Елена Сазанович - Всё хоккей

– Это мои дела, – отрезала Смирнова.

– Нет, Надежда Андреевна, это и мои дела.

Я прикрыл за собой дверь. У меня закралось предчувствие, что совсем скоро это станет лишь моим личным делом. Как-то в один миг меня вдруг перестала мучить совесть перед Смирновой за то, что я отнял у нее мужа. Перед человеком, отказывающимся от памяти, чувство вины пропадает. Но это не означает, что вина исчезает совсем. Она существует независимо от моего желания или воли. Она материализована в пространстве и может умереть только со мной. Даже, если я ее тысячами изощренных способов сумею загладить. И даже если ее, по логике уголовного закона, нет совсем.

Разыскать Матюхина оказалось проще, чем можно было ожидать. Правда, для этого мне пришлось заглянуть в общество автогонщиков, представившись вновь журналистом, но уже из спортивной газеты. Лысоватый очкарик в хорошем костюме не вызвал подозрения, и хорошенькая белокурая секретарша в приемной даже не заглянула в список. А мило мне улыбнулась, скорее не мне, а куда-то вдаль, видимо, при этом представляя лицо Витьки. И мечтательно протянула.

– Матюхин известный парень! Шебутной очень! А так мог бы большую карьеру в спорте сделать. Но не захотел. Очень уж любит на рожон лезть. Странно, что вы про него решили написать. Хотя… Возможно вы и правы. Положительный герой сегодня неинтересен.

– А он герой отрицательный?

Секретарша наморщила узенький лобик, словно мой вопрос поставил ее в тупик. Но тут же нашлась с ответом.

– Скорее, он просто герой. Если хотите, герой скандалов, – она печально вздохнула, видимо, вспомнив свои встречи с Матюхиным. – Не люблю скандалистов (видимо, из встреч с Матюхиным ничего не получилось).

– Вот и не верю! – я шутливо погрозил ей пальцем. – Какая девушка не любит скандалы, и какой парень не любит быстрой езды?

– Ну, тогда вам действительно по душу Матюхина. Он обожает и быструю езду, и скандалисток, – и она протянула адрес автосервиса, где в перерывах между бешеными гонками коротал свое время Матюхин.

Этот парень оказался точь в точь, каким я его представлял в своем воображении. Невысокого роста, крепкого сложения, с бандитской скуластой рожей. Как и положено, для полного завершения образа, под глазом виднелся свежий синяк. Но это ничуть не лишало его обаяния.

Он сидел на корточках, ко мне спиной, и копался в моторе «Жигулей».

– За тачкой явился? – не оборачиваясь, спросил он низким хрипловатым голосом.

– Да нет, по твою душу, – я мгновенно сообразил, что с ним не стоит играть в игры про журналистов. А лучше поскорее перейти к делу.

– А к чему тебе моя душонка понадобилась? – он медленно поднялся с корточек и повернулся ко мне лицом. – Уж не для покупки ли? Много тут охотников купить мою душу, да не получится, во!

Он бесцеремонно показал фигу.

– У меня на лбу написано – «Не продается!».

– И под глазом у тебя тоже это написано.

Он машинально притронулся грязной ладонью к синяку. Тот почернел еще больше.

– Говори – чего надо, очкарик! А то засвистишь пулей! А если опять бабки начнешь мне пихать за сбавку скоростей, то знаешь, с какой скоростью с этими бабками я тебя вышибу!

Я вдруг вспомнил, сколько мне денег предлагали за сомнительные сделки на хоккейной площадке, и я спокойно, без всякого зазрения совести на это шел. Да, еще полгода назад мы бы с Матюхиным вряд ли нашли общий язык. Но теперь, похоже, у меня был шанс. Я уже играл на его стороне.

– В этом я не сомневаюсь. Поэтому сразу скажу. Вернее спрошу. О девушке твоей… Жене.

