Александр Новиков - Остров

– Что же с тобой делать-то? «Должник» ответил:

– Делай, что хочешь… Только жену и дочь не трогай.

– Из-за твоего, сука, языка мне такой срок впаяли. Я ведь вполне мог пятеркой отделаться… а?

– Я прошу: жену и дочь не трогай.

– Теперь, значит, просишь? А помнишь, какой ты на суде был смелый? – Кулак плюнул в должника и смотрел, с удовольствием смотрел, как туберкулезная харкотина стекает по лицу. Хорошо было Кулаку, невыразимо хорошо. Он сделал глоток водки, оскалился и спросил: – Ну, чего, братва, с сукой делать будем?

Панкрат оторвался на минуту от ружья, сказал:

– Завалить – да и все. И – айда поселок шерстить. Они же сейчас, поди, заначки свои прячут.

Кулак возразил:

– Завалить – это очень просто будет. Хорек сказал:

– А я вот хочу баб евонных потрахать. Обоих. И чтоб он ноги им держал.

– О! – сказал Кулак. – Это дело… Слыхал, падаль? Я сейчас бабу твою пялить буду, а ты ее держать должен.

У «должника» навернулись слезы.

К поселку подъехали с выключенными фарами, остановились на опушке, метрах в трехстах. Поселок выглядел вымершим, только в одном доме горели окна. В их отсветах в бинокль разглядели стоящий у ворот полицейский автомобиль.

Ветеринар сказал:

– Раз уже полиция здесь, так, может, разрешен конфликт?

Настоятель отозвался: мы с Глебом сходим, посмотрим… Он подхватил автомат, вылез из машины. Следом Глеб с «ремингтоном» в руках. Пашке дали ТТ: если что – прикроешь.

Ветеринар был человек религиозный, мирный, но решительный. Он тоже хотел принять участие в операции. Однако настоятель возразил:

– Нет, Петрович, тебе тут жить. Не надо.

– Или с молодой начать? – спросил Кулак. Он изображал задумчивость, издевался, кайфовал. – А если с молодой, то с роту или с заду?

Хорек подскочил, сказал горячо:

– Давай молодую двойной тягой, Кулак. Я с заду, ты с роту.

Мать закричала: нет! Нет, не надо, не трогайте ее. пожалуйста. Уж лучше меня.

Кулак захохотал: во! Сама хочет. Баба-то у тебя, долж-ничок, блядь – сама себя предлагает. Ну уж уважу.

Монахи подошли к дому с освещенными окнами, понаблюдали несколько минут. На крыльцо вышел мужчина. Из распахнутой двери упал на крыльцо прямоугольник света, донеслась музыка, голоса. Мужчина расстегнул штаны, тут же, на крыльце, помочился и ушел обратно в дом, дверь не закрыл. Часовых монахи не обнаружили, решили провести разведку. Вперед отправился Глеб, настоятель остался страховать на противоположной стороне улицы. Он укрылся за поленницей. В сыром воздухе остро пахло осиновыми дровами. Это был очень мирный запах – запах из детства, в котором маленький Миша каждое лето проводил у бабушки в деревне, в глубинке Новгородской области. Настоятель прикрыл глаза и сразу увидел речку со сказочным названием Медве-да – неширокую, в кувшинках. Увидел ужа, который много лет назад напугал его до полусмерти, и даже услышал лягушачье кваканье. Настоятель улыбнулся. И тут услышал смех. Он распахнул глаза. Впереди, в трех десятках метров, горели окна чужого дома и звучал смех. Несколько мужчин смеялись – глумливо, похабно.

Спустя пару минут вернулся Глеб. Описал ситуацию: в доме десять уголовников. С оружием. Как минимум один «Калашников» и обрез. Трое заложников – мужчина, женщина и девушка. Женщин, похоже, собираются насиловать. Настоятель задал несколько уточняющих вопросов. Глеб быстро и точно ответил и добавил:

– Да ты сам все увидишь, командир, – там в окошко все видно.

