Ярослав Веров - Господин Чичиков

Хозяин тогда взял с Паляницына по-людски, собственно, как и со всех брал в таких случаях – половину наворованного. Все же он был Хозяином, и его целью были примирение и порядок в городе. Потому что это был его город, и он за него отвечал. Спросить – перед кем отвечал? Пожалуй, Александр Владимирович затруднился бы с ответом или ограничился общими фразами; впрочем, в многочисленных интервью подобные вопросы не поднимались. Он ощущал настоятельную потребность быть именно хозяином, испытывать это ни с чем не сравнимое чувство: сознавать, что для всего города Н. ты главное лицо, на тебя надеются, если не молятся, миллионы футбольных болельщиков не только Н-ской области, но и страны, что министры идут к тебе на поклон…Да что министры! Премьеров ты ставишь, и на самое президентский пост у тебя кандидатура в рукаве, словно джокер, заготовлена.

– Продолжай, – кивнул Хозяин. И небрежно посмотрел на часы.

– Чичиков объявил, что Паляницын теперь его человек.

– В смысле?

– Я не знаю…

– Угу. – Хозяин несколько мгновений о чем-то думал и вдруг спросил:

– А почему у тебя там психи сидят? Серьезных людей принимаешь…

– Вы это про лечебно-методический центр?

Хозяин раздраженно швырнул вилку на пол, в глазах полыхнуло нехорошим блеском.

– Я тебе как серьезному человеку стол приготовил. А ты как последний жид юлишь.

– Понимаете, у нас в центре возникли кое-какие… накладки. Ведь мы проводим исследования. И группа… пациентов, которых мы сочли перспективными в смысле науки и вполне безобидными в смысле поведения… Да вот хотя бы гуру Федор!

При упоминании гуру Федора лицо Хозяина подобрело: складки в уголках рта разгладились, а взгляд из бешеного снова превратился в просто колючий. Гуру Федор, что называется, сохранил Хозяину не один литр крови, которую тот мог испортить, волнуясь перед ответственными матчами.

– Ты Онищука предупреждал о своих пациентах?

– Конечно, Евгений Петрович был обязан!

– За своими подчиненными должен сам следить. Результат мероприятия уже известен.

«Вы про Онищука?» – хотел спросить Перетятькин, но вовремя прикусил язык.

– Можешь не отвечать, – великодушно разрешил Хозяин. – Смотрел я его сегодня на утренней тренировке. Парня не узнать. Профессионально работаете, специалисты.

У Перетятькина отлегло от сердца. А ведь он уже мысленно прощался с жизнью. «Так, значит, у Жеки все получилось? А что ж он тогда мне брехал, мерзавец? Ну, я его, ну я…»

– Если бы с Онищуком было что-то не так… – Хозяин сделал паузу, – другой был бы у нас разговор. Теперь, значит, по делу. На днях пришлю еще троих игроков. Прими, как полагается. И… чтобы без психов. Лишнее волнение игроку ни к чему. У команды игры через каждые четыре дня. В Лигу пробиваемся. Понял?

– Как не понять.

– Не лебези, не люблю. Дело ты делаешь. Это главное. За Онищука спасибо, и вот тебе. – Хозяин достал толстую, на взгляд Перетятьки – не менее двадцати тысяч, пачку долларов и небрежно швырнул на стол. Пачка легла точно между греческим салатом и пастью поросенка с торчащим оттуда куском хрена и пучком зелени. Несъеденный зверь грустно смотрел на деньги вставленными в глазницы клюковками. – Всего доброго. Думаю, что мы сработаемся. Для людей ведь работаем, для города. Я правильно говорю?

– Естественно, для наших болельщиков!

– Хорошо, что ты это понимаешь, – кивнул Ибрагимов и пододвинул к себе очередное блюдо.

Перетятькинская же тарелка так и осталась пустой.

Нестор Анатольевич не мог знать, что на самом деле прием, оказанный ему Хозяином, говорил о высочайшем расположении и что лишь собственная робость, а не коварство Ибрагимова, помешала ему отведать заказанных для него блюд – не надо было бояться. Будучи мусульманином, Хозяин свинины не употреблял, и раз уж заказал поросенка, то исключительно ради того, чтобы это благорасположение подчеркнуть.

Но всего этого Перетятькин не знал и покинул ресторан «У «Титаника» в смешанных чувствах. Казалось ему, что лишь чудом избежал он свирепой расправы, что вел себя на самом высоком уровне, и главное – не набросился жадно на угощение, а проявил скромность и интеллигентность.

По дороге в институт мысли Перетятькина обрели иное, практическое направление. Чем дальше он отъезжал от «Титаника», тем значительнее делался он в собственных глазах. Теперь он мог мысленно поспорить и с Хозяином и сделать пару обидных для его охранников замечаний.

«Зря он не выслушал мою концепцию о тонкоэфирных паразитах. Теперь такие дела разворачиваются, что тот, кто не владеет теорией, не владеет и ситуацией. Он просто слепой червь!» Перетятькин довольно улыбнулся: сравнение Хозяина с червем вышло столь же изящным, сколь и гротескным. И стал думать, какой грандиозный разнос учинит сейчас Жеке. Надо же, вздумал морочить ему голову.

Но тут новая мысль вернула Перетятькин в тревожное расположение духа: не столь страшен Хозяин, как «мертвяки». Две сотни «мертвяков» – а он не сомневался, что это и были вожделенные Чичиковым «мертвяки», – у него в приемной. Ведь это же сверхсущества. Они ведь могли с ним учудить шутку похлестче, нежели затягивание невидимой удавки. Перетятькин поежился. Да, это пострашнее гнева Ибрагимова. Удивительно только, что вели себя все эти сверхсущества смирно и по прибытии ОМОНа мирно разошлись.

Жеку он застал в его кабинете. Жека лежал на кушетке и рассматривал потолок. Он концентрировался, пытаясь вызвать свои гипнотические способности, активизацию которых он обычно ощущал как покалывание в районе солнечного сплетения. Когда покалывало – Жека мог внушать кому угодно и что угодно. Вчера еще покалывало, еле-еле, но покалывало. А сегодня с утра – глухо. Не помогали ни дыхательная гимнастика, ни визуальные медитации. Да он и сам чувствовал, что как супергипнотизер он закончился, весь вышел. И поправить дело невозможно.

– Лежишь, Евгений? – Перетятькин взял грозную начальственную интонацию, по крайней мере, полагал, что взял.

Жека, не отводя взгляда от потолка, иронично ухмыльнулся. «Пугал бы ты меня сейчас, будь я в силе», – подумал Жека.

– Я только что от Хозяина, – многозначительно произнес Перетятькин и сел за Жекин стол. – Я вижу, тебе не интересно?

Жека тяжело вздохнул, едва удержав себя от нецензурной брани.

– Что тебе сказать, Евгений, Хозяин нашей работой доволен. Онищук демонстрирует великолепные футбольные качества. И вот, изволь, прими свою долю. Учитывая, что нас осталось двое, я решил, что пополам будет справедливо. Фифти-фифти, так сказать.

Перетятькин принялся отсчитывать деньги из пачки Хозяина, раскладывал на столе аккуратные кучки по тысяче долларов.

Жека сел, погладил лысину.