Джеймс Болдуин - Комната Джованни

– Чего попусту спорим? Не торчать же нам тут на холоде. Не поедим, так выпьем. От коньяка микробы дохнут.

И вдруг Гийом просиял – он прямо преобразился, будто под рубашкой у него был спрятан шприц с наркотиками, который в назначенный час автоматически впрыснул их ему в вену.

– Il у a des jeunes dedans, [42] Там есть молодёжь ( фр .). – сказал он, и мы вошли в кафе.

Там, действительно, сидели молодые люди. За оцинкованной стойкой человек шесть потягивали белое и красное вино, рядом с ними сидели их приятели уже не первой свежести. У окна какой-то рябой мальчик с весьма потасканной девицей крутили пианолу. За столиками в глубине стояли несколько человек. Их обслуживал на редкость чистый с виду официант. В полумраке, на фоне грязных стен и посыпанного опилками пола, его пиджак казался ослепительно белоснежным. За столами в глубине виднелась кухня, и самодовольный толстяк-повар в высоком белом колпаке, с потухшей сигарой в зубах, переваливался с ноги на ногу, как тяжело нагруженный грузовик.

За стойкой восседала дама – одно из тех абсолютно неповторимых созданий, полных неукротимой энергии, которые встречаются только в Париже, причем встречаются на каждом шагу – в другом городе их появление показалось бы крайне неуместным, как появление русалки на вершине горы. В Париже они повсеместно сидят за стойкой, точно птицы в гнездах, и высиживают свои доходы, как птицы высиживают яйца. Они видят все, что случается в их владениях, и удивиться могут разве что во сне. Впрочем, они давно уже не видят снов. Они не бывают ни злыми, ни добрыми, хотя у них есть свои привычки и повадки. Эти дамы знают все о каждом, кто появляется в их владениях. Некоторые из них – седые, другие нет, одни полные, другие – сухопарые, одни уже бабушки, другие – закоренелые старые девы, но у всех у них одинаково безучастный, но все примечающий взгляд. Просто не верится, что когда-то они сосали материнскую грудь или смотрели на солнце. Они, должно быть, пришли в этот мир исключительно для того, чтобы утолить свою жадность к деньгам, поэтому глаза у них бегают по сторонам, и успокаиваются они только, увидев кассу, полную денег.

У этой дамы волосы были черные с сединой, а лицо выдавало уроженку Англии. Она, как, впрочем, и все посетители бара, узнала Джованни и, судя по ее бурной реакции, явно симпатизировала ему. Она прижала Джованни к своей необъятной и пышной груди и проговорила грудным голосом:

– Ah, mon pote! Tu es revenu. [43] Ба, приятель! Ты вернулся. ( фр .). Наконец-то, объявился. Salaud. [44] Подлец. ( фр .). Ты, видно, разбогател, нашел себе богатых друзей, к нам и не заглядываешь! Canaille. [45] Каналья. ( фр .).

Ее сияющие глазки стрельнули в «богатых друзей», окатив нас притворно-непринужденным чарующим дружелюбием. Ей не надо было утруждать себя разгадкой каждого мгновения жизни любого из нас, начиная с рождения и кончая сегодняшним днем.

Она уже поняла, кто из нас богат и насколько богат, и сразу же смекнула, что у меня кошелек пуст. Вероятно, поэтому в брошенном на меня взгляде я прочитал мимолетное, правда, искусно замаскированное недоумение, которое тут же сменилось уверенностью, что сейчас она доберется до истины.

– Так уж выходит, – подавшись вперед и приглаживая волосы, сказал Джованни, – о развлечениях некогда думать, работа у меня серьезная.

– Tiens, – насмешливо воскликнула она, – sans blague? [46] Ну да. Шутишь, что ли? ( фр .).

– Уверяю вас, – продолжал Джованни, – хоть я совсем еще молодой, а все равно очень устаю…

– И вы рано ложитесь спать? – Она снова расхохоталась.

– Притом один, – сказал Джованни так, словно этим объяснялось все, и она снова расхохоталась, сочувственно причмокнув.

– А сейчас вы с работы или на работу? – спросила она. – Вы пришли завтракать или опохмелиться? Nom de Dieu, [47] Чёрт побери ( фр .). выглядите вы не очень серьезным. Уверена, что вы хотите выпить.

