Абель Крус - Моя вторая мама (Сериал). Книга 2

Она остановилась неподалеку от мужа, словно опасаясь подойти к нему, и тихо проговорила:

- Фелипе, я пришла просить у тебя прощения. Хочешь, я стану на колени?

- О каком прощении ты говоришь, - грустно спросил Фелипе, - если ты совсем потеряла совесть?

- Я понимаю, что я наделала, - голос Джины заглушили прерывистые рыдания, - но я не смогла устоять.

Фелипе сделал несколько быстрых шагов. Волна гнева опять поднималась в его душе. Он вплотную подошел к жене и проговорил, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик:

- Я больше не желаю тебя слушать! Вечером можешь заехать за вещами и чтобы потом ноги твоей не было в доме!

Джину охватило отчаяние, она горестно заломила руки и несколько минут не могла произнести ни слова. Стоящий рядом Херардо в смущении отвел глаза. Наконец, справившись с рыданиями, Джина проговорила:

- Что ты собираешься сказать детям, Фелипе?

Фелипе на минуту замялся:

- Ничего, я найду, что им сказать. Не беспокойся, они не узнают правду. Им незачем страдать из-за человека, который этого не заслуживает, - Фелипе сделал короткую паузу, переводя дух. - Убирайся! Уходи прочь, я не желаю больше тебя видеть!

Джина, убедившись, что ее муж не собирается прощать ее, потупив голову, направилась к выходу.

Через несколько часов Джина подъехала к дому. Она медленно вышла из машины, с минуту постояв у подъезда, словно решая, входить ей или нет. Наконец, пересилив себя, Джина поднялась в квартиру.

Дети со всех ног бросились к ней. За это время они очень соскучились по матери. Джина молча гладила их, она боялась, что не сможет сдержать слезы и разрыдается при них. Увидев чемодан в руках матери, Густаво и Джина Даниэла стали спрашивать, куда она собралась. Джина, стараясь не глядеть им в глаза, говорила, что ей срочно нужно ехать к тете Даниэле, что она даже не знает, сколько времени она там пробудет. Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы Фелипе не отослал малышей в детскую.

Оставшись наедине с Джиной он сказал, что согласен, чтобы она встречалась с детьми, но только при условии, что она не будет настраивать их против него, и только тогда, когда его не будет дома. Джина, тяжело вздохнув, согласилась.

Поцеловав на прощание детей, она вышла из дома.

…Джина вошла в палату Даниэлы и остановилась рядом с ее кроватью. Она долго молчала, не зная, как начать разговор. Сония и Ханс, которые тоже были в палате, с недоумением смотрели на нее.

Наконец Джина обвела окружающих тревожным взглядом и произнесла, обращаясь к Даниэле:

- Можно мне несколько дней пожить у тебя, пока я не найду себе квартиру. У меня больше нет семьи.

Услышав эти слова, Ханс сразу все понял. Он осторожно взял Джину за руку и вышел с ней в коридор. Ему не хотелось, чтобы Даниэла слышала их разговор. Он чувствовал свою вину, как перед ней, так и перед Джиной. В коридоре он долго молчал, потом произнес:

- Если бы у вас не было детей, мы бы поженились и уехали в Германию.

- А если нам украсть их у Фелипе? - вдруг предложила Джина.

- Джина, ради Бога, - Ханс понимал всю абсурдность этой идеи. - Вы же знаете, что это невозможно.

Прошло несколько дней с тех пор, как Джина перебралась в дом Даниэлы. Она ежедневно бывала в Доме моделей. Ей приходилось вести там все текущие дела, поскольку Даниэлу все еще не выписывали из клиники. В один из таких дней Джине пришлось уволить Арселию, которая по-прежнему приходила на работу пьяной. Джина долго не хотела этого делать, но все ее уговоры и даже угрозы не приносили результатов.

Из Дома моделей она сразу ехала в клинику, чтобы сменить Сонию и Ханса, целый день безотрывно дежуривших у постели Даниэлы, и оставалась там до позднего вечера. Все это время Джина не навещала своих детей. Она не хотела, чтобы они видели ее слезы, а кроме того, боялась, что на самом деле попытается похитить их.

Став мужем Моники, Альберто торжествовал победу. Впервые после освобождения из тюрьмы он чувствовал себя так хорошо. Даже рана, которая еще не зажила до конца, не причиняла ему особого беспокойства. У Альберто был крепкий организм, и годы, проведенные в неволе, не ослабили его, а казалось, наоборот, закалили еще больше. Поэтому он, к удивлению врачей, очень быстро поправлялся. Сейчас он уже не только мог одеваться без посторонней помощи, но и не опасался садиться за руль. Правда, Альберто еще боялся поднимать тяжести. Впрочем, ему теперь не приходилось этого делать. Ведь в его доме, как он сам любил прихвастнуть, встречаясь с Иренэ, появилась бесплатная служанка. Так что Альберто, которому после отъезда Давида пришлось некоторое время заниматься ненавистными ему домашними делами, мог сейчас вздохнуть свободно и целиком посвятить себя осуществлению своих черных замыслов.

Женившись на Монике, Альберто исподволь начал приучать ее к мысли о том, что она должна беспрекословно подчиняться ему, заботиться о нем и, главное, не задавать мужу лишних вопросов. Монике было странно слышать все это, ведь у нее дома отношения были совсем другие. Но прожженный хитрец Альберто знал, как ему действовать. Объясняя Монике ее новые обязанности, он не сказал ей ни одного грубого слова, а делал это с таким видом, как будто ему самому неприятно, но ничего не поделаешь, такова, мол, жизнь. Альберто верно рассчитал, что влюбив в себя Монику, он теперь может делать с ней что угодно.

Впрочем, Альберто не забывал и о других своих планах. Теперь, когда Моника стала его женой, он часто вспоминал о своих сыновьях. Относительно Эдуардо Альберто не строил особых иллюзий. Встретившись с ним пару раз, он убедился, что имеет дело со взрослым человеком. «А вот насчет Рубена мы еще посмотрим», - часто думал он, со злорадством вспоминая, как тот взял у него деньги.

После выстрела Аманды Альберто уже не отваживался появляться рядом с домом, где жила семья Пенья, понимая, что Аманда может попытаться завершить начатое, тем более, если увидит его с Рубеном. Да и Херардо не будет долго церемониться с ним, он ни за что не упустит возможности лишний раз показать противнику силу своих кулаков.

Рассуждая так, Альберто подошел к телефону и набрал номер. Сегодня он уже несколько раз звонил Рубену, но услышав голос Аманды, поспешно клал трубку. «Ничего, старая крыса, - со злобой думал он при этом, - тебе недолго осталось гулять на свободе». Наконец ему повезло. Понимая, что их разговор могут услышать, Альберто быстро сказал:

- Думаю, что ты не держишь на меня зла, - Альберто имел в виду свое намерение подать в суд на Аманду. - Я сам очень переживаю это.

- Нам нужно встретиться, - послышалось на другом конце провода.

Сердце у Альберто учащенно забилось, как у охотника, осторожно подкрадывающегося к дичи.