Ионел Теодоряну - Меделень

— У деда сердце доброе, — объясняли деревенские жители эту любовь аиста к дому, в котором большей частью никто не жил.

Видимо, по той же причине и злоумышленники не заглядывали в дом ветерана семьдесят седьмого года, хотя во дворе и не было собаки.

— Мамочка, какой сегодня праздник?

— Сегодня?.. Нет никакого праздника! Что это тебе вдруг пришло в голову, Ольгуца?

— А я думала, что праздник, мамочка!

— Мамочка да мамочка! Очень ты меня сегодня любишь! Лучше скажи, что тебе от меня нужно?

— Мне??? Ничего!.. Я вот только хотела бы знать, идет ли Монике синее платье…

Напрасно госпожа Деляну всматривалась в глаза Ольгуцы. Глаза выдавали ее не больше, чем слова, потому что глаза у Ольгуцы…

— Моника, хочешь примерить синее платье?

— Конечно, хочет! — пояснила Ольгуца вспыхнувший на щеках у Моники румянец.

— Хочу, tante Алис, — подтвердила Моника слова Ольгуцы, радуясь, что не по ее вине исполняется ее желание.

Синее платье поджидало Монику с самого начала каникул. Госпожа Деляну сшила его сразу после приезда Моники, но она только примерила его. В то время Моника очень любила свое траурное платье, — не из чувства долга, а как воспоминание о бабушке.

Однажды Дэнуц, Ольгуца и Моника играли в «любимый цвет», — очередная выдумка Ольгуцы.

— Каким цветом ты бы хотел быть?.. Отвечай быстро, а то скажешь не то, и я рассержусь!

От неожиданности Дэнуц смутился. Ему такое и в голову не приходило! Что общего было у него с каким бы то ни было цветом?

— Синим, Ольгуца, — вдруг решился он, выведенный из затруднительного положения цветом неба.

— А почему ты бы хотел быть синим?

— Потому что это красиво.

— Да-а?!

— Конечно! — возмутился Дэнуц.

— Очень красиво?

— Очень красиво.

— Красивее всего?

— Красивее всего.

— Неправда! Красный цвет красивее всего, он очень красивый, самый красивый!

— А синий еще красивее!

— Ерунда! А как по-твоему, Моника?

— …Я не знаю!

— Тогда назови тот же цвет, что и я, вот мы и будем правы! — потребовала Ольгуца.

…Значит, и Дэнуц тоже любит синий цвет… С тех пор Моника мечтала о платье того цвета, который любил Дэнуц. Госпожа Деляну сама не решалась предложить ей надеть синее платье, боясь огорчить девочку. А Моника не осмеливалась попросить… Моника так боялась сделать неприятное своей бабушке!.. И очень не хотела предавать Ольгуцу.

Моника отправилась вместе с госпожой Деляну в ее спальню. Ольгуца вбежала через секунду после них и тут же умчалась.

— Ольгуца, куда же ты?

— Я хочу поговорить с папа!

— Ольгуца, сегодня с тобой что-то происходит!

— Почему?

— Как почему? Разве ты не говорила, что хочешь посмотреть, как сидит на Монике ее синее платье?

— Говорила.

— Тогда почему же ты уходишь?

— Потому что… — она улыбнулась. — Мамочка, я уже видела Монику в панталонах! Пока она одевается, я вернусь.

Когда Ольгуца наносила визиты, она никогда не входила в комнату не постучавшись. Одна-единственная дверь была исключением из этого правила: дверь в комнату Дэнуца, в которую Ольгуца колотила ногой, когда хотела не просто войти, а вывести из терпения брата, — и которую тихонько открывала, когда хотела застать его врасплох.

Ольгуца постучала в дверь кабинета господина Деляну.

— Входи.

— Я пришла к тебе, папа.

— Хорошо, девочка… Может быть, тебе что-нибудь нужно?

— Нет, папа! Я пришла повидать тебя.

— Вот стул, Ольгуца. Садись.

