Зуфар Гареев - Спящие красавицы

Переводчица переводит профессора:

– Профессор говорит, что в гуманитарной комиссии по восточным странам сейчас на рассмотрении восемь образовательных грантов для людей с ограниченными возможностями. Как вы думаете, кто из Ваших подопечных наиболее перспективен?

Сзади к профессору подходит девочка-зомби и наносит удар, как это делают зомби в хоррорах.

Зоя Борисовна поясняет:

– Знакомьтесь, Катя. Это она Вас превратила в зомби. Пожалуйста, превратитесь в зомби и походите с ней. Они имеют право на маленькие удовольствия в виде ролевых игр.

Профессор пытается превратиться – делает бессмысленное лицо и шагает, за ним Катя. Настигает и снова бьет.

– Катенька, ты чего? – удивляется Зоя Борисовна. – Что-то не так Вы делаете… Смотрите…

Сама «превращается» в зомби и шагает, под аплодисменты профессора и его коллеги…

Толпа удаляется все дальше…

Профессор с коллегой понимают – что-то пошло не так. Торопятся к Зое Борисовне, профессор тянет ее за рукав.

– Госпожа Зоя… Коллега… Вы в порядке?

Зоя Борисовна бьет его рукой по лицу, лицо профессора от испуга принимает выражение зомби. Он тащится рядом с Зоей Борисовной.

Автоматически и дама-коллега принимает мертвяцкое выражение лица. Коллега тянет за рукав профессора.

– Роберт, ты в порядке?

Тишина, только шорох шагов…

Тем временем из подъезда Клиники торопливо выскакивают Любовь Семеновна, два молодых врача, профессор Майер, Хильда.

Молодые врачи настигают Зою Борисовну и хорошенько ее трясут. Заодно трясут профессора и даму-коллегу. Лиза пускает разряды. Потом подходит к профессору и достает фото мужской задницы.

– Мне кажется, этого мужчину я где-то уже видела.

Профессор кивает:

– О, да! Крайне запоминающаяся внешность.

Майер горячо лопочет по-русски:

– Залипание… Клинч…

Любовь Семеновна разводит руками:

– К сожалению у Зои Борисовны происходят «залипания», бывает уйдет в роль и долго не может выйти…

Хильда переводит профессора:

– Господин Майер говорит, что иногда зомби бывают биометрически заразны как насморк. Это заражение мы нейтрализуем в лаборатории…

Любовь Семеновна широко улыбается:

– Наша Зоя Борисовна – герой.

Подумав, добавляет:

– А что делать? Где других людей взять? Никто кроме Зои Борисовны не соглашается больше работать с такими трудными пациентами.

Гости вежливо кивают.

Зоя Борисовна открывает глаза:

– Итак, коллеги на чем мы остановились? Кто из них заслуживает персонального гранта на дальнейшее образование… Ну, во-первых, я сама…

Не договорив, она опять «залипает».

Глаза ее закатывается, она делает первый зомбацкий шаг в сторону, второй… Профессор неожиданно тоже «залипает». Делает первый шаг, второй…

Майер заполошно что-то говорит, жестикулируя.

Хильда в тревоге:

– Немедленно на биометрическую нейтрализацию! Это приказ профессора!

Любовь Семеновна громко зовет:

– Старшина! Срочно ко мне!

Из хозблока выбегают Леха Богатырев и Старшина.

– В лабораторию! На нейтрализацию!

Старшина, дико взревев «Ротабля! Подъем!», трясет Зою Борисовну.

– Зойка! Зойка, не спи, сука!

Любовь Семеновна сокрушается:

– Нет, милый, сегодня это уже не поможет! Срочно в лабораторию!

Старшина торопливо забрасывает на себя Зою Борисовну и семенит вперед.

Любовь Семеновна указывает на профессора:

– Этого тоже! Богатырев!

Щуплый Леха забрасывает профессора на себя, делает несколько шагов и, петляя, валится на землю. Огромная туша упитанного профессора накрывает его.

Леха верещит от боли:

– Руку прищемил, урод! Руку отдай!

Любовь Семеновна успокаивает:

– Богатырев, что Вы кричите, он все равно по-русски не понимает!

Леха верещит:

– А по-зомбацки как я ему скажу? По зомбацки я дуб-дубом!

Старшина возвращается, забрасывает на себя еще и профессора и ковыляет вперед. За ним – Леха.

У кого-то рано или поздно возникнет вопрос: а кто она такая вездесущая Лиза? Откуда она вообще взялась?

Идентификация Лизы произошла однажды в полдень, – и вот при каких обстоятельствах. Как всегда за Артуровым и Козиным спешат журналисты.

Артуров отмахивается от акул пера:

– Всё, господа, всё! Все новые вопросы в следующий раз!

Козин и Артуров выходят из дверей, торопливо направляются к машинам.

Артуров еще раз проясняет позицию Козина:

– Коллега, так Вы не допускаете, что если этого носителя бреши мы уничтожим физически, то все эти безобразия прекратятся?

– Этот молодой человек ни в чем не виноват, – отвечает Козин. – Он не виноват в своей дьявольской красоте, которая привлекает женщин и будоражит их!

Они оборачиваются. За ними ковыляет Лиза, делая пальцами ОК.

Артуров задумчиво произносит:

– Красота будоражит…

Он рассеянно и мельком бросает взгляд на Лизу:

– Да, красота – страшная сила. Кто эта женщина?

– Так просто… Прибилась сюда по социальной квоте. Она слушает социальные лекции для населения: «Как обезопасить себя от летаргического засыпания под воздействием Алексея Синицы?»

Мужчины останавливаются у машины.

Козин спрашивает:

– Скажите откровенно, вы хотите его убить? Убийство запрещено законом.

Артуров открывает дверь, берет маленькую пластиковую бутылку с водой, полощет рот и выплевывает.

– Извините, коллега, мне пора. Вы слишком сентиментальны в некоторых вопросах, когда речь идет о спасении человечества.

Вечером в квартире Шапы довольно душно. Во всяком случае со Старшины и Лехи, которые сидят на диване пот катится градом. И совсем не спасает от духоты пластиковый пузатый жбан пива о 5 литрах, который стоит у них в ногах. У молодежи нынче все понятно: где пиво, там и секс.

Перед ними, прихрамывая, возмущенно расхаживает Шапа. Опять ее голова перебинтована, под левым глазам фингал.

– Миха, ну ты сам посмотри на меня – вылитый гадкий утенок! Чисто синюга!

– Шапа, прости, – говорит Старшина.

– Всю избил позавчера, всю! Как еще ноги не вырвал, урод! Посмотри на эту ногу!

– Шапа, ну прости… Все равно скоро свадьба.

– Я в ЗАГС без ноги пойду? Нет, мальчики – к психиатру! Или другую девчонку найдите!

Леха после доброго глотка выдвигает новые аргументы:

– Шапа, ты же знаешь! Ему нельзя другую девчонку, ты проверенная. А другая девчонка может помереть со страху… Или прикончит он ее в угаре – тогда что? На нары?

– Их нельзя, а меня можно? А если меня прикончит?

– Нам еще жениться надо, ты забыла?

Леха канючит:

– Шап, ну ты же проверенная…

Шапа пока не сгибается:

– Но он же контуженный! Коматозный! Он за себя не отвечает.