Розамунда Пилчер - В канун Рождества

— Она должна радоваться! У нее теперь есть прекрасный новый папа и чудесный дом. И если бы она сразу улетела со мной тогда из Лондона, то сама бы уже во всем убедилась. Почему все мои поступки она встречает в штыки? Я же все для нее делала и делаю! Не пора ли ей подумать о благе других людей? Почему она не рада за меня? Наконец-то…

— Никола…

— И мать туда же! Ей, видишь ли, не нравится, что я немного задержусь в Америке, продлю свой медовый месяц.

— Никола, я тебя не осуждаю. Я радуюсь за тебя, правда. Но у тебя есть дочь, с которой надо считаться, ведь она уже не ребенок. Вряд ли можно ожидать от нее безумного восторга, ведь вся ее жизнь отныне пойдет кувырком.

— Я даже слушать об этом не желаю. Понятия не имею, из-за чего столько шума. Ступай и приведи ее!

— Нет, не хочу и не могу. Она у себя в комнате, забралась под одеяло и рыдает так, словно у нее сейчас разорвется сердце. Я пыталась ее успокоить, но она даже разговаривать со мной не желает, так расстроена. Поговорим лучше о другом. После Нового года мы возвращаемся в Лондон, и Люси начнет учиться. Кто будет о ней заботиться? Мама хочет остаться в Борнмуте.

— Но неужели ты не сможешь сделать для меня такой малости ?

— У меня нет своего дома в Лондоне.

— Ты можешь жить в квартире матери и присматривать за Люси.

— Никола, меня ждет в Лондоне новая работа.

— Вот-вот. Все дело, конечно, в твоей карьере. В твоей замечательной карьере. Она для тебя всегда была важнее, чем кто-либо из нас. А я-то надеялась, что впервые в жизни…

— Я тоже надеялась, что раз в жизни ты подумаешь о других, а не о себе, любимой.

— Как ты можешь так говорить! Впервые после того, как Майлс меня оставил, я подумала о самой себе. Рэндал, по крайней мере, ценит меня. В моей жизни наконец появился человек, который оценил меня по достоинству!

Кэрри вспылила.

— Прекрати!

— Не смей на меня кричать! — взвизгнула Никола в праведном негодовании, и Кэрри смягчилась:

— Никола, послушай меня, извини. Так мы ни о чем не договоримся. У меня есть твой номер телефона во Флориде. Я попытаюсь что-нибудь предпринять и свяжусь с тобой.

— Скажи Люси, чтобы она мне позвонила.

— Не думаю, что из этого что-то выйдет. Постарайся не требовать от нее слишком многого. А я попробую найти какой-нибудь выход.

Наконец Никола ворчливо согласилась:

— Хорошо.

— Счастливого Рождества.

Никола, не почувствовав иронии в голосе сестры, пробормотала «тебе тоже» и отключилась.

А Кэрри ужасно захотелось, чтобы все было, как вчера. Ей хотелось снова очутиться в пустом здании заброшенной фабрики вдвоем с Сэмом Ховардом, бродить с ним по цехам, где так гулко отзывается эхо, подниматься вслед за его высокой фигурой по лестницам на крышу. Ей снова захотелось побыть с ним в «Герцогском гербе», посидеть у жаркого огня за стаканчиком горячительного, и чтобы опять в углу торчали те два старика, и негромко бубнил телевизор на стойке у бармена. И не надо было бы думать ни о ком, а только о себе и человеке напротив, который говорил об их сложном, неопределенном будущем.

Однако настало сегодня, и все переменилось. Она пригладила волосы, выпрямилась и вошла в гостиную. Все по-прежнему сидели в тех же позах в тех же креслах. Рори, покончив с обязанностями шеф-повара в кухне, восседал на коврике напротив матери со стаканом светлого пива в руке.

Шла мирная, спокойная беседа. При появлении Кэрри все повернулись к ней.

— Ну, вот и я, — сказала она бесцветным голосом, — извините, что заставила вас долго ждать.

— Что происходит, дорогая? — спросила Элфрида. — Внизу сплошные телефонные трели. Рори сказал, что звонила из Флориды Никола. Надеюсь, все в порядке?