— Словно я твоя клиентка, папа!

— Девочка моя… Если бы у меня были такие, как ты, клиенты, я бы выигрывал все процессы.

— А ты проигрываешь процессы, папа?

— Конечно. Проигрываю, как и все!

— Папа, если бы я была судьей, ты бы не проиграл ни одного процесса.

— Почему, Ольгуца? Твой папа не всегда бывает прав.

— Да… одна только мама всегда права!

Господин Деляну отвернулся к окну, чтобы избежать взгляда Ольгуцы; когда он снова повернулся к дочери, лицо его было чрезвычайно серьезно.

— Папа, я ведь всегда знаю, когда ты смеешься.

—..?

— Потому что и мне смешно.

Они оба рассмеялись.

— …Ты любишь папу?

Ольгуца нахмурилась.

— Зачем ты спрашиваешь? Будто не знаешь!

— Знаю, знаю! Но я хочу, чтобы ты сама мне это сказала.

— А я не хочу.

— Почему, Ольгуца?

— Так… Не знаю…

— Хочешь конфет?

— Merci… Папа, а почему ты не куришь? Потому что я здесь?

— Нет, Ольгуца. Я совсем забыл… А ты хочешь, чтобы я курил?

— Да, папа. Тебе идет, когда ты куришь.

Господин Деляну повертел в руках папиросу, вставленную в мундштук. Ольгуца зажгла спичку и осторожно поднесла огонек.

— Фууу! Папа, а почему трубка красивее мундштука?

— Потому что тебе так нравится.

— Ээ, папа! Это другое дело! А тебе разве не нравится трубка?

— Нравится.

— Тогда почему ты не куришь трубку?

— Я привык к мундштуку… и это плохо! Трубкой только попыхиваешь; не втягиваешь дым, как это делаю я, — с нескрываемым удовольствием признался господин Деляну.

— А трубка у тебя все еще есть?

— Конечно. Их у меня несколько.

— И что же ты с ними делаешь?

— Храню понапрасну.

— Понапрасну?

— Иногда дарю их кому-нибудь из друзей.

— Папа, ты меня любишь?

— Не-ет.

— Любишь.

— Ну, как тебе угодно!

— Папа, а ты любишь меня больше, чем своих друзей?

— Еще бы!

— Тогда подари мне трубку.

— Трубку?

— Если ты меня любишь!

— А зачем тебе трубка?

— Просто так… для красоты.

— Хорошо, Ольгуца… Вот, смотри… Выбирай себе трубку по своему вкусу.

Он выдвинул ящик, до отказа набитый всякими принадлежностями для курения.

— Вот, Ольгуца, красивая и маленькая трубка из морской пены. Как раз для тебя. Нравится тебе?

— Нравится, папа. Но я хочу большую.

— Тогда выбери себе большую!

— Можно эту, папа? — спросила Ольгуца, кладя руку на самую большую трубку.

— Конечно, можно! Мне подарил ее один француз, который занимался в Яссах настройкой роялей… Он умер, бедняга! Прекрасный был человек!.. Замечательная трубка.

— Тогда я возьму эту. Merci, папа. Я буду помнить!

— Какие глупости! Они все твои. Ты ведь знаешь, папа отдаст тебе все на свете!

Ольгуца погладила ему лоб и волосы.

— Какие у тебя красивые волосы, папа! Прямо как шелк!.. Ну, я пойду.

— Послушай, Ольгуца, поедешь вместе с папой в лес? Возьмем и Дэнуца; может быть, и мама согласится поехать с нами. Мы поедем в шарабане.

Ольгуца потерла лоб.

— В другой раз, папа. Сегодня я иду в гости к деду Георге вместе с Моникой… Знаешь, он нас пригласил, — потупилась она.

Господин Деляну пригладил усы… окинул взглядом Ольгуцу… и снова выдвинул ящик с трубками.

— Ольгуца, возьми еще одну трубку: пусть у тебя тоже будет.