Михаил Лифшиц - Почтовый ящик

Служба, как правило, расставляет инженеров по местам. Такие инженеры, как Таня Зуева или Маша Иванова, получившиеся из тех самых неспособных студенток, до пенсии получают младший оклад. Иногда они находят другое, более подходящее для них дело. Но другую работу поискать им тоже не по силам, и они, несчастные, так и сидят, ничего не понимая, только, в зависимости от характера, гордятся многолетним стажем, ругают начальство или возмущаются теми, кто продвигается по службе, потому что у них «все схвачено».

В большой степени из-за таких инженеров нельзя создать в «почтовом ящике» атмосферу ритмичной и творческой работы за хорошие деньги. Это они вовремя приходят на работу, вовремя уходят, но между этими двумя событиями мало что делают. Это из-за них сложилось мнение, что в закрытых институтах бездельничают. Они ничего не делают, потому что ничего не умеют делать, они развращают своим бездельем товарищей по работе.

Наверное, не каждый поверит, что наличие таких инженеров в оборонных НИИ и КБ – явление массовое, они составляют, наверное, четверть, а то и треть инженерного корпуса закрытых учреждений. Они громко кричат, что при социализме было лучше. Еще бы, тогда они получали 120 рублей в месяц, а к пенсии дорастали до 170, и на эти деньги в общем-то можно было жить. К тому же их толковый товарищ получал немногим больше. О хороших заработках, или о поездках за границу никто не смел и мечтать.

Раньше в официальные командировки, как правило на выставку вооружений, авиасалон или что-нибудь в этом роде, ездил только директор. Случались и другие командировки. Могли посадить двух—трех человек в самолет на военном аэродроме, привезти в какую-нибудь южную страну, иногда без всякого оформления. Там, в чужой стране, в автомобиле привозили на точку, где эти люди разрешали техническую проблему, возникшую в разработанной ранее системе. Никаких экскурсий. Опять в машину, на самолет, и домой. Иногда после такой поездки у командировочного возникала неизвестная нашим врачам болезнь. Тогда весь институт боролся за его здоровье, создавая какую-нибудь небывалую кровать или хирургический инструмент. Но такие поездки относились к области экзотических случаев. К тому же тот, кто ездил за границу, ничего потом не рассказывал. Во-первых, потому что нельзя рассказывать, а во-вторых, потому что нечего.

В конце века выяснилось, что наше оружие и достижения в смежных с оборонной техникой разделах науки чуть ли ни единственный конкурентоспособный отечественный продукт на мировом рынке. Наши стали торговать оружием.

Когда на инженерную зарплату прожить стало невозможно, и Тани с Манями бедствовали, способный инженер, сидевший с ними за соседним столом, ездил в командировки в Китай и Индию. И сколько он получал, было неизвестно.

Инженеры института стали довольно резко разделяться на две категории: «чистые» и «нечистые». Разделение это было всегда, но особенно ясно оно обозначилось, когда основной работой стало выполнение китайских, индийских и подобных международных контрактов. «Чистые» ведут эти контракты (большей частью переделывают наши старые разработки), иногда ездят в Китай и получают валютные командировочные, надбавки и премии. Это, как правило, приличные инженеры, знающие свой прибор или умеющие хорошо писать технические документы. «Чистые», как толстовские счастливые семьи, похожи друг на друга: из Китая они везут женам, дочерям и любовницам жемчужные бусы и шубки из козьего меха, сыновьям – кожаные куртки и дешевые китайские тестеры, а для украшения квартир – разнообразные вазы, парные и непарные, и сандаловых Будд.

Представители «нечистых» значительно разнообразней. Но большая часть их состоит из людей непригодных к инженерному труду, преобразовавшихся из тех самых тупых студентов.

Как могло случиться, что Сергей Геннадьевич Зуев, кадровый специалист, плоть от плоти «почтового ящика», приросший к нему, знавший в нем все ходы и выходы, ушел из института?

Конечно, Сережа и «малое предприятие» при институте организовал, значит с основами предпринимательской деятельности познакомился. Но ведь все это «от работы», рядом, просто новый способ организовать ту же самую работу, чтобы получить за нее больше денег.

Конечно, Сережа наступившую бедность болезненно переживал, перед семьей ему стыдно было за свою несостоятельность как кормильца, и он искал выход. Но ведь пик бедности уже прошел. Зарплата поднялась. Появились поездки в экзотические страны, которые так нравились Сереже.

Конечно, сын крепко взялся за работу в новом обществе, сам не лоботрясничал и об отце подумал. Были конечно и веские причины, и конкретные предпосылки… И все же как могло случиться?! Нет, не пойму!.. А дело было так.

Генка приехал один, без Оли, поздоровался и потащил отца в комнату.

– Слушай, отец, хочешь подработать? – спросил Гена.

– Буржуя, что ли, какого-нибудь в аэропорт отвезти? Да ведь они на «Жигулях» не любят ездить, – ответил Сережа, не настроившись на ответственный разговор.

Генка поморщился. «Мне бы в голову не пришло такую рожу скорчить при разговоре с отцом», – подумал Сережа.

– Пап, давай так, с этой минуты ни одного пустого слова. Разберись сначала, потом начнешь шутить. Значит, давай по порядку. Есть дальний клиент, который хочет вложить деньги в ценные бумаги, – стал рассказывать сын. – Нужно ему помочь разобраться, подготовить рекомендации, куда с наибольшей выгодой вложить средства. Твой гонорар – пятьсот долларов. Срок – две недели. Понял?

– Ни одного слова.

– Ладно, объясняю по пунктам, а ты кивай, если понятно, вверх-вниз, а если непонятно, то мотай головой вправо-влево, – сказал отцу нахальный Генка.

– Пошути еще с папой, негодник! – Генкина фамильярная манера разговаривать немного задевала Сережино самолюбие, но ведь сам такого воспитал, без комплексов. И Аська такая же. Так что ничего.

– Я работаю в банке. Предприятия, по-нынешнему – фирмы, которые имеют в банке счета, называются клиентами. Среди них есть дальние, немосковские фирмы. Одна такая фирма хочет на свои деньги купить акции, облигации, векселя и тому подобное, что называется «ценные бумаги». Купля-продажа таких бумаг – тоже один из видов заработка. Они попросили у банка рекомендацию, как это сделать. Наше руководство предложило им заключить договор с банком, чтобы мы для них покупали-продавали, сами при этом зарабатывали, ну и отвечали бы перед ними. Клиент так не хочет. Просит рекомендаций, чтобы начать эту деятельность самостоятельно. Самому, без банка, хочется ему этим заниматься. Наши отказались: «Банк – не консалтинговая фирма». Это значит, что за свои рекомендации мы будем отвечать. Если они, действуя по рекомендациям, проиграют, то мы будем виноваты, а исправить ничего не сможем. Тогда клиент обратился ко мне: «Дай рекомендации лично, не как работник банка». Я своим местом в банке дорожу, левыми работами не занимаюсь. Но их не прогнал, а сказал, что есть человек, кандидат наук, он сделает.