Александр Ермак - Офелия и Брут
- Название:Офелия и Брут
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Ермак - Офелия и Брут краткое содержание
В сборник рассказов «Офелия и Брут» вошли 12 рассказов Александра Ермака:
«Души моей гангрена»,
«Белка»,
«Куколка»,
«Озеро сладких слез»,
«Напарники»,
«Облачко»,
«Моей Ольге»,
«Любишь – не любишь»,
«Душ»,
«Лунный свет»,
«Семьдесят третий»,
«Офелия и Брут».
Все рассказы сборника объединяет тема взаимоотношений мужчины и женщины, двух таких разных «существ».
Офелия и Брут - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Орион… Кассиопея…
И справа.
Я не повернул головы. Я догадался:
– Любишь – не любишь?
И услышал:
– Любишь – не любишь?
Слева.
– Любишь – не любишь?
Справа.
– Любишь – не любишь?
Впереди.
– Любишь – не любишь?
Сзади.
– Любишь – не любишь?… Любишь – не любишь?… Любишь – не любишь?…
И я смотрел вверх. А вниз не хотел. Потому что не желал их видеть. Я знал, что они только и ждут, когда перевернусь на живот и посмотрю. И тогда они вцепятся в меня взглядом:
– Любишь? Не любишь?
Анна, ее мать, Лилало, Венера и еще много-много других женщин, девушек, девочек. Они одинаково смотрят оттуда и ждут:
– Любишь? Не любишь?…
А я смотрю на звезды. И я плыву между ними и между тех, что слева и справа:
– Что еще нужно?
– Разве еще что-то нужно?
– Кто сказал, что еще что-то нужно?…
И молчим. И млеем. В забытьи. В забытьи… «Глазки закрывай…»
– Баю-бай… Баю-бай…
Качала меня мама.
– Люблю.
И бабушка:
– На конфетку.
– Люблю.
Крутит задом Венера.
Снова Анна смотрит в упор.
Ли-ла-ло…
Мой язык нем. Под веками – соль. И кто-то бьет меня по ноге. Не сильно. Но ритмично: раз, раз, раз. Надо открыть глаза.
– Солнце!
Оно там, где были звезды. Оно нависло надо мной. Ощупывает меня своим жгучим взглядом. А кто-то бьет по ноге. Не сильно. Но ритмично: раз, раз, раз.
Поворачиваю голову – пирс. Я бьюсь ногой о пирс, с которого меня столкнула Лилало.
Я снова в том же месте. Море не взяло меня – вернуло. Так ничего и не решив. Так ни на что и не решившись.
Я взмахнул руками и легко доплыл до того места, где можно встать на ноги. Вышел на песок. В мокрой одежде побрел к гостинице.
Милиционер на лавочке покачал головой:
– А мы вас обыскались. Оперативки по прилегающим районам разослали. А домой сообщать не стали пока. Признайся, у бабы завис, купальщик?
Я кивнул, и он, записав что-то в блокнот, махнул рукой:
– Иди. Хо-хо… Все мы мужики – одинаковые…
Девицы, сматывающие удочки после ночной ловли у бара, заохали, глянув на мой мокрый вид:
– Вам помочь. Жене позвонить?
Я отказался:
– Спасибо, проститутки.
Старик-швейцар вытянул из-под стула мою сумку:
– Вот, вас из номера еще того дня выселили. Срок-то истек…
Мой срок-то истек…
Я глянул на календарь с курортной девушкой и отметкой текущей даты. Мой срок-то истек. Почти. У меня еще есть, есть время. И я взял билет на поезд.
И вот думаю, думаю, думаю:
– Любишь? Не любишь?
Я думаю, лежа на полке. Я думаю, разминая ноги в проходе. Я думаю, куря в тамбуре. Я думаю у окна. Под подозревающие взгляды соседей. Под чайностаканное звяканье проводницы. Под угрожающее тиканье вагонных колес.
Конечно, у Анны не зад Венеры. Но грудью не уступит Лилало. И Анна не отталкивала меня никогда Венера не спрашивала:
– Любишь? Не любишь?
А Лилало может долго молчать. А Венера вертеть. А Анна быть.
Венера спала с математиком. Лилало не спала со мной – Анна.
