Алексей Слаповский - Синдром Феникса

— Прием применил.

— Какой прием?

— Ты сам научил.

— Не он, а Гоша, — поправил Толик.

— Это тоже Гоша, — сказал Костя.

— Это другой, — не согласился Толик.

— Ладно, спите дальше! — прикрикнула на них Татьяна.

И, подумав, сказала:

— Хорошо, тысячу я тебе дам. Я тебе и остальные дам… — она запнулась. — Нет, не так.

Она села к столу, вырвала листок из тетради и написала: “Я Татьяна Викторовна Лаврина обязуюсь вернуть “Гоше” (поставила почему-то кавычки), когда он вернется в память то что у него было а до этого храню на сохранении”. Подумала и добавила: “Как в банке”. Поставила число и подпись. И подала Гоше:

— На, спрячь. И уходи.

Гоша прочел, ничего не понял.

— А что было-то?

— Неважно.

— Но тысячу дашь?

Татьяна достала тысячу рублей:

— Подавись! И проваливай.

— Ты не поняла. Тысячу долларов я проиграл! Святое дело, долг! Порежут!

Татьяна опять подумала. Приказала:

— Выйди.

И через некоторое время вынесла во двор требуемую сумму.

— Вот. И навсегда исчезни!

Гоша, радостный оттого, что так быстро и легко все уладилось, отправился к Кумилкину. Тот спал, утомленный игрой и выпивкой. Спал и Одутловатов, хрипло дыша.

Прикорнул рядом с ними на полу и Гоша.

Кумилкин проснулся после полудня первым и тут же растолкал Гошу:

— Принес?

— Принес.

Кумилкин не верил своим глазам, щупал, считал, показывал продиравшему глаза дяде:

— Ты глянь! Я же говорил, кассу взял человек! Взял, да, Гоша? А ведь наверняка больше было! Ты вспомни!

— Не помню, — мрачно сказал Гоша, болея с похмелья.

Кумилкин понял его состояние и тут же сгонял за поправкой.

Подлечившись, они сели и с увлечением стали обсуждать, какие стройматериалы купить для починки дома, ибо на постройку нового все-таки маловато.

— Шифером покрыть, — предложил Одутловатов. — Листов сорок надо.

Записали шифер.

— Вагонкой обшить дом, — дельно толковал Одутловатов. — Метров восемьдесят квадратных.

Записали вагонку.

— Фундамент переложить, — не отставал в строительной мысли и Кумилкин.

— Точно. Сотни три кирпича красного надо.

Записали красный кирпич.

А потом отправились на местный строительный рынок, где увидели, что денег не хватит даже на шифер.

Огорчились.

Выпили вина для возобновления оптимизма.

— Вот что, — сказал Кумилкин. — Надо тебе у Татьяны остальные деньги взять.

— Думаешь, есть?

— Обязательно! Если она тебе тысячу так легко отстегнула! Я полагаю, у тебя тысяч десять было, не меньше! — уверенно сказал Юрий. Для него десять тысяч долларов всегда были магической цифрой, пределом и оптимумом его мечтаний.

Его уверенность передалась и Гоше, и Одутловатову.

И они отправились к Татьяне.

Не застав ее дома, пошли в магазин.

Переговоры взял на себя Кумилкин.

— Ты вот что, Татьян, — сказал он. — Ты давай по-честному. У нас бизнес-план, сама понимаешь. Нужны оборотные средства. Так что верни деньги человеку.

— Да? И много ли я должна? — спросила Татьяна, усмехаясь, но внутренне холодея от неприятности.

— Десять тысяч! — точно сказал Кумилкин.

— А не слишком хватанул?

— Самый раз!

— И кто же тебе сказал, что у тебя столько было? — спросила Татьяна Гошу.

Тот промолчал. И даже не вспомнил о расписке, что дала ему Татьяна: он сунул ее в карман, и тут же она провалилась в трясину его мутной памяти. То есть беспамятства.

И Татьяна догадалась: точное попадание в сумму — случайность. И храбро сказала:

— А ну, идите отсюда, алкоголики! Сейчас милицию позову, вам за вымогательство, знаете, что будет?

Она решительно взялась за телефон.

Дядя и племянник переглянулись. Милиция им не нужна ни в каком виде. Вымогательство не вымогательство, а милиции только дай повод — найдет, за что взять. Тем более что, действительно, вид у них не самый основательный. Проще говоря — выпивший.

Они вышли, и Одутловатов спросил Юрия:

— Ты с чего придумал вообще про такие деньги?

— Я не придумал, это он сказал! — ткнул пальцем Юрий в Гошу.

— Я не говорил.

— А кто говорил?

Помолчали.

— Что будем делать? — поставил вопрос Кумилкин. — Пропить такие деньги — глупо. Дело начать — мало.

— Пустить в оборот, — подсказал Одутловатов.

— Какой? — иронично спросил Кумилкин, никогда не веривший, что деньги и впрямь могут зарабатывать деньги. Но тут же сам себя опроверг: вспомнил место, где это бывает.

— Сыграть надо! Но только наверняка! — предложил он.

Гоша охотно согласился.

Одутловатов не верил в прибыльность азартных игр (хотя и видел своими глазами, как племянник обыграл Гошу), но потащился за ними.

Кумилкин уверял, что у него в игровых салонах везде знакомые охранники, которые за сотню рублей скажут, давно ли был джек-пот, то есть насколько велика возможность выигрыша.

В первом же салоне им повезло: охранник шепнул, что джек-пот был очень давно, так что играть можно почти наверняка.

Они и начали.

И сперва даже понемногу выигрывали — в том числе и Одутловатов.

Но он же первый и продул все, что у него было.

Обратился к племяннику:

— Дай взаймы немного.

— Щас прям! У меня только пошло!

И впрямь пошло, да только в другую сторону: скоро и Кумилкин был пуст. Он бросился к Гоше, но и тот растерянно шарил у себя по карманам.

— Ты что же! — наскочил Кумилкин на охранника. — Врать мне вздумал?

— Отвали, — лениво ответил охранник.

— А ты знаешь, с кем связался? — грозил Кумилкин. — Ты знаешь, какой это авторитет? — указывал он на Гошу. — Ведь ты же авторитет, Георгий?

Гоша, не имея понятия о своей личности, готов был на любое предложение. И послушно сказал:

— Да, авторитет.

— Неужели? — весело изумился охранник.

Взял авторитета Гошу за ворот и вышиб им дверь, благо та открывалась наружу.

Кумилкин и Одутловатов вымелись сами, не дожидаясь той же участи.

Гоша сгоряча бросился обратно — и получил опять тычка, не сумев дать сдачи: его умение куда-то улетучилось. Или просто пьян был.

Веселье кончилось.

На другое утро они проснулись больные и вялые. Весь день лежали и пили воду. К вечеру Одутловатов сварил макарон, ели с отвращением, но с чувством долга: жить надо, питаться надо.

Потом два дня существовали впроголодь, потом Одутловатов получил пенсию, решили сначала купить продуктов впрок: крупы, вермишели, маргарина — того, что попроще, подешевле.

А остальное, естественно, прогуляли.

К исходу недели пребывания у дяди и племянника Гоша заболел. Лежал в поту, дрожал, все время просил пить. Лечили аспирином — других лекарств не было.

К ночи Гоше стало совсем худо, он стал горячим, губы обметало, глаза воспалились.