Дора Карельштейн - Дурочка

Что касается сочинения по русской литературе, то подготовкой к нему, вероятно, следует считать ещё то время в Пихтовке, когда я начала читать художественную литературу задолго до того, как пошла в школу.

Поэтому моего запаса прочитанной литературы должно было хватить для того, чтобы написать что-нибудь типа : «Луч света в тёмном царстве» драматурга…Островского или показать «Как закалялась сталь» в одноимённом произведении коммуниста …Островского.

Главное было не написать то, что я, лично, думаю о прочитанной литературе, а написать то, что было на много лет вперёд заготовлено для нескольких поколений абитуриентов, в виде готовых мыслительных полуфабрикатов.

Это было трудно, но возможно, т.к. от радио уши не заткнёшь и поэтому примерное представление как надо мыслить и трактовать то или иное произведение знал каждый школьник ещё до того, как прочтёт его.

Чаще всего в чтении вообще не было необходимости, чтобы уметь сложить «сочинение» из заготовок, как из кубиков.

Забегая вперёд, скажу, что мне не повезло, т.к. я планировала писать сочинение на свободную тему, где можно обойтись без шпаргалок, пользоваться которыми я всё равно не умею.

Разочарование заключалось в том, что я впервые в жизни приехала в Ленинград, а свободная тема называлась: «Люблю тебя, Петра (первого) творенье!»(Петроград)

Пришлось писать на тему «Комсомол в Великой Отечественной Войне»

Я собрала всех героев газет и советской военной классики, объединила их готовыми пропагандистками лозунгами, позаботилась, чтобы в каждом предложении были подлежащее и сказуемое и поменьше запятых, с которыми у меня проблемы в связи с семилетним образованием и подобрала такой набор слов, где точно не могло быть ошибок и получила законных пять баллов в добавление к тем пяти, которые мне презентовал любимый вождь.

Почти всю зиму я провела не выходя за ворота психбольничного забора, работала, учила, писала письма и в промежутках спала.

Однажды, придя, домой после ночного дежурства, я почувствовала себя плохо.

В течении двух часов состояние резко ухудшалось.

Температура доходила до критической, и меня госпитализировали в инфекционную больницу с диагнозом грипп в тяжёлой форме.

Я была в бреду. Это напоминало то, что я испытывала, когда однажды в больнице мне ввели морфий: что-то среднее между тем и этим светом.

Я испугалась, что могу умереть, не испытав многого, что можно испытать.

Теперь, когда я думаю о смерти, то мне просто не хочется уходить, не хочется оставлять тех, кому, я знаю, будет без меня хуже.

Но, в общем, я готова, так как знаю все, что было и примерно догадываюсь, что будет дальше.

Теперь вопрос идёт о качестве, а не о количестве.

Немного больше, немного меньше…

Хотя, конечно, хочется как можно больше…

Но тогда я испугалась, что все оборвется на самом интересном месте, и решила, что если останусь, то буду жить так, как будто каждый день – последний!

Первым делом, думала я, если останусь на этом свете, то сэкономлю немного денег, куплю билет до Костромы и обратно, и таким образом куплю себе на Новый год несколько счастливых дней.

И когда я выздоровела, то выполнила решение, принятое в бреду.

Эти дни действительно были счастливыми.

Я узнала лучшую сторону студенческой жизни, которая отличалась от замкнутого мирка провинциального города, какими были тогда Черновцы.

Кострома тоже не была центром мировой цивилизации. Но жизнь в каждом городе и даже деревне имеет свой особый колорит, где кипят свои большие и маленькие страсти.

Чаще всего не имеет значения, какой это город, важнее в какую попадёшь среду.

В студенческую среду я тогда попала впервые и она мне показалась легкой, интересной и весёлой.

Столовая самообслуживания, которая резко отличалась от исторического ресторана на Кобылянской, поразила меня большим количеством девушек и парней, которые обедали вместе и были запанибрата.

Студенты и студентки зубрили, рассказывали анекдоты, веселились и никто особенно не был озабочен замужеством или женитьбой.

Секс еще не отпочковался от любви в отдельное понятие, а входил в любовь как ее составная часть.

После этой поездки все человечество для меня стало делиться на две части – на тех, кто уже поступил в институт, и на тех, кто, как я,должен поступать.

В Костроме была настоящая зима.

В новогоднюю ночь мы были на студенческом маскараде, потом катались на саночках с горки, стояли на берегу Волги.

Потом я испытала всё, что так боялась не успеть….и убедилась, что это не такое уж плохое мероприятие.

Правда я не в обиде на зануду– девственницу, которая так долго держала меня в «ежовых рукавицах», не давая насладиться значительно раньше этим «лакомством».

Что позволило мне никогда не отделять любовь от секса и не заниматься ими по отдельности, так как в совокупности они приносят такое состояние счастья, которое я ни с чем сравнить не могу.

Эта неделя в Костроме была как награда.

В бреду иногда приходят бесценные идеи!

Когда прощаешься с жизнью, то яснее видно, что в ней суета, а что важно.

Если думать о жизни и смерти как об одном понятии, то открывается много неожиданного. Много позже, когда я училась на третьем или четвертом курсе института, мы проходили практику по патологической анатомии, т.е. мы присутствовали целую неделю на вскрытии свежих трупов.

Студенты к 3-4 курсу привыкают к трупам и смертям и свободно едят в анатомке пирожки.

Однако лично я свободно воспринимаю трупы физические, но не могу, видя труп, не думать о его судьбе, когда он еще был человеком. Я мысленно возмущалась: «Подумать только, мы жрём пирожки, а для кого-то наступил конец света»!

В ту неделю недостатка в трупах не было, и наш учитель небрежно бросил: «Ну все, пошли висельники!» Оказывается, в этом тоже есть система.

Наступает какой-то период и «клиентами» патанатомической лаборатории становятся в основном вешающиеся.

О причинах, побудивших разных людей к этому, можно было только догадываться.

Одна женщина, например, имела одну грудь, другая была ампутирована много лет назад. Когда мы вскрыли грудную клетку, то все легкие были поражены метастазами рака.

Возможно, она каким-то образом узнала об этом и решила повеситься, не дожидаясь мучительной смерти.

Как – будто повеситься легче !

Хотя может быть она повесилась совсем по другой причине и совсем не знала, что зря поспешила, так как ей в любом случае уже были отсчитаны дни.

К нам доставили труп мужчины, вероятно, он утром позавтракал, попрощался с женой и отправился на работу. Не исключено, что она попросила его по пути домой купить хлеба, но ему не суждено было вернуться домой……