Питер Устинов - Старик и мистер Смит

— Ну наконец-то, — недовольно пробурчал Старик.

— В каком смысле «наконец-то»? — огрызнулся вновь прибывший.

— Я тут стою, жду, болтаю о всякой ерунде. Ты же знаешь, как это меня утомляет. Откуда чемоданы?

— Украл. Ты ведь не думал, что я стану их покупать? Да и денег у меня не было.

— Ваше имя? — вмешался портье, делая вид, что разговор приятелей его совершенно не интересует.

— Смит, — быстро ответил за своего товарища Старик.

Не поднимая глаз от регистрационной книги, портье едко заметил:

— Постояльца, который регистрируется под фамилией «Смит», обычно сопровождает «миссис Смит».

Этот комментарий Старика явно озадачил, а у его напарника вызвал недовольную гримасу.

— В данном случае никакой миссис Смит нет, — промямлил Старик. — Брак, знаете ли, дело хлопотное, столько всяких сложностей, обязательств.

— Это ты виноват! Ты вообще во всем виноват! — выкрикнул мистер Смит, и влага из его глаз брызнула во все стороны — будто лошадь фыркнула. — Если б не ты, я тихо-мирно жил бы в кругу семьи и горя бы не знал!

— Ну хватит! — гаркнул на него Старик, да так свирепо и зычно, что немногочисленные постояльцы, по воле случая оказавшиеся в эту минуту неподалеку, ринулись врассыпную.

— Номера пятьсот семнадцатый и пятьсот восемнадцатый! — заорал портье что было сил, но по сравнению с величественным басом Старика его голосок прозвучал жидковато. Однако служителя это обстоятельство ничуть не обескуражило — в гостиничном бизнесе приходится обходиться тем, что есть. Тут главное — уметь закрывать глаза на кое-какие вещи, но клиента в любом случае надо видеть насквозь.

— И заберите свои деньги, пожалуйста.

— Пусть полежат у вас.

— Нет уж, лучше заберите, — проявил мужество портье. Старик отщипнул от горки несколько купюр.

— Остальное вам — за труды.

— Остальное мне? — недрогнувшим голосом переспросил служитель.

— Вам. Как вы думаете, сколько там? Просто любопытно. Портье покосился на банкноты.

— Думаю, от четырех до пяти тысяч.

— Вот как. Вы счастливы? Я ведь не знаю цены деньгам.

— Вижу, сэр. Отвечая на ваш вопрос, счастлив я или нет, скажу: не первое и не второе. Я — гостиничный работник. Если передумаете по поводу денег…

Но было поздно. Ажурная решетка лифта уже закрылась за обоими пожилыми джентльменами, их кошмарными чемоданами и двумя носильщиками, Бертолини и Анваром.

Разведенные по соседним комнатам, приятели не без труда сообразили, что можно открыть внутреннюю дверь, ведущую из одного номера в другой. В качестве чаевых Анвар и Бертолини получили от рассеянного Старика несколько древнегреческих драхм и удалились, так и не решив, нужно ли в этом случае говорить «спасибо». Долгожители обосновались в номере мистера Смита.

Водрузив один из чемоданов на столик, мистер Смит щелкнул замками и заглянул внутрь.

— Что ты там рассматриваешь? — поинтересовался Старик.

— Ничего. Я всего лишь открыл свой чемодан. Что тут необычного?

— Все. Ты отлично знаешь, что чемодан пустой. Немедленно закрой и не притрагивайся к нему больше до тех пор, пока мы отсюда не съедем. Мистер Смит подчинился, проворчав:

— Ничуть не изменился. Все командует…

— Если я что-то говорю, на то есть своя причина, — веско пояснил Старик.

— Это-то больше всего и раздражает.

— Если мы хотим, чтобы наша миссия удалась, нужно вести себя как можно естественней.

— Ага, «естественней». С нашими-то патлами и в этих хламидах?

— Возможно, в интересах дела мы будем вынуждены несколько изменить свой облик. Я заметил, что люди теперь одеваются иначе. Некоторые носят волосы длинными, как то предусмотрено природой, другие коротко стригут их, или укладывают в зверообразные прически, или намазывают жиром, превращая в подобие липких и сальных сталагмитов черного цвета.

— Ну почему обязательно черного? Я видел куда более кричащие расцветки: и желтую, и синюю, и красную, и зеленую. Надеюсь, ты не собираешься…

— Нет-нет, — сурово оборвал его Старик, который начал уже уставать от неумолчного брюзжания своего компаньона. Что ни скажи, все ему не так! — Это не понадобится. Просто я не хочу стать объектом пристального интереса со стороны горничных. Эти особы наверняка обратили бы внимание на пустой чемодан и поделились бы своим открытием с коллегами. Сам знаешь, новости среди людей распространяются со скоростью лесного пожара.

— Но ты сам раскрыл себя тому человеку за стойкой. Помнишь, ты спросил у меня, откуда чемоданы?

— Помню. А ты со свойственным тебе тактом ответил, что они краденые.

— И ты думаешь, что человек за стойкой более надежен, чем прочие слуги этого постоялого двора?

— Да, думаю.

— Можно спросить почему? — Голос мистера Смита стал похож на треск, производимый гремучей змеей.

— Потому что я дал ему на чай пять тысяч долларов! Я заплатил ему за молчание! — Старик отчеканил каждое слово, чтобы усугубить эффект сказанного.

— А-а, понятно. Теперь осталось кинуть пару тысяч горничным, и никаких проблем, — хмыкнул мистер Смит.

— Я не из тех, кто бросает деньги на ветер. Вот если бы ты закрывал чемодан на ключ…

— Ты этих денег не заработал! Смит замолчал, возясь с замком.

— Когда закончишь, пойдем в ресторан поужинаем, — сказал Старик.

— Мы не нуждаемся в пище.

— Да, но остальным знать об этом вовсе не обязательно.

— Вечная показуха!

— Не забывай, мы находимся на Земле. Тут все на этом держится.

Перед самой дверью мистер Смит вдруг встрепенулся и вновь весь наполнился энергией. Заклекотал разгневанной вороной, замер на месте как вкопанный и возопил:

— А почему ты обозвал меня «мистером Смитом»?!

Старик утомленно смежил веки. Он предвидел эту претензию и даже удивлялся, что приходится ждать так долго.

— Послушай, я достаточно намучился с собственным именем. Не хотелось начинать все сызнова.

— И как же ты назвался?

— Своим именем. Это было с моей стороны глупо.

— Фу-ты ну-ты. Ты всегда так кичился своей честностью.

— А ты своей нечестностью.

— По твоей милости, заметь!

— Снова старая песня. Идем-ка лучше, а то ресторан закроется.

— С чего ты взял?

— Предполагаю. И, как всегда, предполагаю правильно. Мистер Смит насупился и из вредности сел.

— Неужели ты думаешь, что подобное поведение пойдет на пользу нашему расследованию? — воззвал к его благоразумию Старик. — Пойдут сплетни: мол, что за диковинные постояльцы — постельное белье им менять не нужно, пищи они тоже не употребляют! Ну имей же ты совесть!

Смит поднялся, зловеще хихикнул:

— Заключительное замечание настолько абсурдно, что я, со свойственным мне безупречным чувством юмора, оценил его по достоинству. Ладно, иду. Но насчет «старой песни» мы еще потолкуем. Слишком глубока моя рана, слишком мучительна боль.