Ни один из них не обратил внимание на мельком проскочившее слово «командир». Они уже не были монахами, они уже ощущали себя на войне.

– Тогда – что, – сказал настоятель, – пойдем, что ли, старшой?

– Пойдем, командир, – просто ответил старший лейтенант Глеб Блинов. Так он себя сейчас ощущал.

Настоятель еще раз втянул ноздрями запах осины и двинулся в сторону дома.

Глеб насчитал десять бандитов. В действительности их было одиннадцать – Глеб не увидел Панкрата, который сидел в углу, в закутке между стеной и шкафом.

«Должник» – звали его Валерий Громов – произнес:

– Прошу тебя, Кулак: со мной что хочешь делай – убей, на кусочки порежь, но не трогай жену и дочку.

– Порезать? Это я всегда успею. На салат тебя, суку, покрошу. И псам скормлю. Но сперва баб твоих напялим. – Кулак выпил водки и сказал женщине: – Раком, сука, растопырься.

Глеб занял позицию напротив окна, Мастер поднялся на крыльцо. Здесь пахло мочой, а дверь по-прежнему была открытой. Мастер бесшумно скользнул в сени, встал у двери, ведущей в комнату. На улице Глеб поднял с земли старое ведро. Досчитал до десяти, размахнулся и швырнул его в окно.

– Кому сказал: раком растопырься, сучка? – произнес Кулак, и в этот момент вдребезги разлетелось стекло, в комнату влетело ведро. Все – и бандиты, и заложники – повернули головы к окну. В ту же секунду распахнулась дверь и в комнату шагнул Мастер. Навскидку выстрелил в мужика с «Калашниковым». Тот посмотрел на Мастера непонимающим взглядом, выронил автомат и упал лицом в тарелку. Головы повернулись к Мастеру.

– Встань, – сказал Мастер Громову. – И уведи отсюда женщин.

Несколько секунд Громов соображал. Он был в шоке, и Мастеру пришлось повторить.

Громов кивнул, вскочил, метнулся к жене. к дочери. Остановился, не зная, что делать… Руки у него дрожали, по лицу текли слезы.

Панкрат сидел в углу, был скрыт шкафом. Когда разлетелось оконное стекло, Панкрат вжался в угол. В руках у бандита был ТОЗ-106 – короткоствольный карабин с четырехзарядным магазином. Магазин был полон, а Панкрат умен, хладнокровен и решителен. Плюс ко всему почти трезв.

Громов увел жену и дочь. На глазах его кипели слезы. Мастер сказал ему вслед:

– Водки им налей, хозяин. Или хотя бы чаю горячего. Короче, успокой как-то.

Блинов подошел к окну, глазами спросил: как? Мастер кивнул: порядок.

На него смотрели девять пар глаз. В них был страх. А Мастер смотрел на них – на руки в наколках и на лица, на которых уже наложила свой отпечаток зона – и думал: что теперь с ними делать? Что же мне теперь с ними делать?

Панкрат очень быстро понял, что в дом пришли всего двое. ну, может третий где-то снаружи на шухере трется. Но пока реально – двое. Их запросто можно сделать. Панкрат приник к щели между шкафом и стенкой. Увидел в окне голову в черной вязаной шапочке и ружейный ствол. А на полу почти рядом со шкафом – тень. Судя по тени, человек был вооружен ППШ С четырехзарядным карабином вполне реально положить обоих. Вот только для этого нужно сначала передернуть довольно тугой, «неразношенный», винтовочный затвор. И этот классический звук, который ни с чем не спутаешь, сразу его выдаст.

Разумеется, Мастеру был известен простой и действенный выход. Когда у тебя в руках пистолет-пулемет, в магазине которого более полусотни патронов, этот вариант напрашивается сам собой. Тем более что обстоятельства тоже подталкивали к этому же варианту.