Владимир Козлов - СССР: Дневник пацана с окраины

Я положил тетрадь на лавку.

– Что, понравилось, да? – Немец хохотал. – Когда еще на бабу залезешь? Лет через десять, да? А тут – дрочи каждый день, лови кайф!

Дома была только мама. Она сидела в зале на диване. Я сказал:

– Привет.

– Привет. Ты что – пил?

– А что?

– Как это – а что? Сколько тебе лет? Всего четырнадцать. У тебя – растущий организм… Где ты пил, с кем и что?

– Не твое дело!

– Как ты со мной разговариваешь? Как это – не твое дело?

– Пил, не пил – тебя не касается…

– Как это – не касается? Я твоя мать все-таки или нет? Я не потерплю, чтоб ты с такого возраста начал пить…

– Не надо меня только лечить, ты поняла? Все вы говорите – пить плохо, пить плохо… А что здесь плохого? Папа пьет, дядя Жора пьет…

– Папа выпивает иногда. И дядя Жора тоже. И ни один, ни другой – не алкоголики. А в твоем возрасте они еще не выпивали…

– А откуда ты знаешь? Может, они с первого класса бухают… – Я засмеялся.

– Иди ложись. С тобой сегодня нет смысла разговаривать. Завтра поговорим.

Мама отвернулась к телевизору. На большой сцене стояли два ведущих, тетка и дядька.

– Говорит и показывает Юрмала! – сказала тетка и заулыбалась.

– Добрый вечер, дорогие друзья! – сказал дядька. – Начинаем наш конкурс эстрадных исполнителей.

Я вынул из-под жестяного карниза на балконе заначенную «космосину», чиркнул спичкой, подкурил, затянулся. Темнело. Небо над пятьдесят первым детским садом было еще светлое. Листья на деревьях закрывали полдвора. Возле третьего подъезда, у разрытой теплотрассы, лежала куча накопанной земли. Я задрал голову, глянул вверх. С балкона на четвертом торчала голова Ольки Якимович.

– Смотри, там Маненок девчонку в подъезд не пускает, – сказала Олька.

Я повернулся, чтобы видеть из-за вазона с анютиными глазками. На крыльце подъезда, под лампочкой, стоял Сергей Маненок, Санин младший брат, а рядом с ним – какая-то баба, я ее не знал. Он держал дверь подъезда и заслонял ей проход. На ней были джинсы – невытертые, почти новые – и белая майка. На спине, под майкой, выделялась застежка лифчика.

– Ты не ставь себя слишком высоко, ты поняла? – сказал Маненок. – Я тебе ничего плохого не делаю, просто хотел поговорить.

– Мне с тобой не о чем разговаривать.

– А чего это тебе нечего со мной разговаривать, а? Кто ты такая? Ты мне скажи, кто ты такая?

Она сделала шаг назад, остановилась. Маненок тупо смотрел на нее.

– Ну что, так и будем стоять? – спросил он.

Она молчала.

Я сделал последнюю затяжку, бросил бычок в Маненка и тут же присел, чтоб он меня не заметил.

– Е…ный в рот! – заорал Маненок. – Вы что, вообще? Бычками кидаться… Чуть мне тенниску не прожег. Узнаю кто – попишу!

Хлопнула дверь подъезда. Послышались шаги. Потом дверь хлопнула еще раз. Я осторожно выглянул. Маненок стоял у подъезда. Ее уже не было. Он вынул из кармана пачку «Астры», закурил, пошел к сто пятидесятому. На втором этаже в окне кухни под нами зажегся свет. Это была она.

Она открыла холодильник, достала бутылку сливок, продавила пальцем крышку, отпила. Наверно, родственница тети Светы. Тетя Света жила вдвоем с сыном Витей. Он закончил двадцать восьмую, поступил в «машинку», а в том году ушел в армию.

