Д'Арси Найленд - Ширали

Но тот, которого он уложил, не остался в долгу - он здорово прикрыл ему один глаз. Это был человек молодой, как и сам Маколи, и не из тех, кто подолгу таит обиду и хмурится. Звали его Счастливчик Риган, он сам подошел к Маколи и протянул ему руку. Вскоре оба они, пьяные, пошатываясь, вместе брели по главной улице и пели «Это был тот дьявол, - виски», а затем уселись в дверях конторы подрядчика и вылавливали стружки сушеного картофеля из дыры, проделанной в огромном бумажном пакете.

У Счастливчика сыскались деньги, чтобы на следующее утро заплатить штраф, и они вместе отправились в путь. Это была их первая дорога, они подружились именно здесь, на дороге из Беллаты. Вот она, та самая дорога. Они вместе тряслись в кузове машин, благодарные за то, что их подобрали, когда спины от свэгов деревенели, подошвы жгло, а ноги опухали так, что они уже не шли, а ковыляли, как неподкованные лошади.

Маколи шагал сейчас словно в прошлом. Живые картины вставали перед ним, будто в кино. Худшую дорогу трудно было выбрать. Не глупо ли отправиться в первое путешествие по самым проклятущим местам во всей Австралии. Дорога отзывалась в каждой косточке, даже в тех, о существовании которых они и не подозревали.

Огромный круг, как крышка жестянки, и ничего-то на нем нет: ни живого, ни мертвого. Ни деревца, под которым можно было передохнуть, ни ручейка, чтобы попить воды.

Надо было взять с собой мешок с водой, Мак. Но откуда нам было знать?

Верно. Откуда?

Будь у нас вода, мы вскипятили бы ее в котелке и лавно почаевничали.

А где взять дров для костра?

Да, верно. Хоть бы одна щепка попалась.

Еще зеленые они тогда были.

Шлепали по дороге, а вокруг тишина, лишь изредка один похнычет, другой постонет. Солнце жгло, как раскаленное железо. Жажда поселилась в них, словно навсегда, и томила, не переставая, грозя свалить. Только сердца стучали, помогая не падать.

Потом Риган увидел огромную пелену воды - мираж, - но он этого не знал и только позже укорял себя, что оказался таким простаком. Нечто подобное случилось и с Маколи, ему тоже представилось видение. Они ускорили шаг и, сощурившись, всматривались вдаль. Во рту был словно муравейник. Вода… Больше они ни о чем не могли думать. Они шли и говорили о воде, от этого им еще больше хотелось пить, а жажда, в свой черед, заставляла их продолжать разговор о воде. Они с удовольствием вспоминали дождь и лужи, с необыкновенной отчетливостью вставали в их воображении реки и ручьи, каскады и водопады, берега, причалы и люди, которые пили, купались, плавали. Им приходили на память названия приморских курортов, и местных, и заграничных, и они силились воскресить перед глазами картинки, которые видели когда-то в иллюстрированных журналах.

Они шли, и им мерещились даже движущиеся предметы, какие-то тени: то целая армия людей, то автомобили, а один раз они увидели большой пароход.

Их знания географии были так убоги, а волнение так велико, что они лихорадочно принялись строить предположения, какая это может оказаться река.

Маколи сказал, что, наверное, это - Бароун, а Риган заявил, что Баруон в Виктории, а это либо Суон, либо Муррей. Скорей, Муррей, поскольку Муррей - самая длинная река в мире, такая длинная, что сама себя встречает на пути. Они перебрали все в географии Нового Южного Уэльса, все, что помнили, и Маколи наконец решил, что это Маррамбиджи. Но Риган не согласился с ним. Это вовсе не река, заявил он, а внутреннее море, о котором он так много слышал. И забеспокоился, не окажется ли вода в нем такой соленой, что они не смогут ее пить.

Но пройдя порядочное расстояние от того места, где им впервые привиделся мираж, они вдруг сообразили, что ни на ярд не приблизились к воде. К этому времени иссушенные муками жажды, ослабевшие от жгучего нетерпения, они умирали от желания отхлебнуть хоть глоток этой чудесной воды.

Не имея сил и не желая больше разговаривать, они брели, уже готовые лечь и никогда не вставать, как вдруг натолкнулись на артезианский колодец. Риган повел себя крайне странно. Он бросил свой свэг, раскинул в стороны руки, и стоя на месте, принялся попеременно поднимать то одну, то другую ногу, словно ехал на велосипеде.

Осторожно, Счастливчик!

Маколи показал ему на двух больших змей. Ноги Ригана заработали снова, только на сей раз велосипед мчался вниз с горы.

Они дали змеям уползти, потому что под рукой не оказалось ни палки, ни камня.

Риган окунул котелок в запруду, куда падала вода из трубы, и поднес его ко рту. Потом вдруг дернулся, выронил котелок и стал плеваться.

Да это же кипяток, - закричал он. - Вот дьявол! Мы, что, проклятые какие, что ли?

Маколи осторожно опустил руку в воду.

Пропади все пропадом, она и вправду была горячая.

Я чуть не ошпарился.

Маколи увидел, что из запруды вода тоже вытекает по трубе. Они пошли вдоль трубы до того места, где вода настолько охладилась, что ее можно было пить. Они черпали воду котелком и лили себе на голову. Они жадно глотали ее. Но уже через несколько минут их животы надулись, как свинцовые шары. Они икали и рыгали.

Господи, Мак, эта вода… Может быть, она отравленная?

Наверное, ею пользуются, чтобы мыть животных.

Животных? Каких животных? Кроликов?

Нет, домашний скот, лошадей, овец. Для этого и проложили трубы. Они разносят воду. Так я думаю, по крайне мере.

Но Счастливчика Ригана это не убедило. Воду травят, чтобы истреблять кроликов. Он точно знает Вскоре его страхи передались Маколи.

У меня крутит кишки, - объявил он. - А у тебя?

Тоже.

Риган встал, морщась, хватаясь за вздувшийся живот. Глаза у него лезли на лоб.

Говорю тебе, Мак, у нас в кишках полно отравы. Может, ты и прав.

Маколи тоже встал; кривясь, рыча, он схватился за живот.

Кишки, как после липкой каши, узлом завязало, - объявил он.

Но Ригана сравнения больше не волновали. С отчаянной решимостью он засунул пальцы в рот и, задыхаясь и рыгая, пыхтел, пока его не вырвало. Маколи поступил точно так же. Оба они склонились над трубой, возвращая назад ту жидкость, которую взяли там.

Потом ослабевшие, с полными слез глазами, легли, положив голову на мешки, прикрыв лицо шляпой, и уснули.

Маколи проснулся первым. Было прохладно и сумрачно. Небо затянуло облаками, которые, нарастая и темнея, окутывали землю мраком. Блеснул зигзаг молнии, яркий и неожиданный, словно выстрел в темной комнате. Земля дрогнула от раската грома. Налетел ветер, гоня перед собой шары перекати-поле. Казалось, будто бежит испуганная отара овец. А когда перекати-поле начали натыкаться друг на друга, они стали еще больше похожи на овец.

Риган проснулся и недоуменно оглядывал окружающий их мрак.

Вот это да! Будто разбили зеркало возле черного кота да к тому же в черную пятницу. Я сдаюсь.