вижу новый объект, сэр. Влад толкнул дверь… и вдруг на глаза словно упала черная вуаль, его резко шатнуло и увлекло вслед за открывающейся дверью…

Туп, туп, туп…

Он открыл глаза, вспомнил, где находится, и прислушался. Ему показалось, что кто-то ходит в сером полумраке квартиры. Правое плечо и правая рука затерпли от долгого лежания на полу. Вроде бы он только что собирался перешагнуть порог этой комнаты… и вот уже она погружена в сумерки наступающего вечера – теперь Влад мог различить лишь контуры окружающих предметов.

В квартире висела такая же мутно-серая тишина: молчала стереосистема, молчали стены (Влад впервые открыл, что их молчание способно проявляться в качественно ином значении), не было слышно даже тиканья часов. Только шаги.

Будто кто-то неспешно совершает обход владений.

Вот скрипнуло за изгибом коридора в направлении кухни, где темнота свободно расправила мохнатые крылья. На секунду-две шаги замирают.

И снова: туп, туп, туп…

В сторону комнат.

Влад осторожно перевернулся на спину и приподнялся на локтях, глядя в темный дверной проем; одна нога до лодыжки выставлялась в коридор, он подтянул ее к себе, покрываясь мурашками от шуршания каблука по паласу.

Ничего. Ни звука.

Он перевел дыхание.

И опять: туп, туп…

Совсем близко, но ничего не видно, будто по квартире гуляет невидимка.

Туп, туп…

Может, подумал Влад, это тот, кому принадлежал голос? Или… Он вдруг вспомнил о теле дружка Стаса, что лежало в коридоре в двух шагах от этой двери… если все еще лежало. Влад напряженно улыбнулся в быстро сгущающихся сумерках. Нужно было сваливать отсюда. К тому же, в любой момент мог вернуться Старший Брат.

Влад проверил карманы, все ли на месте, и медленно поднялся на ноги. Его слегка шатнуло, но и только. Выйдя в коридор, он снова прислушался: а если хозяин уже вернулся? Что, если он стоит сейчас прямо за его спиной, чтобы поставить точку на всей этой игре? И на нем тоже. А?

Он шагнул к входной двери, обо что-то споткнулся и упал, раскинув руки. Одна влезла пальцами в какую-то щель – мягкую и влажную, с твердыми краями… О Господи, РОТ! Он чувствовал еще теплый податливый язык, скользкий от остывающей слюны и печеночного паштета – густой дух лизнул обоняние Влада, упруго отдался в желудке – и его стошнило. Теперь, судя по всему, оба рукава его куртки обладали собственным характерным букетом – собачьего дерьма и блевотины.

Сплюнув в сторону, Влад стал аккуратно подниматься, чтобы еще сильнее не измараться в собственной рвоте; из него вышло не так уж много, но здесь было темно, как в заднице, да и воняло не лучше. Он оказался на четвереньках, перенес вес на свободную руку и начал освобождать другую изо рта трупа: постепенно, чтобы, не дай Бог, не оцарапаться о зубы – сведенные в щепотку четыре пальца засели глубоко и чертовски крепко.

А если он меня сейчас укусит? – подумал Влад, содрогаясь. И вдруг эта сцена предстала перед ним во всем своем идиотизме и нелепости. Разве может в реальной жизни происходить что-то подобное со мной?

Пальцы, наконец, высвободились из зубастого капкана, Влад машинально отер их об одежду мертвеца, нашарил в темноте ручку входной двери и выскочил из квартиры, даже не убедившись сперва, что на лестничной площадке пусто.

Последнее, что он услышал за спиной, было: туп, туп…

Только оказавшись на улице, Влад снова обрел способность (да и желание) говорить вслух.

– Эй, ты еще со мной? – пробормотал он себе под нос, опасаясь, чтобы случайные прохожие не сочли его одним из тех странноватых типов, что бродят по городу в компании невидимок, с которыми ведут лишь им одним понятный диалог (а может, все дело в голосах, просто они тоже слышат голоса?). И еще, в чем Влад не особенно хотел признаваться себе даже сейчас: в квартире его больше всего напугал не обморок и не шаги, а вероятность (почти уверенность), что он может столкнуться с тем, кому эти шаги принадлежат, если откроет рот. Он боялся увидеть обладателя голоса.

