Анчи Мин - Императрица Орхидея

— На всякий случай, — сказала я. — Просто мне так спокойнее.

Его Величество вздохнул:

— Орхидея, ты разрушаешь мой самый счастливый сон.

Я испугалась таких слов и попросила объяснений.

— Мои мечты о процветающем Китае терпят крах, причем раз за разом все более неотвратимо. Более того, я вообще начинаю сомневаться в своих способностях правителя. Но в Запретном городе никакого противодействия моей власти нет и быть не может. Все евнухи и наложницы мне искренне преданны. Никакие восстания здесь невозможны по сути. Все должны любить меня и любить друг друга. Особенно желательны безоблачные отношения между тобой и Нюгуру. Запретный город — это поэзия чистейшей формы. Это духовный сад, где я могу нежиться среди цветов и наслаждаться покоем.

Но действительно ли здесь все безоблачно и напоено любовью? — подумала я. По моим представлениям, здешняя атмосфера давно уже дышит ядом

— Какой прекрасный был вечер, когда ты и Нюгуру вместе гуляли по саду! — мечтательным тоном продолжал Его Величество. — Я помню его очень ясно. Ты вся была наполнена светом заходящего солнца и несла в руках цветы. Вы обе были одеты в весенние одежды. С охапками пионов в руках, улыбающиеся и щебечущие, как сестры, вы подошли ко мне. От этого зрелища я тут же забыл о своих страданиях. Я желал только одного — целовать цветы в твоих руках...

Мне хотелось сказать ему, что нарисованной им картины никогда в реальности не было, что вся эта красота и гармония существует только в его воображении. Он просто вплел меня и Нюгуру в свои фантазии. Мы с Нюгуру действительно могли бы стать друзьями и любить друг друга, если бы наша жизнь полностью не зависела от его любви.

— А сегодня, когда я вижу что-нибудь прекрасное, мне хочется, чтобы так все и застыло. — Его Величество приподнялся на подушках и повернулся ко мне. — Вы ведь с Нюгуру симпатизировали друг другу раньше, почему же перестали теперь? Почему тебе обязательно нужно разрушать мой сон?

На третьем месяце моей беременности придворным астрологам было приказано нарисовать па куа — восемь диаграмм. На мраморном полу были рассыпаны деревянные, металлические и золотые палочки. В комнату доставили ведро с кровью разных животных. Стены обрызгали водой и присыпали песком, чтобы на них образовались разные рисунки. Астрологи в длинных черных одеждах, разрисованных звездами, опустились на четвереньки и едва ли не носом чиркали по полу, изучая расположение палочек и объясняя таинственные знаки на стенах. В конце концов они провозгласили, что ребенок, которого я вынашиваю, обладает золотом, деревом, водой, огнем и землей в нужном соотношении.

Ритуал продолжался. В отличие от провинциальных предсказателей судьбы, придворные астрологи не спешили выражать свои истинные мысли. Я заметила, что все, что они говорили, было направлено единственно к тому, чтобы доставить удовольствие императору Сянь Фэну, от которого зависело их вознаграждение. Пытаясь имитировать бурную деятельность, они целый день плясали вдоль испачканных стен. К вечеру они сели и закатили к небу глаза. Тут я нашла предлог и покинула комнату. Чтобы меня наказать, астрологи передали великой императрице ужасное предсказание: если после заката солнца я не буду лежать абсолютно спокойно, причем с приподнятыми вверх ногами, то потеряю ребенка. Меня стали привязывать к кровати, а под ноги подкладывать стулья. Я мучилась, но ничего не могла с этим поделать. Моя свекровь свято верила в астрологию па куа.

— Моя госпожа, — сказал Ань Дэхай, заметив, что я в дурном настроении. — Раз уж у вас сейчас так много свободного времени, не хотите ли послушать о том, что такое па куа? Вы сможете узнать, к какому типу относится ваш будущий ребенок: горному или океаническому.

Как всегда, Ань Дэхай почувствовал, что именно мне нужно. Он пригласил эксперта, «самого достойного во всем Пекине», и сказал:

— Он сможет пройти в Запретный город, потому что я замаскировал его под мусорщика.

Мы втроем заперлись в моей комнате, и этот эксперт, у которого был всего один глаз, принялся читать песчаные рисунки, которые нарисовал на подносе. Его слова меня смутили, и я прикладывала неимоверные усилия, чтобы их понять.

— Па куа не сработает, если его объяснить, — сказал он. — Вся философия сосредоточена в множественности смыслов.

Ань Дэхай проявил нетерпение и приказал ему «прекратить базар». Тот сразу же перестал юлить и превратился в обычного деревенского предсказателя судьбы. Он сказал, что у меня хорошие шансы за то, что ребенок будет мужского пола.

После этого я потеряла интерес к дальнейшему углублению в хитрости па куа. Самое главное было сказано, и от этого у меня забилось сердце. Но я постаралась сдержаться и приказала эксперту продолжать.

— Вижу, что у ребенка есть все в совершенной пропорции, кроме металла, который в избытке. Это значит, что он будет упрямым. — Он подбросил вверх камешки и палочки и рассыпал их по подносу. — Лучшим качеством ребенка будет его способность следовать своим мечтам. — Тут он сделал паузу, поднял взгляд к потолку и сдвинул брови. Потом наморщил нос и сощурился. Из пустой глазницы вывалился кусочек засохшей корки. Он замолчал.

Ань Дэхай придвинулся к нему поближе.

— Вот вознаграждение за твою честность, — сказал он, вкладывая в широкий рукав предсказателя мешочек с таэлями.

Предсказатель немедленно отреагировал и продолжил:

— Я вижу темноту, а это значит, что его появление на свет навлечет проклятие на его ближайшего родственника.

— Проклятие? Какого рода проклятие? — опередил Ань Дэхай мой вопрос — Что именно случится с этим ближайшим родственником?

— Она умрет, — ответил мужчина

Я вздрогнула и спросила, почему именно она. На это он ничего не ответил, только сказал, что так прочитал знаки. Я начала умолять его пояснить.

— Это буду я? — настойчиво расспрашивала я. — Я умру при родах?

Он покачал головой и сказал, что в этом месте картина не совсем ясна, и больше ничего не добавил.

После того как одноглазый ушел, я попыталась забыть о его предсказании. Я говорила себе, что он сам не мог подтвердить того, о чем говорил. В отличие от Нюгуру, которая была очень набожной буддисткой, я относилась к религии равнодушно, а все предсказания считала несерьезными. Казалось, что в Запретном городе все просто одержимы мыслью о загробном существовании и все свои надежды возлагают на «тот свет». Евнухи толковали о возвращении к «телесной целостности», а наложницы предвкушали, что в будущей жизни у них будет собственный муж и дети. Буддийское образование Нюгуру включало в себя обязательное изучение загробной судьбы. Она точно знала, что со всеми нами случится после смерти. Она говорила, что после того, как мы достигнем преисподней, нас будут допрашивать и судить. Того, кто запятнал себя при жизни грехами, приговорят к аду, где их будут варить, жарить, пилить или рвать на куски. А того, кого признают безгрешным, вернут на землю для новой жизни. В то же время эта жизнь не обязательно будет для них такая, какую они себе пожелают. Только самые счастливые возродятся людьми, а остальные превратятся в животных — в собак, свиней, блох.