Зуфар Гареев - Спящие красавицы

Она бережно надевает устройство снова на шею Синицы.

– Прости… Это, конечно, не выход… Просто паника… Я же вижу, что выхода нет. Уже ничего нельзя поменять.

– С тех пор, как стали засыпать девушки, я не приближался к женщинам! Я три года заставлял себя не думать о них, зная, что может произойти, если я приближусь.

– Я первая?

– Если б кто-то объяснил, что происходит со мной… Объяснил бы кто я… И зачем именно мне уготована эта роль…

Вдруг на него нападает порыв страсти – он покрывает руки Яны поцелуями.

– Я не знал толком женским рук… Не знал, как пахнет женская шея… Я теперь знаю, что ты моя первая женщина по-серьезному…

Яна также порывисто отвечает на его страсть.

– Первая, и скорее всего, последняя… Это чудовищно, Алексей, зачем нам это?

Ответа на этот вопрос нет.

Престранными нарядами увлеклась Рита в последние дни, престранными! Нынче на ней бедная невзрачная старушечья юбка, стираная блуза. На ногах – дерматиновые тапочки. С чего бы это?

Мы просто забыли, что ее гардеробом заведует Козырев! А он считает, что на свидание к Богу женщина должна одеться более чем скромно. Вот и весь секрет.

Вместе с тем Рита не лишена духовного наслаждения: музыки и романтических грез. Два раза в неделю для нее звучит живая скрипичная музыка. Гуманитарные комиссии из Европы бдительно следят за тем, чтобы культурные потребности летаргиков удовлетворялись в полном объеме. Поэтому нынче в палате играет скрипач – аккуратный седой старичок.

За маленьким передвижным столиком с закусками и напитками дремлют Пушкин и Козырев. Вера держит сценарий, Козырев может потребовать читки в любое время дня и ночи.

Переводчица говорит:

– Рита опять спрашивает про скрипача – он вылитый итальянец? Сказать итальянец?

– Да, вылитый, – роняет Вера.

Переводчица переводит синхронно:

– Если б он еще понимал так глубоко музыку, как я! Сколько раз Рафаэль посмотрел на меня?

– Трижды… А вот снова… в четвертый раз…

Пушкин открывает глаза:

– Какие на даме ужасные тапочки.

Вера надменно замечает:

– Тише, дайте послушать музыку.

Потом говорит после паузы:

– В самом деле, зачем на ней эти ужасные тапочки? Она молодая, красивая…

Она холодно обращается к Козыреву:

– Чудовище! Вы понимаете, что женщина хотя бы после смерти имеет право одеваться красиво?

Переводчица синхронно спрашивает:

– Вы не открывали мне глаза? Откройте. Пусть он увидит, что у меня мальвиньи глаза…

Переводчица ближе подкатывает кресло к скрипачу и открывает глаза Риты.

Старичок напуган бельмами глаз Риты, на которые упал его взгляд. От неожиданности он выронил смычок.

– Не беспокойтесь, – успокаивает старичка Рита. – Так она лучше слышит. – После паузы она добавляет. – Вы заметили, что у нее синие глаза как у куклы Мальвины?

Она обращается к Козыреву:

– Я не могу обманывать ее! Я раскаиваюсь, что с самого начала не сказала ей правду. Мне надоел этот дурдом.

Козырев отмахнулся.

– Что сказал господин Пушкин? «Тьмы низких истин нам дороже Нас возвышающий обман»… Егор Кузьмич, Вы говорили?

– Да…

– А что у нас там Петряева? Родила-не родила?

Пушкин открывает второй экземпляр сценария.

– Вот здесь она у нас бежит…

Входит декламатор. Он воет как Качалов.

– Но в горло я успел воткнуть, И там два раза провернуть Оружие мое… Декламатора вызывали?

Переводчица сухо отвечает:

– Не «провернуть», а «повернуть». Проворачивают делишки.

– Так нужен?

– Вы что не видите, что сегодня у нас скрипичная музыка?

Козырев засыпает:

– Куда Петряева бежит?

Бормочет:

– А хрен его знает, куда бежит…

Вера надменно отвечает по слогам:

– Она бежит вдаль под музыку!

Козырев вдруг открывает глаза; из них катятся скупые пьяные слезы.

– Откуда мне взять ощущение счастья, Лиза? Иногда кажется, вот оно… вот придет это ощущение… Но открываешь глаза – и стоишь в этом мире тупой и одинокий… Одинокий и тупой… Так, Лиза?

В голосе Веры вызов:

– Я не Лиза!

– Сценарий!

Он тупо тычет в листы:

– Петряеву того… дети до 16… Понятно?

Показывает неприличный жест:

– Хватит ей бегать вдаль! Нужна обнаженка.

Пушкин возмущен:

– Ее только что! И минуты не прошло! Как мы художественно оправдаем?

Он получает от Козырева меткий тычок в живот; сгибается.

– Что Вы все время деретесь? Мы же взрослые люди…

Вера холодна и аналитична:

– Ее и так уже все!

Козырев горяч и порывист:

– Там был какой-то старик на печи… Еще Кузя какой-то был… Кузю можно подписать под это дело?

– Кузя – собачка!

Переводчица синхронно переводит Риту:

– Он видит мои глаза?

– Да, – отмахивается Вера. – Ответьте ей «да».

Переводчица синхронно:

– Интересно, что он думает? Он еще совсем неопытный мальчик.

Отвечает:

– Да, неопытный… Мальчик…

Старичок опять роняет смычок.

Переводчица синхронно переводит:

– Это ничего, что так близко и внезапно перед молодым мужчиной открылось так много красоты? Впрочем, это всего лишь легкий флирт…

Старичок закончил игру, положил скрипку в футляр, откланялся и вышел.

Вера приказывает:

– Скажите ей, что она была перед ним в дерматиновых тапочках за 18 рублей из секонд-хенда! Мы не имеем права ее обманывать! Это безнравственно!

Переводчица нервно переводит:

– Вы были перед ним в дерматиновых тапочках за 18 рублей из секонд-хенда? Так захотел Роман Григорьевич!

В Клинике Сна профессора Майера исключительно Зоя Борисовна Иванова (педагог-организатор) до конца верит, что образовательные гранты для зомби нужны. Практически каждый день ей приходится работать с европейскими делегациями и убеждать в своей правоте. Сегодня на очереди очень упитанный профессор-гуманитарий с сухопарой дамой-коллегой. Они в окружении зомби бредут по алее, а Зоя Борисовна поясняет иногда на плохом французском, иногда через переводчицу.

– Это только на первый взгляд кажется, что они бессмысленные существа…

Она подтягивает чулок одной даме.

– Каждый из них полон тайн и загадок. Если б вы слышали как они прекрасно воют на луну в полнолуние! Хоть фильм снимай!

Она свирепо накручивает ухо молоденькой девушке:

– Нина, скажи «у» нашим гостям…

Тут же Лиза.

Лиза добродушно тычет стейком в тех зомби, которые пытаются свернуть с аллеи в глубину парка. В особых случаях нажимает кнопочку на стейке – вылетает электрический разряд с сильным шорохом. Зомби боятся разряда.

Нина мычит:

– Ыыыы…Ыы…

– Дорогая, ы» мы без тебя знаем! Какая наглая и развратная девица, между нами! В голове только мальчики и ночные клубы!