В один миг Матюхин как-то поник, сгорбился, стал меньше ростом, вся его бравада улетучилась. И он тщательно стал вытирать мокрой тряпкой руку, словно поскорее хотел ее отмыть.

– Женя, – тихо повторил он. – При чем тут Женя? Я не понимаю. Жени больше нет. И не будет. Никогда не будет.

Он говорил медленно, нараспев, так, словно каждое слово давалось ему с невыносимой болью.

– Я знаю, – в унисон ему тихо ответил я.

Реакция Матюхина была непредсказуема. Он вдруг побагровел, сжал кулачищи и бросился на меня. Но я еще умел отражать удары. И только когда он мне въехал по колену, я вскрикнул от страшной боли, и опустился наземь.

– А говорили, что играешь честно.

– Ты чего, чего! – он подскочил и помог подняться. Когда я, хромая, сделал пару шагов, он все понял.

– Ты это, очкарик, прости меня! Я же и понятия не имел, что ты подстрелянный. Я и впрямь честно играю. И чтобы в больное или запрещенное место. Да ни в жизнь!

– Вот и хорошо, – я, опершись о трость, сделал еще пару шагов, чтобы убедиться, что с ногой все в относительном порядке. А заодно окончательно воззвать к совести Матюхина. – Вот и замечательно. Значит, у нас получится честный разговор.

– А о Женьке я могу говорить только честно. Так всегда было. Или честно говорил или молча бил. Но тоже честно.

– Вот и прекрасно, честный парень. Где мы можем спокойно все обсудить?

Вскоре я ждал Матюхина в кафе, на углу перекрестка, неподалеку от автосервиса. Я занял место у окна и мрачно наблюдал, как перед моим носом мелькают машины на огромной скорости. Они изворачивались друг от друга, ловко перегоняли друг друга, пыхтели, кряхтели, мычали и злились. Мне показалось, что кто-то играет в компьютерную игру, умело переставляя их с одного места на другое. Иначе бы они наверняка врезались друг в друга, иначе бы наверняка на дороге воцарился бы хаос.

Из открытого окошка повеяло запахом бензина и гари. Я недовольно поморщился. Мне вдруг до боли захотелось почувствовать запах сосен, потоптаться по траве, вдохнуть прохладу летнего утра. Мне вдруг до боли захотелось тишины. Я ругал себя, что сегодня утром не уехал на дачу с Надеждой Андреевной. Мне уже тяжело было переносить эту гарь, визг тормозов и бешеную чужую скорость. И куда они все торопятся? И зачем? Я не мог уже этого представить. Мне оставалось лишь их пожалеть.

Витька явился, когда уже принесли заказ. Картофельное пюре, венские сосиски и пиво. Он успел переодеться, но выглядел так же – в рваных джинсах, вытертой майке и яркой бейсболке он еще больше походил на хулигана.

– Классное место выбрал! – он кивнул за окно и даже глубоко вдохнул прогорклые ароматы улицы. – Обожаю машинные запахи! Аромат бензина… Вот это кайф! Нет, ну ты скажи, пацан, что может быть вкуснее! Я как в лесу побываю, так сразу и дурею! Аллергия на чистый воздух! Все какое-то сладенькое, свеженькое. Ужас какой-то! Как люди живут в деревнях? Там же задохнуться можно! А от тишины вообще сдохнуть! А тут… Красота! Ты погляди, как классно они носятся! Вот житуха! Я бы кажется, вот так, в машине и жизнь свою всю прожил, если бы такое было возможно. Кажется, вот так бы всю жизнь мчался, мчался, мчался. Но, увы, такое невозможно. Иногда приходится ходить, и даже, ужас какой, – стоять на месте! И вообще, упаси Боже – просто лежать. Мне скорость нужна, ты понимаешь, я без скорости, как рыба без жабров! У этих, уличных, правда, ее маловато! Но под сосиски и пиво и так сойдет.