Александра Маринина - Дорога

– Я настаиваю, – строго велел Камень. – Я требую полноты информации. Ветер наш пока еще прилетит! У него Кубок мира по биатлону, а это долгая песня, там же несколько этапов. И вообще, кроме биатлона, есть еще масса всяких видов спорта, где Ветру можно разгуляться, так что он неизвестно когда появится.

– Ну, тогда слушай. – Ворон принял вид таинственный и заговорщический. – Аэлла, оказывается, периодически звонит Андрею и приглашает в гости. Представляешь?

– Ну и что? – удивился Камень. – Они друг друга с детства знают. Что в этом такого?

– Ой, лопух ты замшелый, ой, валун ты неотесанный, – запричитал Ворон. – Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Аэлла звонит Андрею и приглашает в гости.

– Да все я слышу. Я только не понимаю, что тут особенного.

– Ты что же думаешь, она его чай пить приглашает?

– А что, коньяк?

– Вот дурень, ну дурень же ты, Каменюка, каких свет не видел! Она его в койку приглашает! Понял?

– Не может быть!

Камень вытаращил глаза и уставился на Ворона.

– Ты меня разыгрываешь?

– Да больно надо! Вот как бог свят, век воли не видать. Значит, слушай сюда: как только у Аэллы заканчивается очередной роман, она немедленно звонит Андрею и говорит, что у нее плохое настроение и ей хочется развеяться. Андрей приезжает и развеивает ее. И все. Никаких встреч, никаких романтических отношений, он ей цветов не дарит и подарки не делает. И слов, соответственно, ласковых не говорит.

– Ничего не понимаю, – Камень наморщил лоб. – Это у людей как называется? Любовь? Секс? Похоть? Я и слова-то подобрать не могу к тому, что ты рассказал.

– Это называется «общение в форме секса».

– Не слыхал про такое. Ни в одной книжке про это не написано.

– Еще бы! Это я сам придумал в ходе многолетних наблюдений за человеческими особями. У них есть общение в форме разговора, в вербальном, так сказать, виде, есть общение в форме совместных занятий, например пение в хоре, туризм, рыбалка, охота, а есть общение в форме секса, когда люди занимаются сексом не потому, что у них гормон играет и им надо физиологическую нужду справить, а потому, что они так общаются. Аэлле, например, нужно после каждого разрыва с любовником почувствовать, что она еще ого-го, что есть еще мужики, которые ее хотят и прибегают к ней по первому зову, по первому свистку. Для этого у нее есть Андрей Бегорский, который никогда не отказывается, с удовольствием приезжает и демонстрирует ей, что она ого-го и ее хотят.

– А ему-то это зачем надо? Он ее действительно хочет или он тоже общается?

– Ну, он ее с юности хочет, это ни для кого не секрет, в том числе и для самой Аэллы Константиновны. Но тогда, в юные годы, он понимал, что Аэлла для него недосягаема, и терпеливо ждал. Помнишь, он как-то сказал: сама прибежит, никуда не денется. И действительно, сама прибежала. Внешне, конечно, это выглядит так, что он к ней прибегает, а не она к нему, но поскольку она его зовет, то фактически получается, что Андрей был прав. Прибежала, никуда не делась. У Андрея бурная личная жизнь, женщины за ним табунами бегают, о женитьбе он и не думает пока, вернее, думает, но все никак не найдет такую, на которой захотел бы жениться. А если б нашел, так хоть завтра в загс, он за свою свободу не держится. И детей он хочет. Так вот, когда Аэлла его зовет, он с удовольствием приезжает, немедленно укладывает ее в постель, а потом они мирно попивают винцо и беседуют о жизни. Ой, ты бы слышал, как Андрей с ней разговаривает! Если бы он в юности посмел так с ней разговаривать, она бы его на километр к себе не подпустила. Подшучивает над ней, чуть ли не издевается, а она все терпит.

– Почему?

– Ну а как же? Если не будет терпеть, если выгонит его, то кто же ей в следующий раз будет доказывать, что она ого-го? Бегорский ведь до сих пор единственный, кому она спускает с рук, что он называет ее Алкой, а не Аэллой. Ни одному человеку не позволяет, а ему разрешает. Морщится, но терпит.

– И часто ее любовники бросают?

– Аэллу-то? Да регулярно. И знаешь, в чем парадокс? И красивая она, и яркая, и богатая, и знаменитая, а ведь ни одного своего мужика она сама не бросила. Все ее бросают, что мужья, что любовники. Интересно, правда?

– Да, любопытный феномен, – не мог не согласиться Камень. – А почему?

– Да кто ж его знает! Я за Аэллой не слежу в подробностях, не она же у нас главная героиня. Так, по случаю залетаю на нее глянуть или вижу, когда она в гости к Любе с очередными подарками приходит. Я тебе голые факты докладываю, а в причинах ковыряться у меня возможностей нету, я ж не могу разорваться – и за Любой с Родиславом смотреть, и за Аэллой, и за Андреем. Вот если бы они постоянно вместе тусовались – тогда другое дело.

«Ничего, – подумал Камень. – Спрошу у Змея, он наверняка все знает, а если и не знает, то сползает посмотрит». А вслух произнес:

– Тогда давай про Любу с Родиславом.

Люба возвращалась домой от Олега на метро. Она почти сразу, после нескольких первых недель, отказалась от того, чтобы оставаться у него на ночь, и договаривалась с Родиславом, что он не будет задерживаться на работе, а она вернется часов в одиннадцать. Если дети или родители будут спрашивать – она у подруги. Ей не нравилось ночевать у Олега, она не видела в этом никакого смысла, потому что сексуальная составляющая этих встреч не требовала так много времени, а больше делать вместе им было нечего. После первого месяца угара Люба обнаружила, что ее любовник глуповат, мало читал, и разговаривать с ним было не о чем. Ну, можно было посплетничать о сотрудниках планово-экономического отдела или отдела снабжения, но ведь этим можно заняться и на работе, в курилке, например, или в столовой во время обеда, можно было обсудить посмотренную по телевизору передачу, но ведь для этого надо было как минимум вместе посмотреть телевизор. Иногда они это делали, но каждый раз Люба ловила себя на мысли о том, что рисковать спокойствием детей и родителей ради того, чтобы просидеть час или два у экрана в чужой квартире, это такая глупость, что даже страшно становится. Телевизор можно смотреть и дома, вместе с мужем и детьми. Что ей давали эти встречи? Ничего, кроме удовлетворенного самолюбия. Но и это немало.

Во всяком случае, на ночь оставаться она перестала. Перед выходом из квартиры Олега она, как обычно, позвонила домой, узнала, все ли в порядке, и сказала, что через час приедет. Первую половину пути домой Люба проделала в приподнятом настроении, которое всегда охватывало ее при виде восторженных и жадно горящих глаз Олега и которое держалось довольно долго, если удавалось правильно уловить момент и вовремя уйти, не дожидаясь, пока его общество наскучит ей и начнет тяготить. На середине пути, однако, ее охватила неясная тревога, которая непонятно откуда взялась и так и не отпустила до самого конца, пока она не вошла в свою квартиру. Родислав встретил ее не в домашнем спортивном костюме, а полностью одетый. «Он хочет поехать к Лизе, – подумала Люба и удивилась тому, что ревность так и не оставила ее. Несмотря на договор и его джентльменское соблюдение, несмотря на Олега, несмотря ни на что – ей было неприятно. – В самом деле, зачем ему терять целую ночь, если я уже дома, а дети спят. Имеет право».