Алекс Тарн - Пепел (Бог не играет в кости)

Неуклюже задирая Клару, Берл прежде всего подготавливался сам, строил укрепления, закапывал поглубже собственную слабость, собственный страх. Судя по всему, на этот раз испытание ему предстояло нешуточное: эти люди навряд ли дадут себя обмануть. Боль, конечно, — вещь крайне неприятная, но Берл знал, как с ней справляться, отключая сознание, уходя в бесчувственность. В крайнем случае, если уж станет совсем невмоготу, если Отто и в самом деле окажется таким «специалистом», каким описывает его Клара, всегда остается последнее убежище — смерть. Берл не сомневался, что сможет убить себя в случае надобности. Но было бы преждевременно думать об этом сейчас, пока еще не произошло ничего, кроме тщательно рассчитанного психологического давления со стороны двух этих превосходных профессионалок. Клара и Фанни талантливо разыгрывали перед ним спектакль первоначального «размягчения», запугивания подследственного.

В общем, ситуацию следовало признать отвратительной, но пока терпимой. Если бы не мысль о Кольке… Берл представил себе Кольку, стоящего на набережной с диковинным цветком телебашни за спиной. Вот Колька ждет, еще на что-то надеясь, ежится на свежем осеннем ветру, поднимает воротник, переминается с ноги на ногу… вот он, потеряв, наконец, терпение, смотрит на часы… вот он покачивает головой: мол, надо же!.. вот он презрительно сплевывает в воду, затаптывает окурок и уходит, не оглядываясь. Уходит, не сомневаясь в своей окончательной оценке паршивого «кацо», труса и враля, поначалу представлявшегося совсем-совсем другим. Отчего-то эта картина казалась Берлу наиболее ужасной из всего происходящего с ним в данную минуту, что выглядело более чем странным ввиду разложенных на столике инструментов. Самое плохое, что колькина оценка действительно могла оказаться окончательной, потому что берловы шансы выйти из этого подвала в целом виде, а не аккуратно упакованным в десятке отдельных мусорных пакетов, были очень невелики. Он, увы, уже не мог ничего поправить, объяснить, рассказать. Черт!.. Берл скрипнул зубами.

— Смотри-ка, проняло бедуина, — удовлетворенно заметила Клара, закуривая новую сигарету. Наверху хлопнула дверь, послышались шаги; два человека спускались по лестнице. Берл автоматически посчитал ступеньки… глубоко… с улицы наверняка не слышно ни звука, как ни вопи. Хороший они тут себе застеночек устроили…

В дверном проеме появилась долговязая фигура Отто; на секунду он приостановился, оценивая ситуацию. А за ним… за ним, блеснув бриллиантовой булавкой, в комнату вошел знакомый седовласый господин в дорогом костюме. Господин Эрнст Шульц, заведующий отделом золота и нумизматики одного из крупнейших европейских банков. Приятно улыбаясь, он встал напротив Берла, слегка покачиваясь с пятки на носок и сложив руки внизу живота.

Берл кивнул:

— Нет, не ожидал. Но согласитесь, все-таки я вас нашел, а не вы меня. Не сразу раскусил, но это не страшно, вопрос времени. Главное, нашел. Я бы все равно к вам вернулся…

Шульц усмехнулся:

— Извините за банальность, молодой человек, но история не знает сослагательного наклонения. Я, видите ли, тоже иногда забавляюсь подобными вопросами: что было бы, если бы?.. Захватывающее занятие для человека с воображением. Клара, девочка…

Последние два слова он произнес, не оборачиваясь и даже не меняя тона, но Клара поняла мгновенно.

— Извините, босс… — она аккуратно загасила сигарету в пепельнице.

«Уважают…» — подумал Берл.

— Но это все, конечно, забава, — продолжил банкир. — А мы здесь собрались для дела, не так ли? Как вы полагаете, дорогой господин… ээ-э…

— …Липс, — подсказал Берл.

— Ай-я-яй… — покачал головой Шульц. — В вашей ситуации полезнее говорить правду, господин… ээ-э…

— …Липс, — подсказал Берл.

— Хорошо, — сдался Шульц. — Пусть пока будет Липс. Думаю, что, поговорив с Отто, вы вспомните и остальные имена, как свои, так и чужие. Вспомните и расскажете. А рассказав, будете очень жалеть, что больше вам рассказать нечего. Не знаю, почему, но таково свойство всех собеседников нашего Отто. В нем умер замечательный психолог.

— Еще не умер, — сказал Берл. — Но я намереваюсь исправить эту неточность. Кстати, вместе с психологом в нем умрут и все остальные профессии.

Фанни хихикнула. На лошадином лице Отто не отразилось ничего. Он просто ждал, когда потребуются его услуги, как робот ждет нажатия кнопки «пуск».

— Вы большой шутник… — Шульц не переставал сердечно улыбаться. — В вашем положении… Интересно, это свидетельствует о развитом чувстве юмора или, наоборот, о недоразвитом рассудке? Но я начал спрашивать вас о чем-то другом, господин Липс: как вы думаете, какова причина моего приезда сюда?

Банкир замолчал со значительным видом учителя, задавшего классу особо каверзный вопрос. Берл пожал плечами.

— Трахнуть Фанни? — спросил он, добросовестно морща лоб. — Это было бы очень кстати, господин Шульц. Бедняжка ужасно страдает от недостатка тяжести. Подарили бы ей гирю, что ли… или штангу, это даже удобнее. Там…

Берл уже было собрался развить тему использования штанги для решения фанниных проблем, но девушка остановила его звонкой пощечиной.

— Правильно, Фанечка, — одобрил Шульц. — Наглость должна быть наказуема. Наглость, господин Липс! — Вот ответ на вопрос о причине моего приезда.

Он прошелся по комнате, сосредоточенно глядя в пол, как будто собираясь с мыслями.

— Видите ли, вашему национальному характеру свойственна совершенно беспрецедентная наглость. В этом, господин Липс, если хотите знать мое мнение…

— Плевать я хотел на твое сраное мнение, старый пердун, — сказал Берл и харкнул.

Плевок приземлился точно на лацкане шульцевского пиджака. Берл действовал, руководствуясь элементарным расчетом. Пока события развивались по сценарию, заготовленному противником, у него не было ни малейшего шанса вывернуться. Если такой шанс и мог появиться, то только в результате какой-нибудь непредвиденной суматохи. Он почти добился своего: девушки ахнули, а Отто вскочил со стула. Но Шульц быстрым жестом остановил помощника. Он и не думал менять свою невозмутимо доброжелательную маску. Наоборот, берлово поведение, казалось, обрадовало швейцарца. Он тщательно стер плевок с пиджака и продолжил все в том же вежливом духе.

— В этом, господин Липс, если хотите знать мое мнение, заключается главная причина ваших… ээ-э… разногласий с народами Земли. Вы непереносимые, фантастические наглецы. Ваша ментальность абсолютно неприемлема там, где нормальные народы собираются строить нормальное цивилизованное общество. Европа с таким трудом избавилась от вас шестьдесят лет тому назад. Так нет — вы продолжаете попытки залезть к нам — на этот раз уже с заднего двора. Это ваше карликовое государство… разве оно не ведет себя, как самый настоящий наглец, повсюду, куда только может доплюнуть?