Д'Арси Найленд - Ширали

Он спустился по склону. Первый барак был в точности как все обычные бараки. Стены, крыша, все как надо. Три комнаты, расположенные в ряд, наверное, внутри разделены перегородками из рифленого железа. Дом этот построили не так уж давно. Зато второй, как видно, раньше не служил бараком. Похожий на коробку, старенький домишко, где, наверное, когда-то жил межевой объездчик, сейчас разгородили на четыре отдельные комнаты. Маоли обошел вокруг дома, заглядывая в пыльные, затянутые паутиной окна. В комнате, расположенной наискосок от той, где поселился он, все еще стоял старый очаг: прежде там, по-видимому, была столовая, или, скорее, сообразил он, кухня. Кирпичная труба сохранилась в целости, лишь обкрошилась у края.

Маколи вошел в свою комнату. Пострел по-прежнему спала. Ее лицо стало пунцовым. По временам в груди у девочки начинал клокотать кашель, и тогда все ее тельце судорожно вздрагивало, пока ее не отпускало. Маколи бережно приподнял дочку и, поддерживая ее рукой, стал растирать ей спину и грудь эвкалиптовым маслом. Делал он это очень старательно, чтобы масло хорошо впиталось. Девочка стала дышать ровнее и, почти не успев проснуться, снова погрузилась в забытье.

Днем Маколи еще раз отправился на ферму. Стряпуха оказалась толстой бабой с прыщавым лицом и копной рыжих волос, которые, седея, почему-то становились розовыми, а не белыми. Она безучастно выслушала его, продолжая завязывать фартук. Все, что ему нужно, попросил Маколи, это немного кровяного мяса, сколько ей не жалко. Стряпуха молча поплелась куда-то и вернулась с маленьким газетным сверточком. По-прежнему не говоря ни слова; она сунула его Маколи и отвернулась. Из курятника с миской яиц вышла девушка, которую он видел накануне. Он двинулся в ее сторону. Притворяясь, что его не замечает, она осторожно ступала по скользкой грязи. На ней был зеленый плащ с отброшенным на спину капюшоном.

- Эй, послушай, как насчет курятинки на ужин?

- Спросите у мистера Дрейтона, - ответила она, не глядя на него.

Остановившись у калитки, он смотрел, как девушка подходит к ней, отпирает задвижку. Капельки дождя застряли в ее непокрытых черных волосах. На бархатистой гладкой коже они блестели, как росинки пота. Для аборигенки - очень хороша, подумал он.

Маколи распахнул перед ней калитку.

- Люблю курочек, - сказал он.

Она стрельнула в его сторону черными глазищами, задорно, с вызовом. Потом хихикнула и побежала в дом. Он глянул вслед на ее тощие икры - у этих полукровок, даже самых дебелых, всегда ноги как палки.

Вернувшись к себе, Маколи мелко накрошил в котелок мяса и поставил вымачиваться на часок. Тем временем насобирал по штучке то там, то сям порядком дров. В печь вперемешку с поленьями положил небольшие камни, чтобы подольше сохранялось тепло. Потом поставил вариться на медленном огне мясо. Бульон получился крепкий. Его хватило для Пострела и на этот, и на следующий день. Маколи кормил ее с ложечки, а она сидела, опираясь на подушку, и смотрела прямо перед собой тусклыми безразличными глазами.

А на следующий день на него навалилась тоска. Скука смертная, а тут еще девчонка никак не поправится. Хмуро, дождь моросит, кругом мокрятина, от каждой тряпки разит сыростью - осточертело ему все это. Он зарос густой щетиной, глаза стали злыми.

Успокоился он, лишь когда увидел Дрейтона, направлявшегося верхом на лошади в его сторону.

Дрейтон остановил лошадь у дверей барака. На нем был черный клеенчатый плащ. Лицо розовое, свежее.

- Ну, как у тебя дела-то?

Маколи кивнул, что все, мол, в порядке. Он оперся плечом о дверной косяк.

- Уигли еще не вернулся?

- Послезавтра будет. Утром звонил. Я сказал ему насчет тебя.

- А он что?

- Считает, тебе стоит подождать тут.

- Хорошо.

Пострел закашлялась так сильно, что казалось, вот-вот задохнется. Потом, когда кашель отпустил ее, жалобно захныкала. Дрейтон встревоженно подался вперед и заглянул в комнату.

- Что, совсем ее скрутило?

- Поправится, - сказал Маколи. Ему не понравилось, что Дрейтон так всполошился.

- Дети болеют не то что взрослые, верно? - сочувственно и в то же время озабоченно сказал старик. - Нужно тебе что-нибудь? Харчи? Лекарство?

- Может, завтра снова что останется на кухне, так я бы взял. Ей кровяное мясо хорошо. И если ключ дадите, я подберу себе кое-какие кастрюли в кладовке.

Дрейтон кивнул.

- Наверно, я к тебе еще сегодня заверну, а нет - завтра утром.

- Ладно. Почитать не дадите чего?

В половине пятого Дрейтон привез ему пачку газет и журналов и большой кусок парной говядины. Он дал Маколи ключ от кладовки и разрешил стряпать в комнате, где стоит очаг. Затем уехал. Маколи торжественно дал себе слово вечно помнить его благодеяния и уныло принялся готовить ужин. Как всегда, сперва накормил Пострела, растер ее маслом и лишь после этого поел сам.

Вечером он, листая журналы, лежал на койке, но не мог сосредоточиться. Что-то ему мешало, а что - он не знал. Он сел и свернул самокрутку. Взял газету. Тут же отложил ее. Потянулся, встал, пошел, к дверям. Ему не сиделось на месте. Ожидание, неопределенность, досада взвинтили его до предела, - он просто кипел.

Он вышел на кухню. Дрова горели неярким пламенем; над ними булькал котелок. Маколи перевернул в котелке мясо и снова накрыл его крышкой. Подбросил в очаг несколько полешек. Вскипятил себе кружку чаю. Дождь лил без передышки; ветер свистел, порывами обрушиваясь на барак. Он сел на ящик возле очага и протянул к язычкам пламени ладони. Тоскливо было у него на душе.

Так сидел он, хмурый, задумчивый, когда кто-то постучал в открытую дверь. Он резко повернулся, привскочил… на пороге стояла давешняя чернявая девушка в том же зеленом плаще и с фонарем в руке. Не понимая, что ей тут понадобилось, он пошел к дверям, настороженный, удивленный. Сверху вниз заглянул ей в лицо. Девица чем-то надушилась.

- Вот, принесла тебе, - выпалила она скороговоркой. - Мистер Дрейтон велел.

Он взял журналы, которые она принесла, потом снова посмотрел на девушку и встретился с ее зовущим взглядом. Только глаза ее манили. Лицо было строгим, серьезным. Он почувствовал, как ее возбуждение передается ему, как бы окутывая их обоих одной сетью. Голос его прозвучал глухо.

- Дрейтон не посылал тебя, - сказал он.

- Нет, послал.

Она сбросила капюшон. В ее волосах алела яркая ленточка. Он еле сдерживал себя, охваченный острым, как голод, желанием.

- Дрейтон был тут сегодня. Он мне привез столько журналов - за год не прочитаешь. Чего ради ему присылать тебя? Ты сама пришла.

Теперь уже и лицо ее ничего не скрывало - на нем было то же выражение, что в глазах.

- Ну, чего ты приперлась?

Страсть закипала в нем все сильней, и ему приятно было сдерживать себя, тянуть волынку.