Эмиль Брагинский - Служебный роман

Самохвалов был убит.

– Понимаете... он неплохой человек... может быть, он выпил лишнего? С кем не бывает...

– Все было хорошо. Я получила большое удовольствие. До свидания, товарищ Рыжова! До свидания, товарищи!

– Всего хорошего, – прошептала Ольга Петровна.

– До свидания... Анатолий Ефремович! – многозначительно сказала Калугина.

– Извините, Людмила Прокофьевна, наверно, я переборщил, – приходя в себя, в отчаянии сказал Новосельцев. – Можно я вас провожу?

– Пожалуй, не стоит! – с показным спокойствием отказалась Людмила Прокофьевна и направилась к выходу...

– Вы не сердитесь... – подавая начальнице пальто, говорил Самохвалов. – Мне это в голову не могло прийти. И не обращайте внимания. Он нес такую околесицу...

– Нет, почему? Всегда интересно узнать, что о тебе думают подчиненные...

И Калугина покинула квартиру своего заместителя...

...Утро следующего дня. Деловой, энергичной походкой Калугина влетела в свой кабинет, сняла пальто, повесила его на вешалку и ринулась к селектору.

– Вера, принесите мне, пожалуйста, личное дело Новосельцева! – Тон Калугиной не предвещал ничего хорошего.

Пройдя через заполненный сотрудниками зал, который по-утреннему медленно втягивался в работу, Самохвалов остановился около стола Новосельцева.

– Привет дебоширу! Ты можешь мне объяснить, какая муха тебя укусила? – спросил заместитель директора.

– Не мучай меня! – страдальчески поморщился Новосельцев. – Я и так всю ночь не спал.

– Ладно, не переживай! Пойди к ней и извинись! – посоветовал Самохвалов.

– Мне стыдно показаться ей на глаза! – повинился Анатолий Ефремович.

– Любишь кататься, люби и саночки возить! – укоризненно сказал Юрий Григорьевич.

– Хорошо, я схожу. Может, повезет и она меня не примет, – с надеждой добавил перепуганный служащий.

Верочка зашла в кабинет Калугиной, передала ей папку с личным делом Новосельцева и снова вернулась в приемную.

Самохвалов, уйдя от Новосельцева, направлялся в свой кабинет.

– Доброе утро, Юра! – взволнованно встретила его Ольга Петровна.

– Здравствуй, Оленька! Мне очень приятно, что ты у меня вчера была, – ласково сказал Самохвалов.

Ольга Петровна расплылась в улыбке.

– А я здесь стою, тебя жду, хочу поблагодарить за вчерашний вечер!

– Вечер действительно удался, ничего не скажешь! – рассмеялся Самохвалов.

– А какие у тебя планы на сегодня? – поинтересовалась Ольга Петровна.

– Отдохнуть от вчерашнего. – И Самохвалов устремился в приемную.

– Доброе утро, Юрий Григорьевич! – поздоровалась с ним секретарша.

– Здравствуйте, Верочка! – Он показал на дверь Калугиной. – Здесь?

– Как всегда.

Самохвалов вошел к себе в кабинет. А Ольга Петровна усаживалась на свое рабочее место в зале рядом с Новосельцевым.

– Юра уже пришел, – сообщила она ему.

– Он сюда заходил. Советовал мне пойти извиниться.

– Толя, не дрейфь! Ты ей хамил в неслужебное время, – ободрила товарища Ольга Петровна. – Она не имеет права тебя уволить. А если попробует, мы тебя через местком восстановим! У нас не капитализм. У нас никого уволить невозможно.

– Действительно, какая муха меня укусила? – риторически вопросил Новосельцев...

В кабинете Калугина нажала на кнопку селектора.

– Вера, зайдите ко мне!

Верочка появилась на пороге кабинета.

– Вера, вы все про всех знаете...

– Такая профессия! – скромно потупилась секретарша.

– Что вы знаете о Новосельцеве?

Верочка, скрыв изумление, посмотрела на Калугину и сказала безапелляционно:

– Недотепа. Холостяк с двумя детьми.

– Как – холостяк? Какие дети? В личном деле это не отражено. – Калугина показала на личное дело Новосельцева.

– А он когда эти бумаги заполнял?.. Вы помните Лизу Леонтьеву из строительного отдела? Такая хорошенькая, светленькая, с косой?.. Сейчас она у нас не работает.

– Не помню, – созналась директор.

– Она была его женой, родила ему двух детей, а потом закрутила... Помните, ревизор к нам ходил... как его фамилия? Помните, с ушами?.. – И Верочка показала, какие большие уши были у ревизора.

– Ее не помню, а ревизора помню.

– Лиза к нему ушла... – увлеченно рассказывала Верочка. – Ну а зачем ревизору чужие дети?

– Как же Леонтьева могла оставить детей? – возмутилась Калугина. – Она же мать!

– В их семье матерью был Новосельцев! Он вообще такой тихий, безобидный, голоса никогда не повысит!

– Я бы не сказала, что он безобидный, – вскользь заметила Калугина и добавила сухо: – Вера, спасибо за информацию...

...Наконец, мобилизовав всю свою волю, Новосельцев встал из-за стола, намереваясь идти к Калугиной.

– Пойду просить прощения!

– Выше голову, Толя! – Ольга Петровна улыбкой поддержала сослуживца.

Пока Новосельцев понуро брел по коридору, в приемной Верочка уже разговаривала по телефону.

– Алена, у тебя какие планы на вечер?.. В какую компанию?.. Там мальчики будут?.. Я теперь женщина одинокая, ты давай меня знакомь!..

В приемную вошел Новосельцев и вежливо поздоровался:

– Здравствуйте, Верочка!

– Новосельцев, держитесь. Старуха сильно вами интересуется. Личное дело затребовала!

– Меня выгоняют с работы! – тоскливо сообщил Новосельцев.

– Вас? За что?

– За хулиганство!

Верочка растерялась и не нашла слов.

– Спросите, – в голосе Новосельцева прозвучала надежда, – может, она меня не примет?

Верочка проследовала в кабинет начальства.

– Тут пришел Новосельцев!

Калугина вздрогнула:

– Я его не вызывала!

Верочка поняла ее с полуслова:

– Я ему скажу, что вы заняты.

– Нет, это неудобно, – вздохнула Людмила Прокофьевна. – Пусть войдет!

Верочка вернулась в приемную, обратилась к Новосельцеву:

– Входите.

– Как она? – опасливо спросил Анатолий Ефремович.

Верочка скорчила сочувственную гримасу.

– Доброе утро, Людмила Прокофьевна! – запинаясь от волнения, пролепетал Новосельцев в дверях. – Извините... вчера... меня муха укусила!..

– Садитесь, Анатолий Ефремович! – официально предложила Калугина.

– Спасибо, – но сесть Новосельцев не решился.

– Вчера вы заявили, что во мне нет ничего человечес кого.

– Мало ли что я нес? – с готовностью оплевал себя Новосельцев. – На меня не надо обращать внимания.

– Нет, надо, – жестко сказала Людмила Прокофьевна. – Потому что вы являетесь выразителем мнения определенных слоев нашего коллектива.

– Неужели? – искренне поразился Новосельцев.

– Вчера вы меня публично оклеветали! Все, что вы говорили, – ложь! Я с вами не согласна!

– Я тоже с собой не согласен! – отмежевался от самого себя Анатолий Ефремович.

– Вы утверждали, что я черствая, – продолжала Калугина.