Юрий Козлов - Изобретение велосипеда

Алла Степановна вышла.

Пока она ходила, Тимофей Тимофеевич успел позвонить в роно и узнать, когда приедет очередная комиссия. А Сусанна Андреевна стояла около окна и смотрела, как рабочие разгружают какие-то длинные серые трубы. Подготовка к строительству спортзала велась полным ходом.

— Спасибо! — поблагодарил Тимофей Тимофеевич, когда Алла Степановна протянула ему потрёпанный журнал десятого «Б». Тимофей Тимофеевич пригласил обеих дам сесть в кресла напротив его стола, а сам начал быстро перелистывать журнал.

— Итак, — улыбнулся он, открыв журнал на странице «Родители». — Леннер Уно Имантович, врач-хирург, место работы — Государственный медицинский институт доцент кафедры нейрохирургии… Мать — Леннер-Петрова Наталья Ивановна, место работы — консульская поликлиника… Кстати, что это за консульская поликлиника?

— Не знаю, — ответила Сусанна Андреевна.

— Не знаю, — ответила Алла Степановна.

— Подозреваю, что справка будет именно оттуда, — сказал Тимофей Тимофеевич. — И это совершенно естественно, дочь заболела, а мать врач…

— Что мы решили? — спросила Сусанна Андреевна.

— Знаете, — сказал Тимофей Тимофеевич, — мне ведь тоже с ними возиться неохота, но давайте внесём в дело ясность.

— Будете вызывать Инну?

— Нет, — ответил Тимофей Тимофеевич. — Хотите ну… Эксперимент, что ли?

Тимофей Тимофеевич не любил слово «эксперимент» и всегда стеснялся, когда сам произносил его.

— Эксперимент? — удивилась Сусанна Андреевна. — Какой эксперимент?

Тимофей Тимофеевич улыбнулся, пододвинул к себе журнал и поднял телефонную трубку. Обе учительницы услышали, как она загудела — тоскливо и протяжно.

Тимофей Тимофеевич набрал номер. Диск трещал, словно сыпался на паркет сухой горох.

— Уно Имантович? — деловито осведомился Тимофей Тимофеевич. — Здравствуйте… С вами говорит директор школы, где учится Инна… Егоров моя фамилия, звать Тимофей Тимофеевич. Нет, нет, что вы, ничего не случилось… Инна? Я думаю, на уроке… Где ж ей быть? Я осмелился вас побеспокоить по другому делу… Видите ли, мы сейчас проводим с выпускниками беседы о профессиях, для чего приглашаем… Что слышали обо мне от Инны? Это я энергичный? Хм… Вот как, энергичный… Что ж, очень приятно… Да. Да. Вы расскажете о профессии врача, в частности нейрохирурга, может, припомните какие-нибудь интересные случаи из практики… Несколько слов о мединституте… Мы будем вам очень благодарны… Да. Да. Минут сорок… Не больше… Просто беседа. Где-то в середине мая… Конечно, я понимаю. Позвоню за неделю и предупрежу… Кстати, почему у Инны такой усталый вид? Наверное, много занимается? Знаете, эти последние месяцы перед экзаменами… А сейчас, говорят, грипп какой-то свирепствует… Что? Наоборот, приходила домой поздно? Всё время задерживалась после уроков? Зачем? А… Выпускали стенгазету к Первому мая… Что? Классная руководительница сказала — сидите хоть до двенадцати, а чтоб газета в субботу висела? Ах ты, чёрт! Я обязательно с ней поговорю… Я имею в виду классную руководительницу… Конечно. Я тоже считаю, что газету вполне можно сделать дома. Да. Совершенно с вами согласен… Уно Имантович! Значит, договорились? Очень рад был познакомиться. Да. Хотя бы заочно. До свидания… Всего вам доброго… Спасибо… — Тимофей Тимофеевич устало положил трубку, захлопнул журнал.

— Что же это вы, Сусанна Андреевна, хотя нет, вы болели… Вы, Алла Степановна… Зачем заставляете бедных учеников три вечера подряд корпеть над стенгазетой, а?

В середине дня солнце решительно оттеснило тучи к горизонту, где они вытянулись в синюю полосу, которая светлела, светлела, а скоро исчезла совсем. Солнце ломилось в окна школы, бюсты великих людей постелили на паркет коврики-тени, очертаниями напоминающие кегли. На большой перемене десятиклассник Гектор Садофьев вышел на улицу. По асфальту бегал ветерок. Бородатый дед с клюкой кормил у чугунной ограды школьного двора голубей-бормотунов. Путь Гектора лежал в крохотный скверик на другой стороне, где стояли три колченогие скамейки и росли пять могучих клёнов, ветвями заслоняющие улицу. В сквере всегда было прохладно и сумрачно. Гектор любил сидеть на скамейке, курить, и смотреть в небо. Мимо шли люди, проносились машины, но ветки деревьев создавали иллюзию отрешённости от всего этого шума. Но только Гектор уселся на скамейку и достал сигареты, неизвестно откуда появилась Инна Леннер — в коричневом школьном платье, бледная и испуганная.

— Ты здесь! — сказала она. — Теперь я знаю, почему тебя не видно в школе на переменах. Ты сюда ходишь…

Гектор кивнул, досадуя в душе на появление Инны. Он не любил быть с ней наедине. Сразу словно что-то менялось в их отношениях, а что именно, он не мог понять. Нужны были иные слова, не те, которые он говорил ей в классе. Слишком серьёзной сразу делалась Инна.

— Я не за тобой шла, — продолжала Инна. — Я ходила в автомат звонить. Я думала, что мама ещё не ушла на работу, но подошёл папаша… Он сказал, что только что звонил директор!

— Директор? — удивился Гектор.

— Я чуть не умерла. Но он только попросил папашу выступить с какой-то идиотской лекцией, рассказать о профессии врача…

— Странно это, — сказал Гектор.

— Очень странно, — согласилась Инна. — Но я с папашей специально подольше поговорила, он ничего не знает.

— Позвони матери на работу…

Инна посмотрела на часы.

— Десять минут до звонка. Дай-ка сигарету…

Гектор протянул ей сигарету и зажёг спичку. Закурила Инна неумело.

— Ты разговаривал с Благовещенским? — спросила Инна.

— О чём?

— Знаешь о чём…

— Нет. Я звонил ему три раза, но его почему-то нет дома.

— Глупо всё вышло.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю… Всё…

— Позвони матери, пусть достанет справку.

— А что я ей скажу? Где я была эти три дня?

Гектор пожал плечами.

— Посоветуйся с мудрецом Костей.

— Бесполезно, — усмехнулась Инна. — И ты сам это прекрасно знаешь. Костю не волнуют такие мелочи…

— Восемь минут до звонка, — сказал Гектор.

— А что в классе хоть говорят? — спросила Инна. Вид у неё был такой печальный, что Гектор ответил ей почти ласково:

— Инна! О тебе мне никто ничего не говорил, поскольку все считают, что я тебе симпатизирую. На меня только посматривали скорбно. Говорили больше о Косте и, должен заметить, к сожалению, ничего лестного…

— А ты стоял и слушал?

— Да. Я стоял и слушал.

— Какой ты умный! Наш супермен! Стоял и слушал.

— Пока! — Гектор встал со скамейки.

— Гектор! — Инна схватила его за рукав. — Гектор! Тебя ведь напрасно подозревают в симпатиях ко мне, нет никаких симпатий, верно? Совсем ничего нет, да? А после этих трёх дней и не может быть ничего, да?