Зачем Лилало? Венера просто не знала. Анна хотела.
Венера, прости. И ты, Лилало. Анна, Анна, Анна…
Кровь бьет меня в голову. Не сильно. Но ритмично: раз, раз, раз – раз, раз, раз. Это поезд. Он несется, несет меня, приближает. И чем дальше, тем меньше он стоит на промежуточных станциях. Ему перестают попадаться красные светофоры. И он мчится, мчится, как верный муж из командировки. На всех парах.
Я – в отчаянии. Я смотрю на спутников и, мне кажется, они тоже смотрят на меня. Кивает уснувший лысый мужик: «Любишь…» Качает головой толстая тетка с вязаньем: «Не любишь…» Проходит проводница, привычно вильнув: «Любишь…» Закусила губу соседка-девчонка: «Не любишь…»
А поезд уже втягивается в город. Улицы. Дома. Афиши. Вон на той написано: «Любишь…» Или «Не любишь»… Неразборчиво как-то…
ДУШ
Мать давно зазывала меня к себе:
– Приезжай хоть на недельку.
Я каждый раз отнекивался. Не так-то просто к ней выбраться. От столицы, где живу, до ее областного центра лететь три часа. Затем от того города до другого поменьше ехать на электричке еще два. И потом час-полтора на автобусе до родной деревни.
Между этими часами – другие часы и минуты в пересадках, в ожидании – в целом уходит не менее суток изматывающей дороги. Сто раз подумаешь прежде, чем решишься ехать.
Да и когда ехать. На выходные? Не уложишься. В отпуск? В зимний ту дорогу к деревне так порой снегом переметает, что с ней автобусного сообщения может и неделю не быть. Никто гарантии не даст, что доберешься туда или выберешься обратно вовремя.
Летний? Он у меня не каждый год. А когда, наконец, выпадает, то жена с детьми на коленях умоляют съездить с ними на море. Пытался соблазнить их деревней, ни в какую…
Не был, в общем, я в деревне уже несколько лет. Только разговаривал с матерью по телефону. Он у них на почте рядом с магазином установлен.
Вот она меня каждый раз в трубку и звала:
– Сынок, приезжай. Ну, хоть на недельку.
Я отнекивался. А в этот последний год голос у нее такой жалостливый был, что все же твердо решил – поеду. Жену с детьми безоговорочно отправил к морю одних. А сам – на самолет.
Потом электричка. Автобус. И вот он мой дом. Отсюда меня мать проводила в город в институт. И сюда я уже жить не вернулся. Полноценная работа по моей специальности нужна была только в больших городах.
Я едва узнал ее. Последний раз видел мать хоть и пожилой, но еще крепкой энергичной женщиной. А тут сидит на кровати старуха-старухой.
– Приехал, сыночек.
– Приехал.
Обнял ее, поцеловались. Она вскочила, засуетилась:
– Чем накормить-то мне тебя. Голодный ведь, с дороги.
Я отмахнулся:
– Это успеем. Мне бы помыться. Грязный весь. Пока до вас доберешься семь потов сольет, семь слоев пыли осядет…
Мать растерялась:
– Ой, деревенская-то баня сегодня не работает. И соседи не топили. А в своей я уж не помню, когда была. Воду таскать туда тяжело да и завалилась она, прогнила вся…
– Че ж, делать? – почесал я затылок.
– А ты, как я, помойся, – предложила мать, – Я ведь в деревенскую баню не хожу – далеко. К соседям так же вот не всегда угадаешь. А прошлый год нам прямо в избу чистую холодную воду провели. Такая благодать настала: таскать для хозяйства не надо и мыться можно. Нагреешь только ее в кастрюльке, станешь в тазик, польешься из кружечки…
Помылся я в тазике. Потом перекусили, чем было. Посидел немного с матерью и спать свалился – устал с дороги. А как проснулся утром, так снова этот тазик вспомнил. Непорядок это – из кружечки мыться, когда в доме и вода есть, и сын-инженер прикомандировался.
Иду к матери в комнату:
– Что-нибудь придумаем мы тебе с помывкой.
А она:
– Да не придумывай ты ничего. Времени-то у тебя всего ничего. Посиди со мной. А я уж и так обойдусь. Привыкла я из кружечки. Посиди со мной…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: