Эмиль Брагинский - Московские каникулы

– Я и есть миллионерша!

Последнее, что успел крикнуть ей вдогонку Гриша:

– Брюки бы надела, простудишься! В плед завернись!

Ответом ему был стук каблуков.

Теперь уже Гриша выглянул в окно, но что-либо разглядеть в кромешной тьме было невозможно. Фонарь, который торчал на столбе посередине двора, по идее должен был гореть, но он не горел, как и многие его собратья в столице и других городах нашей страны. Не освещать улицы, а тем более дворы, – это уже наша устоявшаяся традиция.

Лучана вылетела на улицу, подбежала к машине – найти ее, даже в темноте, было несложно, – и тут Лучана поняла, что погорячилась, сразу поняла. Да и как не понять. Устраиваться на ночлег в любой машине – не большой подарок, а в той, у которой нет верха… Нет, конечно, она идиотка, вспыльчивая идиотка. Надо возвращаться обратно, и немедленно, пусть он сам, негодяй, импотент, спит в этом корыте, да, вернуться и там сказать ему – пошел вон отсюда! Это звучит! Пошел вон!

Лучана забралась в автомобиль, с головой замоталась в плед. Она ни за что не унизится до того, чтобы вернуться в дом. Вроде бы попросить прощения. Лучше она замерзнет и умрет в этом проклятом дворе, пусть потом замучают Гришу угрызения совести. Нет, не замучают. У него нет совести. Она его ненавидит и не простит, никогда и ни за что!

С этой мыслью Лучана уснула как убитая.

Гриша, наоборот, никак не мог заснуть. Промучавшись час, не меньше, он встал, кое-как оделся и вышел во двор. Тихонько подкрался к машине… клетчатый плед мерно вздымался и опускался. Человека внутри пледа видно не было, но раз плед дышал, значит, внутри него человек был. Грише полегчало, он улыбнулся, направился обратно к дому и через пару минут спал. Снилось ему, ну конечно, снилось ему, что спит он не один, а с Лучаной. А ей снилось…

Снилось синьоре, что они с Гришей едут из Рима в Ассизи. Есть такой знаменитый маленький городок, где двадцать четыре тысячи жителей и двадцать четыре собора – один другого краше. А самый знаменитый из них собор Святого Франческо, где на втором этаже великие фрески Джотто, авторство которого оспаривают теперь некоторые искусствоведы, но ведь они и должны что-то оспаривать, иначе останутся без работы.

От собора Святого Франческо почти вертикально карабкаются в гору узкие улочки, еще более узкие от выставленной прямо на мостовой дивной керамики. И снится Лучане, что Гриша, который ведет машину, едет куда-то наверх, похоже к самому небу, но на миг теряет бдительность, потому что крепко обнял Лучану и прошептал ей нежные слова.

Он потерял бдительность, и машина покатилась вниз, сшибая и вдребезги разбивая керамику, машина скатывалась вниз, все набирая и набирая скорость. Шум и почему-то холод.

Лучана дико закричала, открыла глаза, и…

…увидала скопище возбужденных людей возле машины, в которой она, Лучана, лежит полуголая, лежит скрючившись, а какой-то наглый тип держит в руках ее плед:

– Под пледом пряталась, сука!

И услыхала разные голоса:

– Машину хотела угнать!

– А кому она, на хрен, нужна, эта Гришкина рухлядь?

– Ей нужна!

– А может, это бомж?

– Бомжи такие колготки не носят, ты посмотри какие – лакированные колготки! – И толстая баба нахально схватила Лучану за ногу.

Лучана опять закричала, громче прежнего.

А мальчишки уже мчались вверх по лестнице, мальчишки заколотили по двери Гришиной квартиры:

– Дядя Гриша! Дядя Гриша! Ваш драндулет угоняют!

Гриша вскочил с постели и как был, в одних трусах и босой, вылетел на лестничную площадку и кинулся вниз. Собака, естественно, кинулась следом.

Во дворе толпа уже расходилась, машина стояла на месте, жива и целехонька, но Лучаны в ней не было.

– Тут тетя была, где она? – Гриша оглядывался по сторонам.

– Ее милиция заграбастала! – равнодушно сообщил алкаш, который спозаранку уже раздобыл бутылку пива и теперь любовно ее поглаживал.

Гриша выбежал со двора на улицу и увидал милиционера, который уводил Лучану. Она завернулась в плед, значит, плед ей вернули, зато отняли свободу. Судя по тому, что утро выдалось прохладное, можно было предположить, что в данный момент плед для Лучаны был дороже свободы.

– За что вы меня арестовали? – ныла Лучана.

– За все! – последовал исчерпывающий ответ.

Гриша догнал парочку:

– Лучана, я здесь, я с тобой!

Сюрприз тоже был с ними. Он умудрялся делать свои неотложные дела и при этом не отставать.

– Этот болван думает, что я собиралась угнать твою машину! – пожаловалась несчастная.

– Болвана припомним! – пообещал блюститель порядка. – А ты, голый, мотай отсюда! – приказал он Грише.

– Этот болван, – злилась Лучана, – не верит, что я гражданка Италии!

– Вы поосторожней с болванами, – предостерег милиционер, – а насчет гражданства, если вы гражданка Италии, то почему говорите по-русски? Я гражданин России и не говорю по-итальянски!

– Она правда из Италии, – стал заступаться Гриша, – она у меня снимает комнату!

– И потому ночует в машине! – усмехнулся милиционер. – Глупо врете!

– Ты болван! – В Лучане пламенем горел итальянский темперамент. – Ты не понимаешь поэзии!

Прохожие, все как один, оглядывались на забавную троицу. Милиционер, полуголая женщина, вместо одежды на ней клетчатый плед, и голый мужчина, то есть не совсем голый, трусы на нем были. На собаку, на которой тоже не было никакой одежды, никто внимания не обращал.

Они подошли к милицейской машине, стоявшей у тротуара. Милиционер распахнул дверцу, и Лучана покорно полезла внутрь, Сюрприз, не спросив позволения, шмыгнул за ней, Гриша тоже забрался внутрь.

Поехали и приехали, не требуется особой сообразительности, чтобы догадаться: приехали в то самое отделение, где уже дважды побывала Лучана.

Начальник, увидев старых знакомых, сначала побледнел, потом покраснел, потом тяжело задышал.

– Женщина доставлена, – рапортовал милиционер, – за попытку угона автомобиля. Она меня при исполнении служебных обязанностей три раза обозвала болваном!

– Мало! – прохрипел начальник.

– Доброе утро, товарищ начальник, – поздоровался Гриша, – как вы себя чувствуете? А у меня инсульт!

– Я вся изнервничалась, господин начальник, – вступила в беседу Лучана. – Вы не угостите меня кофе? Каждое утро я начинаю с кофе.

– Уйдите! – простонал начальник. – И чтоб я вас больше никогда не видел, даже в страшном сне! Уйдите в Италию! Италия – это далеко?

– Очень далеко, – сказала Лучана.

– Какое счастье! – выдохнул начальник. – Вон отсюда!