Эмиль Брагинский - Тихие омуты

Варваре Петровне нельзя было отказать в быстроте реакции:

– Видите ли, в нашем районе совсем нет преступности. Личный состав милиции болтается без дела. А они ведь на самоокупаемости. Вот дом отдыха и арендует машину вместе с водителем.

– Я счастлив, что приобрел дом в районе, где нет преступности! – воскликнул Каштанов.

– Теперь она есть, – недвусмысленно сказала милиционерша.

В доме вся компания расселась за праздничным столом. Каштанов разливал шампанское. Варвара Петровна отодвинула свой бокал:

– В доме подозреваемого я не пью!

– Минуточку, а в чем меня подозревает диетсестра? – развлекался подозреваемый. – Я еще никого не отравил.

– Диетсестра – это «крыша», – призналась Варвара Петровна. – На самом деле я следователь.

– А я академик, но это тоже крыша, – продолжал веселиться распоясавшийся доктор. – На самом деле я черт знает кто. Поднимаю бокал за именинницу, она-то, надеюсь, вне подозрений?

– Тогда я пригублю. – Варвара Петровна была не чужда логики.

– Джекки, – проникновенно начал Антон Михайлович, – я счастлив, что встретил вас, то есть тебя! Ты удивительная, ты красивая, у тебя бесподобные ноги, я это заметил, когда на тебя наступила корова!

– Итак, за ту корову! – внесла уточнение Джекки.

– И за лошадь, – добавил Владик, – не говоря уже о тиграх!

Трое с чувством выпили, а Варвара Петровна пригубила.

– Закусывайте, гражданин следователь! – радушно угощал хозяин.

– В доме подозреваемого я не ем! – отрезала Варвара Петровна.

Владик включил магнитофон и пригласил Джекки на танец. Каштанов тотчас пригласил милиционершу и получил отпор:

– В доме подозреваемого я не танцую!

– Но танец, – подал идею подозреваемый, – удобная форма для допроса.

– Пожалуй, вы правы. – И Варвара Петровна положила руку на плечо кавалеру.

– Валяйте, допрашивайте! – предложил доктор, галантно ведя партнершу.

– А что мы танцуем? – задала первый вопрос следователь.

– По-моему, танго, – неуверенно ответил допрашиваемый. – Почему вы меня не арестовываете?

– Прокурор не дает санкцию на арест.

– Почему прокурор не дает санкцию на арест?

Получался «допрос наоборот». Спрашивал предполагаемый преступник, а отвечала следователь.

– Прокурор считает, что против вас нет прямых улик.

– А косвенные имеются?

– Косвенная улика одна. Но очень веская. Вы скрылись из Москвы в то же самое время, когда пропали деньги. Поэтому мы вас «разрабатываем», но вы – лишь одна из версий.

Каштанов разозлился:

– Вы здесь дурака валяете, а деньги до сих пор не найдены! Остановилось строительство нового корпуса, а мест в клинике катастрофически не хватает.

– Тогда помогите нам! – взмолилась Варвара Петровна. – Кто, по-вашему, мог это сделать?

Но толкового ответа у Каштанова не было.

– Я голову сломал, но не могу понять кто.

Допрос проходил интимно, вполголоса. Варвара Петровна не желала, чтобы посторонние слышали, о чем идет разговор, и потому невольно прижималась к Антону Михайловичу.

Владик, танцуя с Джекки, грустно проговорил:

– Он сказал, что ты его невеста, и ты согласилась. Он же старый и некрасивый. И похож на козла.

– Ты все-таки болван, – дружелюбно вздохнула Джекки.

– Если бы я был болваном, то не мог бы работать на телевидении! – улыбнулся Владик.

– Практика доказывает обратное, – философски заметила его партнерша.

Через некоторое время, когда застолье уже подходило к финишу, Владик снял со стены гитару.

– Женя, спой. Я так люблю, когда ты поешь.

– Ты еще и поешь? – изумился доктор. – Не невеста, а какой-то кладезь талантов.

– Вы еще ни разу не слышали, как поет ваша невеста? – насторожилась Варвара Петровна.

– Не понимаю твоей иронии, родной, – с вызовом заявила суженая и стала перебирать струны.

– Просто я вспомнил старый анекдот, – не без ехидства начал рассказывать Антон Михайлович. – Ученик-первоклассник принес отцу дневник. Тот читает: русский язык – двойка, арифметика – двойка, чтение – двойка, пение – пятерка. «Да... – вздохнул отец. – Он еще и поет»...

– Меня твои бородатые шутки не остановят, – зло улыбаясь, сказала Джекки.

– Я в восторге от ваших отношений! – воскликнула Муромова.

Джекки начала петь. Владик слушал и млел от удовольствия. Поддался очарованию мелодии и Антон Михайлович. Даже Варвара Петровна на какое-то время забыла о служебном долге. Джекки пела и иногда с загадочной усмешкой поглядывала на Каштанова.

Поскольку один из сочинителей нашей повести подвержен поэтическим мукам, авторы решили в поисках стихотворения далеко не ходить.

Ночь нависла над деревней, которая вот уже триста лет носила романтическое название Тихие Омуты. В избах один за другим гасли огоньки в окнах.

Джекки мыла посуду. Как ни странно, делала она это умело. Варвара Петровна решила помочь невесте. Впрочем, это было только поводом.

– У вас роман с правонарушителем! – вытирая тарелки кухонным полотенцем, без обиняков заявила милиционерша.

– Любить можно кого угодно! – дала отпор посудомойка. – А мой уголовник – симпатяга.

– Ну, а как он... в этом самом? – намекнула Варвара Петровна интимным тоном.

– В этом самом? – переспросила Джекки. – Варя, не задавайте нескромных вопросов. По секрету скажу – великолепен!

– И это все при живой жене! – сокрушенно вздохнула блюстительница нравов.

– У преступников своя мораль! – пояснила Джекки.

Варвара Петровна собралась уходить.

– Антон Михайлович, извините, это формальность, но прежде чем уйти я обязана взять подписку о невыезде.

– О невыезде откуда?

– Отовсюду.

– Пожалуйста.

Каштанов присел за стол, быстро написал, а затем прочел вслух:

«Обязуюсь не выезжать ниоткуда. Академик, профессор, директор Хирургического центра, президент благотворительного фонда имени академика Каштанова. Подпись – Каштанов. Тихие Омуты. 15 сентября 1999 года». Годится?

– Нормально. – Варвара Петровна взяла документ, сложила, спрятала в сумочку и направилась к выходу.