Двор осветили фары машины. От сто сорок шестого ехала «Волга»-«скорая». Она остановилась у четвертого подъезда.

Я стоял на балконе и ждал, что она тоже выйдет на балкон. Над домом взад и вперед носились ласточки. В детских садах пищали малые. Ревели двигатели на ремонтном заводе. Солнце еще не перешло на эту сторону, и половина двора была в тени от дома.

Утром я видел ее в окне кухни. Она достала из холодильника масленку, намазала масло на батон, поставила чайник.

По дорожке шел Коля – наверно, из «стеклянного»: в сетке нес трехлитровую банку кваса, две бутылки молока и квадратный хлеб. Мы не виделись с начала каникул. Я свистнул. Коля глянул вверх.

– Привет, – сказал я.

– Привет.

– Как дела?

– Как обычно. Только скучно на каникулах…

– Как твой Серый?

– Служит. В Афгане.

– Ну, ладно, давай.

– Пока.

Она вышла на балкон. Я дернулся. Внутри как будто что-то лопнуло. Она была в той же самой белой майке, что вчера, и в красных спортивных штанах. Она взялась руками за перила балкона, глянула по сторонам, задрала голову. Я не успел спрятаться.

– Привет. Меня зовут Ира. А тебя?

– Игорь…

– Очень приятно.

– Мне тоже… Ты родственница тети Светы?

– Да, ее племянница.

– А давно приехала?

– Третий день.

– А откуда, если не секрет?

– Не секрет. Из Ленинграда. Слушай, а у тебя есть, на чем слушать кассеты? А то я привезла с собой несколько штук, а магнитофон Вити – тети Светиного сына, ты его, наверно, знаешь – не работает. Так что не на чем слушать…

– Да, у нас есть кассетник.

– Тогда я поднимусь к тебе, если ты не возражаешь?

– Нет, конечно, не возражаю.

Я ни разу не слышал эту песню, но она мне понравилась:

Возьми меня к реке, Положи меня в воду, Учи меня искусству быть смирным.

– Группа называется «Аквариум», – сказала Ира. – Она наша, ленинградская. Ее сейчас много слушают…

– А почему ты раньше не приезжала к своей тете?

– Родители разошлись, когда мне было шесть, папа уехал на Север, и мы с ним практически не общались. А тетя Света – его сестра. И только, может, полгода назад он вернулся в Ленинград, и мы с ним начали общаться… Ну, и он предложил мне поехать к тете Свете на месяц. Мама сначала не хотела меня отпускать, но у нас родственников нигде больше нет вообще. Мама – единственный ребенок в семье. Дедушка, ее папа, недавно умер, а бабушка тоже живет в Ленинграде… Я ни разу из города, можно сказать, не выезжала. Ну, только если с классом на экскурсию, а чтобы к родственникам – никогда.

– Тебе здесь нравится?

– Трудно сказать… Если честно, то не очень. Много всяких уродов вокруг. У нас таких знаешь как называют? Гопники. А у вас тоже?

– Ни разу не слышал это слово.

– Ну, все равно, ты понимаешь, о ком я говорю, о каких людях… – Она глянула на свои маленькие электронные часы. – Ой, ты знаешь, мне надо идти. Я обещала тете обед приготовить – она как раз должна скоро прийти на обед. Но я кассету оставлю, если хочешь…

– Да, оставь, конечно.

В прихожей хлопнула дверь. Зашли Наташа и Женя. Я выглянул из зала. В руках они держали коробки и бумажный пакет – ходили сегодня в «Салон для новобрачных». Им в загсе выдали талоны, чтобы можно было что-то там купить еще до свадьбы.

– Ну, что вы купили? – спросил я.

– Мне – босоножки, Жене – туфли, и ему еще рубашку и галстук, – сказала Наташа.

Сбросив обувь, они зашли в зал, бросили коробки и пакет на диван.

– А вы знаете такую рок-группу – «Аквариум»? – спросил я.