Осне Сейерстад - Книготорговец из Кабула

Только уехали журналисты, как гостиницу заполнили министры нового афганского правительства, их секретари и помощники. Диваны в фойе оккупировали смуглые пуштуны в кандагарских тюрбанах, вернувшиеся домой афганцы-эмигранты в костюмах с иголочки и свежевыбритые полевые командиры. Гостиница стала приютом для тех из новых правителей Афганистана, которым негде было остановиться в Кабуле. Большинство из них никогда не пробовали «Баунти», а воду пили из фонтанчика. Им в голову не приходило спускать деньги на импортную продукцию Аймала. Их не прельщали ни итальянские оливки, ни «Витабикс», ни французский творожный сыр «Кири» с истекшим сроком годности.

Иногда в Афганистан и в гостиницу опять случайно заносит какого-нибудь из давешних журналистов. Увидев Мансура, они интересуются:

— Ты еще здесь? А почему не в школе?

— Я хожу во вторую смену, — отвечает он, если дело происходит утром. А если его застают после обеда, говорит: — Я работаю после школы.

Ему стыдно признаться, что он не ходит в школу, будто последний бродяжка. Ведь Аймал — мальчик из богатой семьи. Его отец — состоятельный книготорговец, страстный любитель книг, мечтающий создать собственную книжную империю. Только вот он никому, кроме сыновей, не доверяет управлять своими магазинами. Когда после мусульманского Нового года в Кабуле открылись школы, отец не стал посылать сыновей учиться. Аймал настаивал, но отец сказал, как отрезал: «Ты будешь коммерсантом, а этому лучше всего можно научиться в магазине».

С каждым днем Аймал все больше чахнет и вянет. Его лицо приобрело землянистый цвет. Ребенок начал сутулиться, движения стали вялыми и безжизненными. Его прозвали «грустный мальчик». Дома он скандалит и дерется с братьями: это единственная возможность дать выход энергии. Аймал завидует своему двоюродному брату Фазилю, который поступил в финансируемую французским правительством школу Эстеклал. Как-то Фазиль приходил в гости и показывал свои тетради, ручку, линейку, остро заточенные карандаши. Штаны у него были все в грязи, и он рассказывал столько интересного!

«Нищий сирота Фазиль учится в школе, — пожаловался Аймал старшему брату Мансуру. А я, чей отец читал все книги на свете, должен работать по двенадцать часов в день. Вместо того чтобы гулять, играть в футбол, общаться с друзьями, я торчу в этом магазине», — возмущался он.

Мансур был согласен с братом, и ему не нравилось, что тот целыми днями простаивает за прилавком. И он тоже просил Султана отправить младшего в школу.

«Потом, — сказал отец. — Потом. Пока мы все должны как следует потрудиться. Мы закладываем основание для нашей будущей империи».

Что было делать Аймалу? Сбежать из дома? Отказаться вставать по утрам?

Когда отца нет поблизости, Аймал отваживается покинуть фойе. Он запирает магазин и уходит погулять на парковочную площадку. Может, ему попадется кто-нибудь, с кем можно поболтать или погонять камешек вместе. Как-то раз на этой парковке он познакомился с добровольцем из Англии. Тот неожиданно обнаружил свою машину, угнанную еще во время правления Талибана. Оказалось, что теперь на ней разъезжает некий министр, уверяющий, что приобрел ее абсолютно законным образом. Англичанин время от времени заглядывал в магазин Аймала. Мальчик каждый раз справлялся, как продвигается дело с машиной.

«Не видать мне машины как своих ушей, — отвечал англичанин. — Новые бандиты пришли на смену старым!».

Редко когда встречается нечто из ряда вон выходящее, нарушающее повседневную рутину. Тогда в фойе набивается народ и Аймал больше не слышит эха своих шагов, когда выбирается в туалет. Так было, когда убили министра авиатранспорта. Подобно другим иногородним министрам, Абдурахман жил в гостинице. Во время заседания ООН, на котором должны были назначить новое правительство Афганистана, у него нашлось достаточно сторонников, поддержавших его кандидатуру на пост министра. Противники же утверждали, что он обыкновенный плейбой и мошенник.

Трагедия разразилась, когда тысячи ходжей — паломников в Мекку — стали жертвами турагентства, продавшего билеты на несуществующий самолет: «Ариана» организовала чартерный рейс до Мекки, однако мест катастрофически не хватало.

Вдруг паломники увидели, как из ангара выкатился принадлежащий «Ариане» большой самолет, и кинулись к нему занимать места. Но самолет направлялся отнюдь не в Мекку, нет, на нем министр авиатранспорта должен быть лететь в Нью-Дели. Одетых в белое ходжей никто и не собирался пускать на борт. Разъяренные паломники избили стюардов и ворвались в салон. Там они увидели вольготно устроившегося министра в компании нескольких помощников. Паломники вытащили его в проход и забили до смерти.

Аймал услышал о случившемся одним из первых. Фойе бурлило, народ волновался, всем хотелось знать подробности.

«Министр убит паломниками? Кто за этим стоит?»

Аймал навострил уши. Одна конспирологическая теория сменила другую.

«Может быть, это начало вооруженного воспоминания? Межэтнических разборок? Таджики хотят перебить пуштунов? Может быть, это чья-то месть? Или просто паломников довели до отчаяния?»

В одночасье в фойе стало еще мрачнее. Гул голосов, серьезные лица, взволнованные лица — от всего этого Аймалу захотелось плакать.

Он вернулся в свою комнату тоски. Уселся за стол. Съел «Сникерс». Оставалось еще четыре часа до окончания рабочего дня.

Пришел уборщик, подмел пол, выкинул мусор.

— Ты сегодня такой грустный, Аймал.

— Джигар хун, — сказал Аймал. Этот оборот, в переводе с персидского означающий «мое сердце истекает кровью», используется для выражения глубокой скорби.

— Ты был с ним знаком? — спросил уборщик.

— С кем?

— С министром.

— Нет, — ответил Аймал. — Хотя да, немного.

Лучше уж пусть его сердце истекает кровью из-за несчастного министра, а не от тоски по собственному загубленному детству.

Мансур, запыхавшись, входит в отцовский магазин. В руках у него маленькая стопка.

— Двести открыток! — вздыхает он. — Он пытался украсть двести открыток! — Лицо Мансура покрыто каплями пота. Последние несколько метров он бежал.

— Кто? — спрашивает отец. Он кладет арифмометр на прилавок, записывает в бухгалтерскую книгу очередную цифру и поднимает глаза на сына.

— Столяр!

— Столяр? — изумляется отец. — Ты уверен?

Сын демонстрирует коричневый конверт с таким видом, будто только что спас предприятие отца от банды мафиози.

— Двести открыток, — повторяет Мансур. — когда столяр собрался уходить, мне показалось, что он выглядит несколько странно. Но я подумал, это из-за того, что сегодня последний день его работы. Он спросил, не нужно ли нам еще чего-нибудь. Сказал, что нуждается в работе. Я ответил, что спрошу у тебя. Полки ведь были готовы. Тут я заметил, что из кармана его жилета что-то высовывается. «Что это у тебя там?» — спросил я. «Где?» — спросил он в полном замешательстве. «В кармане», — сказал я. «Так, всякие мелочи», — ответил он. «Ну-ка давай показывай!» — велел я. Он оказался. Под конец пришлось мне самому вытащить эту пачку у него из кармана. Вот она! Он пытался украсть у нас открытки. Но ничего у него не вышло, потому что я слежу за всем, что происходит в магазине!