«Я вот думаю, – отозвался тот (и Владу от этого как-то сразу полегчало), – что будем делать с твоими родителями?»

– А что? – вопрос застал его врасплох.

«Мне показалось, они считают тебя придурком».

– А что? – тупо повторил он, механически отмечая, что, выйдя из дома дружка Стаса, безотчетно проделывает в обратном направлении тот же путь.

«Просто, если тебя интересует мое мнение, их общество скверно действует на тебя. Я только хочу напомнить, что нужно быть дураком, чтобы плясать под чью-то дудку, отбросив собственные правила. И так – всю жизнь?»

– А я и не собираюсь, – отвязано бросил Влад. – Слушай, а что тогда случилось?

«Обморок», – была лаконичная отповедь.

Несмотря на то, что отец должен был вернуться только следующим утром, идти домой у Влада не было никакого желания, и на развилке он повернул совсем в другую сторону.

– Уходишь?

Влад лежал на широкой двуспальной кровати гостиничного номера, снятого на вечер в отеле «Днестр» около трех часов назад. Девушка, рыжеволосая и заметно полноватая в бедрах, которая, возможно, была старше его на год-другой, ничего не ответила, поскольку вопрос относился к разряду чисто риторических. Владу нравилось наблюдать, как она одевается не испытывая ни тени смущения.

В начале этого вечера он толковал с одним сутенером, заломившим, как посчитал Влад, бессовестно грабительскую цену. Он пытался торговаться. «А может, отсосешь мой член?» – молвил сей достойный муж. В итоге, Влад снял Инну, славную девушку, что работала самостоятельно.

– Тебе было хорошо? – Спросил он, слегка краснея. Инна (если ее действительно так звали) хмыкнула и опять промолчала.

– Может, хочешь еще шампанского? Или пива?

– Нет, спасибо. – Она уже полностью оделась и, присев на край кровати, стала обувать туфли, странно смотревшиеся на улице, но здесь выглядевшие вполне уместно.

– Знаешь… ты у меня первая, – доверительно улыбнулся Влад и закурил, продолжая смотреть на нее. Проститутка встала, одернула юбку вниз и пригладила ладонями по бокам, демонстрируя всем видом, что его откровения интересуют ее не больше, чем секреты тувинского горлового пения.

– Пока, – она взялась за тонкий ремешок сумочки, вмещавшей, помимо известных атрибутов ремесла, газовый баллончик, пейджер и остывший хот-дог, и накинула на плечо. – Если что, теперь знаешь, где меня найти.

– Постой, – Влад приподнялся на локте, когда она направилась к двери номера. – Я хотел у тебя кое-что спросить.

Она повернулась, недовольно кривя чуть подкрашенные губы.

– Хочешь трепаться – плати, такса та же. Кино смотрел? – Она никогда так не разговаривала с клиентами, которые ей нравились, даже если оплаченное время кончалось, а их вдруг пробивало на ля-ля. Просто этот ей не нравился. Настолько, что она ничего не могла с собой поделать. Не потому, что он внушал ей какое-то особое отвращение своими манерами старательно заискивающего девственника (их у нее перебывало с три дюжины, и кончалось это почти всегда одинаково – почти так, как сегодня) и не его стремлением подолгу, словно через лупу, рассматривать то, что у нее между ног, или слюнявить колени. А потому, что она не могла отделаться от навязчивого ощущения, будто кто-то постоянно находится у нее за спиной и наблюдает – от ощущения невидимого кого-то еще. Это, конечно, было глупо, но все равно заставляло ее напрягаться и сбивало с толку. И еще ей казалось, что этот рохля с воняющими подмышками и дряблым животом знает про него . Несколько раз она интуитивно улавливала в его поведении такие намеки, словно он постоянно подмигивает куда-то в сторону – и это было хуже всего. А ведь она полагала, что такими вещами ее давно не пронять.