– Bien sur, – сказал кто-то в баре, – после трудового дня ему надо выпить бутылку белого вина и закусить несколькими дюжинами устриц.

Все расхохотались, каждый тайком рассматривал нас, и мне стало казаться, что я клоун из бродячего цирка. По-видимому, здесь все очень уважали Джованни. Тот немедленно откликнулся на предложение.

– Неплохая мысль, дружище, – заметил он, – как раз то, что надо.

Потом он повернулся к нам.

– Но вы еще не познакомились с моими друзьями, – сказал он, переводя взгляд с меня на женщину за стойкой.

– Это господин Гийом. – И сладеньким голоском добавил: – Мой patron. Спросите у него, серьезный я человек или нет?

– Но я не уверена, что он сам серьезный, – развязно сказала она и засмеялась, пытаясь смехом смягчить свою развязность.

Гийом, с трудом оторвав взгляд от молодых людей в баре, протянул руку и сказал улыбаясь:

– Вы не ошиблись, мадам, Джованни намного серьезнее меня. Боюсь, как бы через несколько лет он не стал владельцем моего бара.

«Он станет им, когда рак свистнет», – подумала она, но ее лицо выразило полный восторг по поводу сказанного, и она с воодушевлением пожала его руку.

– А это господин Жак, – сказал Джованни, – наш самый взыскательный посетитель.

– Enchanté, madame, [48] Очень рад, мадам ( фр .). – сказал Жак, изобразив самую чарующую улыбку, на которую та ответила ее бездарным подобием.

– А это monsieur l'Américain, – сказал Джованни, – иначе его зовут monsieur David. [49] Мосьё американец (…) мосьё Дэвид. ( фр .). A это – мадам Клотильда.

Джованни отступил, в его глазах появился огонек, лицо вспыхнуло от радости и гордости.

– Je suis ravie, monsieur, [50] Я счастлива, мосьё ( фр .). – сказала она, смерила меня взглядом, крепко пожала руку и улыбнулась.

Я тоже улыбнулся, сам не знаю, почему, я чувствовал себя крайне растерянным. Джованни как бы невзначай обнял меня за плечи.

– А что у вас хорошего можно поесть? – спросил он. – Мы проголодались.

– Сначала надо выпить, – вставил Жак.

– Тогда нам нужно сесть, – сказал Джованни.

– Нет, – протянул Гийом. Для него уйти из этого бара было равносильно изгнанию из земли обетованной.

– Давайте для начала выпьем здесь в баре с мадам Клотильдой.

Предложение Гийома возымело неожиданное действие: казалось, в бар ворвался ветер, и лампы загорелись ярче, и здешние посетители разом превратились в труппу актеров, которые собрались, чтобы разыграть хорошо им известную пьесу.

Мадам Клотильда, по обыкновению, немного поломалась, но скоро уступила нашим просьбам, сообразив, что пить мы будем что-нибудь приличное. Мы выбрали шампанское. Она пригубила бокал, произнесла несколько уклончивых фраз и в мгновение ока исчезла. Гийом даже еще не успел завязать знакомство ни с одним из мальчиков, которые потихоньку прихорашивались, прикидывали в уме, сколько денег нужно будет ему и его copain [51] Дружок ( фр .). на ближайшую неделю и умножали эту сумму на импозантность Гийома, высчитав, как долго можно будет из него выкачивать деньги. Не решили они только одного, как подобает держаться с ним: vache или chic, [52] По-скотски или прилично ( фр .). но склонялись к мысли, что vache будет, пожалуй, более подходящим. Что касалось Жака, то он в их глазах был лакомым кусочком, что-то вроде утешительной премии на скачках. Со мной дело обстояло иначе: ни о какой квартире, мягкой постели или ужине не могло идти и речи, я был, так сказать, предметом их воздыханий, желанным, но недосягаемым, потому что считался môme [53] Малыш ( фр .). Джованни. И чтобы хоть как-то выразить свое расположение к нам, они хотели поскорее избавить нас от этих двух стариков. Поэтому пьеса игралась в презабавной заговорщической атмосфере, и их вполне эгоистичные устремления были завуалированы альтруистическим пылом.