Александр Ермак - Офелия и Брут

– Григорий, она замужем, богата и верит в какого-то индийского бога…

– Григорий, знаю только, что ее привел полковник…

– Григорий, позволь представить тебя подруге моей дочери – студентке…

– Нет, Григорий, ничего…

Минус три… Четыре… Раз, два, три, четыре… Все верно…

– Артур, представь меня…

– Ты уверен?

– Как всегда…

– Лилия, разрешите представить вам Григория… Мой лучший друг…

– Лилия, вы танцуете?… Не против, если я вас приглашу?

Спокойна… Старательно следует моим движениям… Достаточно легко… Немного заучено… Ну-ка, неожиданный поворот… Не готова, ищет ритм… Боится новых нестандартных ходов…

Рука подрагивает… Прохладная и сухая… Я чуть поглаживаю ее пальцы… Она не поднимает глаз…

На повороте я практически случайно скольжу рукой по ее талии, чуть по бедру. Она вздрагивает…

Ее тело достаточно легко, пропорционально… Линии изящны, несколько угловатые скулы. Чуть припухшие губки…

Неплохие духи… Я не знаю, как они называются, но запах приятен и он идет ей…

– Лилия, вы хорошо танцуете…

– Спасибо… Я немного училась в юности… Но недоучилась…

У нее чистое произношение… Красивые интонации… Речь не засорена… Интригующая пауза…

– Лилия, как вам здесь…

– Немного скучно, как обычно… Впрочем, кажется, сейчас уже нет…

Хм?…

– Можно я приглашу вас еще раз чуть позже?

– Можно…

Она улыбается. И смотрит мне в глаза. Своими карими…

– Борис, я хотел бы представить тебе и твоей супруге моего товарища Григория…

– Очень приятно…

– О, Григорий, как вы вовремя. Вы не против поухаживать за моей женой десяток минут? Мне нужно поговорить здесь с одним человеком…

– С удовольствием…

Мы гуляем по садику. Говорим об искусстве:

– Григорий, вы не правы… Все это в прошлом… Нам достался лишь упадок, воспоминания…

– Нет, Григорий, эти эксперименты ни к чему не приведут…

– Как вы можете рассуждать таким образом, Григорий? Вы, ведь, показались мне образованным человеком…

– Да, Григорий, пожалуй, это единственное, что может извинить ваш подход…

– Спасибо, Григорий, что позаботились о моей половине…

– Артур…

– Кристина, мой друг Григорий страстно хочет познакомиться с вами…

– И пригласить вас на танец… вы не против?

– С удовольствием…

– Вы хорошо танцуете, Кристи…

– Да у меня данные с рождения, я вся в мою мать – балерину. Она – в свою бабушку. Да и дед у нас неплохо танцевал. И я, правда, танцую с детства. С утра до вечера. Это страсть. Вот только муж мой не любит и не умеет. И не хочет. Он не разделяет моей страсти. Он занят только бизнесом. И еще своими секретаршами – неграмотными кривляками, которые танцевать умеют только в постели. И еще он очень ревнив. Даже к повару меня ревнует… А вы вроде еще ничего танцуете, хотите я вас научу кое-чему весьма…

– С удовольствием…

Что-то не так с обменом веществ, даже изрядная доза духов не помогает…

– Да, вам непременно надо учиться, видите, даже на ногу вам чуть-чуть наступила… Ну, следуйте же, следуйте за мной…

– Артур…

– Дорогая, позволь представить тебе Григория…

– Катерина – обожаемая супруга моего партнера. Он приболел сегодня…

– Значит у меня есть шанс…

– …?

– …потанцевать с вами…

– Есть… Я вижу, вы так много танцуете…

– Люблю, знаете ли грешным делом… А вы так наблюдательны?

– А что остается здесь делать одной без мужа?…

Я танцую. Снова и снова. Еще раз с брюнеткой. И еще раз с зеленоглазкой. Нужно окончательно взвесить…

Гуляем по балкону.

Я:

– "Все то, что происходит в мире, -

веление вечного закона…" Э-э-э…

Она:

– "И нет тщеславней заблужденья,

чем мнить себя творцом событий…"

Мы болтаем. Но она не забалтывается:

– Мане или Моне?…

Она просто прелесть:

– Иногда я такая обжора…

– Карибский кризис?… Кажется, я что-то об этом слышала…

– Не совсем, конечно, но в какой-то степени разделяла…

Это она!.. Господи, это она!..

Как я томлюсь, ожидая ее на выходе.

Мы оба прекрасно знаем, что едем ко мне исключительно на чашку кофе. Я несу какую-то чушь. Она улыбается. Нам не терпится доехать.

Сейчас я открою шампанское. И музыка. И мы продолжим наш незаконченный разговор. Нам никто не будет мешать. До самого рассвета…, до самого рассвета… мы будем…, мы будем… болтать и смеяться. И она заснет на моем плече…

Нет. Нет. Прежде я должен буду что-то сделать…

Что-то должен буду сделать… Точно.

Вот забыл… Впрочем, вспомню… Обязательно вспомню. Мне ведь еще только семьдесят третий…

Брут, увидев ее выходящей из подъезда, встал со скамьи:

– Здравствуй…

Офелия кивнула:

– Привет. Идем?

– Идем…

Она сама взяла Брута под руку. Так было удобнее направлять его по нужной дороге. Дай Бруту волю, и он наверняка выберет самый короткий путь – свернет на тропинку за домом. По ней в минуту можно пересечь весь пустырь. А в конце него остается лишь обогнуть забор и вот уже серый бок кинотеатра.

Офелия сама частенько бегала по этой тропинке. Бегала, когда была одна. Но сегодня они вдвоем и поэтому пойдут другой, длинной дорогой. Сначала пройдутся по тротуару вдоль всех четырех подъездов дома. Под всеми окнами. На виду у всего двора.

Потом таким же образом вдоль соседских домов. Затем направятся по дороге мимо магазина. Возле него обычно собираются на велосипедах и мотоциклах парни со всего их района.

Дальше прогуляются возле сквера. Там на скамейках сидят и сплетничают все местные девчонки. И уже только потом они с Брутом направятся к кинотеатру. Постоят возле входа, поздороваются, перекинутся парой слов со знакомыми.

Брут, однако, хоть и шагнул послушно в выбранном ею направлении, от самого дома начал поглядывать на часы и все время порывался ускорить шаг. Офелии пришлось почти повиснуть на его руке, чтобы не допустить торопливости в их шествии.

Боле-менее прилично они прошли вдоль всех домов. Когда же на горизонте объявился магазин, Брут неожиданно рванул ее в сторону, потащил через переулок к тропинке:

– Опаздываем, Офель…

Постоять у кинотеатра не удалось, так как кино уже и вправду начиналось. Весь народ был в темном зале и к своим местам им пришлось пробираться на ощупь.

Усаживаясь, Офелия вздохнула. Все получилось немного не так.

Брут не заметил ее вздоха. Он сразу же во все глаза уставился на экран, где в каком-то танце тряслись крашенные от головы до пят девицы.

Офелия почти не пользовалась макияжем. Оставалась самой собой, как есть натуральной. И это от нее, а не от киношных размалевок, Брут должен был глаз не сводить.

Она рассматривала девиц и покусывала губы: не было в них ничего, в чем бы они ее превосходили. Ничегошеньки. В бедрах – узкие, на грудь плосковатые, шейки – тонкие. Только что трясутся, как заведенные.