Илья Бояшов - Армада

Тем временем на Армаде продолжали вертеться валы турбин, вовсю руладили боцманские дудки, а в башнях и установках ежедневно проворачивались механизмы. Огромная масса людей принимала в строго отведенные часы пищу, мылась, скреблась, драила кнехты, выставлялась в наряды и отправлялась в судовые лазареты. Атомные часы флагмана отсчитывали тысячные доли секунд. Отрывались календарные листы. Оркестры для поднятия духа исправно играли «Яблочко» и новый марш «Что ты, братец, приуныл, голову повесил». Загнанные в ангары для танков морские пехотинцы рвали на части живых крыс. Пустые бутылки, нескончаемым потоком поставляемые из кают-компаний линкора, разбивались о сверкающие, словно яйца, головы. Морпехи славились боевым духом. Это была та замечательная спартанская среда, в которой даже самые простые размышления карались беспощадным остракизмом. Господа офицеры Особого корпуса забавлялись тем, что беспрерывно кидали навахи в специальные деревянные щиты. Особым шиком считалось выставить у щита рядового и пригвоздить ножом к дереву его берет. Кроме подобных забав, местные вильгельмы телли тешились «русской рулеткой» – удивительно, но еще не было ни одного несчастного случая, хотя для пущего щекотания нервов в револьверные барабаны вкладывалось по два патрона.

Психолог не зря нанес визит в командирскую рубку. Экипажи вновь были согнаны на палубы, и по всем динамикам, словно раскаты грома, прогремела первая часть пятой симфонии Бетховена. Адмирал начал свою знаменитую речь. Потрясенные моряки узнали, что где-то на севере еще осталась земля. Кроме того, рядовые и офицеры зарубили себе на носу – паникеры, которые осмелятся усомниться в этом, моментально отправятся под трибунал. Религиозные службы на кораблях решено было отправлять постоянно и со всей пышностью. Священникам вводилось в обязанность молить небеса о скорейшей встрече с оставшимся клочком суши. Кроме всего прочего, ксендзам строго-настрого приказали не поднимать никаких дискуссий об истинной вере. Раввин предупреждался о недопустимости возвеличивания сынов Израиля в ущерб остальным смертным (однажды он уже был замечен в подобном). За подозрение в педерастии виновные подвергались мучительному килеванию. За малую провинность секли и сажали в карцер, за более грубую – бросали в трюмы. Разумеется, Адмирал брал на себя всю полноту власти. Назначалось Особое ведомство, которое с этой минуты наблюдало за порядком. Армада выслушала старика с убийственным молчанием, без комментариев даже со стороны фрондеров-мичманов, и после свистков «Разойдись» потопала по камбузам и вахтам.

– Курс – Норд! – распорядился Адмирал. – Только Норд и ничего, кроме Норда. Мы дойдем до Северного полюса. Там должны быть хотя бы медведи на льдинах!

Стоящая позади камарилья выслушала приказ с предельным вниманием. Прошел слушок о том, что реорганизация Штаба продолжится. Все уже знали, кто явился при старике серым кардиналом – зависть клубилась над штабными плотным сигаретным облаком. На Главного психолога, высохшего за эти судьбоносные дни, изредка бросали весьма выразительные взгляды. Впрочем, «капразы» и адмиралы башен старались не встречаться глазами с фаворитом – кто знает, что на уме у этого обнаглевшего выскочки. Относясь к взлетевшему интеллигентишке с неизменным презрением, все тем не менее прикусили языки и с опаской поглядывали на листок, который он нервно мял, – Психолог готовился зачитать новые назначения.

– Мы проходим по Америке, – прошептал донельзя взволнованный Главный штурман Первому флаг-капитану.

– То есть?

– Если верить моим подсчетам, проплываем сейчас над штатом Вермонт, не сойти мне с этого места. С ума можно тронуться – под нами железные дороги и пастбища!

Первый флаг-капитан брезгливо поморщился – Америка его больше не занимала. Как и прочие, он ревностно следил за листком Главного психолога. Откровение штурмана ни на кого не произвело впечатления. Бедняга долго не мог успокоиться, поглядывал на бесполезный нактоуз и, по-прежнему подходя то к одному, то к другому офицеру, горестно шептал:

– Подумать только! Вот-вот спокойненько пересечем береговую линию Канады. Все поглотила проклятая бездна! Что делать с картами? Мы просто свихнемся, даю вам честное слово.

Уже упомянутый мичман с «Чуда» был потрясен развернувшимися событиями не менее прочих. Немного придя в себя, со всей неистребимой и бестолковой энергией молодости он предался чтению и днями не выходил из каюты. После того как юноша залпом проглотил «Тайну тамплиеров» Ловуазьена, адепт-библиотекарь тотчас предложил «Розенкрейцеров» Дюссона и «Розу и крест» Капоняка. Начитавшись до одури, с замиранием сердца, подобно водолазу, вновь и вновь погружался теперь мичман в зеленоватую глубину коридоров вселенской библиотеки. Бродя по ее кругам, забираясь на лесенки и вытаскивая наугад то одну, то другую книгу, он все более впадал в какой-то мистический, не испытанный ранее экстаз. Так, в секторе «Б» он раскрыл изданный в Лондоне в 1897 году роскошный атлас Боудинга – и долгое время разглядывал Евразию, нанесенную на карты с фотографической точностью. Вспомнив о том, что ничего этого более не существует, мичман даже немного поплакал. Британская энциклопедия потрясла его. Один за другим доставались пахнущие плесенью тома, и ломко хрустели страницы. Некоторые листы слипались – видно, их еще не касалась человеческая рука. Следом были найдены труды Авиценны перевода 1756 года, справочники на арабском и переводы с французского египетской эпиграфики и шумерских табличек. Исчезнувшая цивилизация явственно жила здесь и дышала в затылок.

– Корнелиус. «Суть деяний», – заявил лейтенант-библиотекарь, в очередной раз встречая неофита. – Самое загадочное произведение. По всей видимости, оно было переведено только однажды. Какой-то францисканец сходил с ума от безделья в своем монастыре и решил на досуге заняться подобным переводом. Не знаю, что его подвигло на труд, но нигде более я не встречал подобного! Не сомневаюсь – Игнатий Лойола не подозревал о существовании столь выдающейся книги! Корнелиус возглавлял Орден Орденов, самое тайное из всех тайных обществ, по всей видимости, еще более древнее, чем Сионский Приорат – рукопись датирована вторым веком от Рождества Христова. Так что, следом за Вольфангом Кастальским с его «Историей строительства Нотр Дам де Пари» немедленно приступайте к ознакомлению. Ни Сен-Симон, ни Фурье, ни Маркс не смогли так обнажить корни бедности и богатства, юноша. Никому еще не удавалось создать столь блестяще законспирированную мировую организацию, корни которой просматриваются позднее во всех без исключения тайных обществах – от иоаннитов до карбонариев и сионистов включительно.