— Да. — Это было и правдой, и одновременно чудовищной ложью. — Просто произошел очередной семейный кризис. Но это для нашей семьи в порядке вещей, так что, пожалуйста, не беспокойтесь.

— Кэрри, это звучит зловеще. Скажи, что стряслось?

— Не знаю, с чего и начать…

Сэм, сидевший в дальнем конце гостиной, встал и подошел к ней.

— Хотите выпить?

Кэрри покачала головой. Сэм подвинул ей кресло, и она без сил опустилась рядом с Элфридой, которая тут же взяла ее за руку.

— Дорогая, расскажи нам, что случилось.

И она стала рассказывать.

— Только что звонила Никола. Это мать Люси… — пояснила она для семейства Кеннеди, — и моя сестра. Она уехала во Флориду погостить у человека по имени Рэндал Фишер. И сегодня утром они поженились. Мы ничего не знали о ее намерениях. Она позвонила Люси и сообщила ей новость, а та повесила трубку, прервав ее на середине повествования, и теперь рыдает в своей спальне наверху. Она кричит, что ей никогда не нравился Рэндал Фишер, и клянется, что ни за что не поедет жить в Америку. Потом позвонила наша мать, и это от нее я узнала о бракосочетании. Никола отложила возвращение в Лондон и решила провести медовый месяц в Америке. Мать устроила из-за этого истерику, потому что хочет остаться в Борнмуте до конца января и отказывается возвращаться в Лондон ради Люси. Потом Никола снова позвонила, рассказать мне, что Люси демонстративно повесила трубку, не дослушав ее. В результате у нас произошла обычная сестринская перепалка.

— Это просто невыносимо! — воскликнула Элфрида, и Кэрри подумала, что это слово выражает суть всего, что случилось за минувший год.

— Так что ситуация взрывоопасна, — продолжала она, — и чревата осложнениями. В Лондоне некому опекать Люси, кроме меня. Разумеется, если будет необходимо, я возьму это на себя и буду жить в квартире матери, пока она или Никола не вернутся в Лондон. Однако важнее другое. Под вопросом само будущее Люси. Никола вышла замуж за американца и, что совершенно естественно, переедет жить в Америку. Она в восторге от этой перспективы. А Люси, напротив, отказалась ехать туда даже на каникулы. Ей не нравится Рэндал, и, говоря откровенно, она не питает особой нежности к матери.

Все внимательно слушали Кэрри, но когда она кончила рассказ, повисло молчание. Табита сочувственно пробормотала:

— Господи помилуй!

— Но Люси не обязательно ехать в Америку, — задумчиво произнесла Элфрида, — ведь она может учиться в пансионе.

— Пока что она учится в дневной школе.

— А твоя мать не может поговорить с Николой?

— Ты прекрасно знаешь, что маме эта задача не по силам. Она даже и пытаться не будет.

— Но, может быть, отец Люси…

— Никакой надежды. Его вторая жена никогда не согласится.

— Но…

— Это просто смешно! — вдруг воскликнул Рори Кеннеди. Кэрри удивленно взглянула на него и увидела, что он уже не сидит, с удобством устроившись на половичке, но стоит спиной к камину, обращаясь ко всем присутствующим, и его синие глаза полыхают негодованием. Все посмотрели на него. — Это смешно. Люси не может вернуться в Лондон. Ей там очень плохо, она мне сама сказала, у нее там нет ни друзей, ни настоящего дома, ее там никто не любит. Она призналась, что еще никогда в жизни она не жила так замечательно, как здесь. И ей совершенно не хочется возвращаться в Лондон. Не забирайте ее туда. Оставьте здесь. Она может жить с Элфридой и Оскаром, и рядом будут мои мама и папа, и Клодэг, она подружится с нашими друзьями, а учиться может в дневной школе в Кригане. Папа договорится с мистером Макинтошем, и тот возьмет ее в свой класс. Вот что, по-моему, вы должны сделать. А если вы отправите ее в Лондон, то это будет просто преступление. Несчастные подростки способны на ужасные глупости. И мы все об этом знаем. Для Люси вы все гораздо ближе, чем родная мать. Поэтому она должна остаться здесь. Я считаю, что вы просто обязаны так сделать. То есть оставить ее в Кригане.