Юрий Медведь - Исповедь добровольного импотента

– Мне ни с кем не было так хорошо…

– Мне никогда не будет так хорошо…

– Только не кончай в меня…

– Мы кончим вместе…

– Да… но не в меня…

– А в кого?

– На живот!

– Вот! Вот!

– Скотина.

(прошло шесть лет)

– Оля! – выдохнул я и подался к губам.

– Ну, как ты? Где? – тоном участкового приструнила меня Оля. Я одумался и принял правила игры.

– В принципе, не плохо. А в общем, отлично. Добиваюсь поставленной цели. Уже имею дивиденды.

– Вот как?

– А разве могло быть иначе?

– Ну, в принципе, ты всегда, так сказать… Значит в театре?

Она заметно растерялась. Уверенность и наглость – первое оружие против женской спеси.

– Да, сам пишу, сам ставлю и играть доверяю только себе. Ну, а как ты, собственно, если в общих черта? В последний раз, когда я тебя лицезрел, ты сильно беременная была.

– Девочке уже пять лет.

– Отлично. Что еще, в сущности, нужно женщине.

– А где твой театр?

– На Петроградской.

Текст я знал на зубок, отвечал непринужденно и мог попутно обследовать забытое олино тело: похудела, усох налив щек, грудь опала, но ноги и та нива откуда они произрастали, сохранились в первозданном виде. Прекрасные зубы, я помню блеск их страстного оскала и игривые укусы. Интересно, как у нее с мужем?

– А я, кажется, знаю! Это на углу Каменоостровского и Большого, так? – продолжала ковырять Оля.

Но я крепкий прыщ, меня холеным ноготком не выдавишь.

– Нет. Мой поменьше и подальше, возле Ботанического. Там сейчас у меня ремонт идет – подготовка к открытию сезона.

– Ну, приглашай. Очень интересно посмотреть.

Тональность олиных интонаций становилась все прозрачнее, сквозь изгогродь официального тона проглядывали силуэты интимности.

– Естественно! Как только, так в первую очередь. Оставь телефончик.

Роется в сумочке, под мышками на платьице пятнышки пота.

– Как зарабатываешь? – протянула листик с цифрами.

– Прилично. На одного с лихвой.

– Все один?

– А вы все вдвоем?

– А что?

Вот этот тайный взгляд! Взгляд, который ничего еще не значит, но уже обещает многое.

– Ничего. Как муж?

– Что тебя интересует?

– Основное: не пьет? зарабатывает?

– Не пьет, не курит, зарабатывает и не таскается, но все равно плохо.

Пиздешь. Уж я-то знаю, что для нее хорошо, а что плохо. Я доводил ее до обморочных оргазмов, и все равно она променяла меня на родовитого сморчка с прогнозируемым будущим. Ты всегда была смышленой женщиной, моя бывшая соблазнительница.

– А я пью, курю, таскаюсь, иногда и не зарабатываю, а у меня по-прежнему хорошо. Просто не знаю что и делать.

– Я не в этом смысле. Здесь тоже все в порядке, – слишком гордо заявила Оля.

– Да я тоже без всяких умыслов намекнул, – прокололся улыбкой я.

– Все шутишь?

В стеклянных штампах метрополитена замаячил Николай.

– Давай встретимся сегодня, попозже, поужинаем где-нибудь, поговорим, – заспешил я.

– С удовольствием. Мои все равно на даче… – согласилась слишком поспешно, спохватилась и зарделась. – Хотя не обещаю.

На нас надвигался Коля – разбегающийся взгляд, полуоткрый рот с белой пенкой в уголках губ.

– Я тебе позвоню?

– Позвони.

– До вечера?

– Ага.

«Нельзя ли дважды войти в одну и ту же реку?!» – беззвучно вопрошал я в след, просвечивающим сквозь платьице, трусикам. Псы взрычали, поводок натянулся, я рявкнул на оголтелых и отвернулся.

– Ты чего такой необычайно-черезвычайный, Николай?! – с надеждой пожал я руку своему потенциальному кредитору и повел его к озерам.

Там за тихими водоемами, на тихой березовой улице жил тихушник Михалыч. В иную бытность я снимал у Михалыча светлую комнату во втором этаже. Сейчас она освободилась, а у Коли, как существа иногороднего, была хроническая проблема с жильем. Николай мог решить свою проблему, а я рассчитывал на комиссионные. Нет, я настаивал на них, ведь меня ждала Оля, а с ней и… Фу! Лежать!

– Я действительно в плохом настроении, подмечено верно, – размеренно заговорил Николай. – Это остаточные явления. Недавно я пережил мысленную бурю.

Коля адепт Абсолютного Знания. Утром и вечером он посещает духовные тренинги, которые проводит некая сестра Дизи из Индии. В будущем Коля надеется преодалеть в себе человека и стать седьмым Богом. А пока Коля отстранился от:

– никотина,

– алкоголя,

– мяса,

– женщин,

– и хулы.

Со всеми небратьями и несестрами (теми, кто покуривает, попивает, жрет плоть, сквернословит и вожделеет) он разговаривает снисходительно-наставническим тоном.

– Типа психоза, что-ли? – принимаю я новые правила игры.

– Это у вас бывают психозы, – разъясняет Коля. – У людей не принимающих учение бывают психозы, и они неизбежны. Потому что мир наш полон грязи. В принципе, нынешний мир весь состоит из грязи. Куда ни ткни, всюду мирская мерзость и гнусность.

Коля пускает фразы, как любовно отлитые пули. Эти пули должны продырявливать сердца непосвященных, сливать с них дурную кровь и готовить резервуар под Чистоту.

Пока Коля выпускает первую обойму, мы выхоим к берегу озера. В зеленой траве лежат девушки, предоставив солнцу свои спелые грозди, изнывающие на гибких лозах.

– И вот вы переполняетесь этой гадостью, и у вас начинается обыкновенный психоз. И это неизбежно, покуда идет царство Ра. А сейчас именно такое время, когда царствует Ра.

Мы форсируем двух подружек, окопавшихся в горячем придорожном песке. Верхние лоскутки мини-бикини вертихвосткам осточертели, напрочь, и хохотушки выпустили пощеголять на солнышко свои розовые пятачки.

– Действительно, есть от чего свихнуться, – поддакнул я, тайно соорудив и молниеносно отведал коктейль из обеих ягодок(псы самозабвенно зачавкали).

– А чем мысленная буря отличается от психоза?

Я должен был заполучить деньги (О, Оля – глория моей темной псарни!), и поэтому старательно разыгрывал роль погрязшего в нечистотах психопата, нуждающегося в спасении.

– Мысленные бури возникают не от соприкосновения с грязью, а от общения с Богом, когда Бог говорит с тобой напрямую. Ты и Бог. Прямой контакт. Мысли не справляются и взрываются. Разлетаются в клочья все жалкие мыслишки! Потому что, когда говорит Бог, все должно молчать! Все земное должно заткнуться и помалкивать, или убираться прочь! Богу нужна Чистота!

– Потише, Коль. Мы еще не в приемной у Господа.

Николай встряхивает головой – на его лице вспыхивает демоническая улыбка:

– Это у меня остаточные явления.

По тропинке мы углубляемся в лесок. До Михалыча еще далеко, я решаю задать последний наводящий вопрос и переходить к делу:

– А ты запомнил, что он тебе говорил?

– Ты имеешь в виду Бога?

– Ну, естественно!

– Бог сказал, что мы все сейчас, как деревенские мальчики.