Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

— С этим я согласен. Это он действительно многим говорил.

— И заметьте, — увлеченно продолжал судья. — эта мысль ему пришла после того, как он услышал молву . Если бы он увидел Иисуса, то, конечно, не подумал бы, что это Иоанн.

— Само собой! — хохотнул прокурор. — Отличить, думаю, было нетрудно. Но Ирод отнюдь не считал, что Иоанн все это время был жив. Он думал, что Иоанн просто воскрес.

— Что значит «просто воскрес»? — вмешался судебный исполнитель, защищавший Ирода. — Как вы себе это представляете, Степан Сергеевич? Воскрес без головы?

Слушатели дружно замеялись. Судья постучал молотком.

— Тише! Тише! Я думаю, мы сильно отклонились в сторону. Давайте держаться ближе к нашему делу. И зачем так далеко ходить за примерами? Ведь мы, слава Богу, живем не в библейские времена. Тем более, что вина Ирода пока не доказана.

— Как это не доказана? — снова вмешался прокурор. — А кто собственноручно зарубил мечом апостола Иакова, брата Иоаннова? Кто незаконно задержал апостола Петра и держал его несколько суток под арестом, не предъявляя никакого обвинения? Разве не Ирод?

— А вы уверены, что это был тот самый Ирод? — невинным голосом спросил судья. — Может быть, вы полагаете, что он же и младенцев избивал в Вифлееме?

Последним вопросом судья здорово рассмешил публику. А прокурор, наоборот, обиделся.

— Знаете, Федор Соломонович! Если вы меня решили выставить дураком, то предупредили бы заранее, я бы тогда и не высказывался. Я думал, мы серьезно обсуждаем, а вы…

— А разве мы не серьезно? — неожиданно строго сказал судья. — Это вы, Степан Сергеевич, все время подбрасываете суду какие-то посторонние темы. И сколько я вас знаю, еще со студенческих ваших лет, никак не возьмете в толк, чем отличается суд от ток-шоу. Взять хотя бы того же Ирода. Даже если вообразить, что это был один и тот же человек! Спрашивается: какое это имеет для нас значение? Да ровным счетом никакого. Мы ведь сейчас его судим не за избиение младенцев и не всемирный потоп. Мы исследуем конкретное дело — дело об усекновении главы Иоанна Предтечи. И суд должен дать ответ на единственный вопрос: о наличии преступного умысла в действиях царя Ирода, когда он отдавал приказ об отделении головы. Ведь в том, что он отдал такой приказ, кажется, ни у кого нет сомнений? Впрочем, давайте для полной ясности спросим суд. Итак, перед присяжными ставится вопрос: отдавал ли царь Ирод приказ об отделении головы пророка Иоанна?

— Да что там, Федор Соломонович? С этим и так все ясно! — смущенно запротестовал прокурор.

— Нет уж. Ясно, говорят, бывает в небе, когда туч не видно. Сейчас ясно, а через минуту ветерок подул — вот уж и пасмурно. А в суде существует процедура. Если суд решит, что ясно, значит ясно. Итак, отдавал ли царь Ирод приказ об отделении головы?

10. «Отдавал» — единогласно ответили присяжные.

— Вот видите! — торжествуя, сказал судья. — А теперь можно поставить и следующий вопрос: отдавал ли он при этом себе отчет в том, что отделение головы может иметь для пророка непоправимые последствия? Лично мое мнение — что Ирод отчета себе в этом не отдавал и никоим образом не желал смерти своего учителя. Но это, подчеркиваю, мое личное мнение, я его никоим образом суду не навязываю, а подтверждением ему служит тот засвидетельствованный многими факт то, что, будучи уверенным в том, что Иисус и Иоанн — это одно и то же лицо, Ирод при встрече обошелся с ним доброжелательно, а в начале даже изъявил радость. Кстати, здесь была выдвинута частная версия о том, что после усекновения главы Ирод понимал, что Иоанна нет в живых, а, услыхав молву об Иисусе, решил, что он воскрес. Что ж. Такое вполне возможно, но из этого вовсе не вытекает, что он уже заранее, до усекновения главы, отдавая приказ об ее отделении, знал, что Иоанн в результате этого действия умрет. Наоборот, это даже косвенно подтверждает его невиновность. Если развить эту версию, то вырисовывается следующая картина. Отдавая приказ об отделении головы, Ирод не желал смерти своего учителя, а собирался только взять у него голову на время, чтобы уладить семейный конфликт. Впоследствии, узнав о своей ошибке, он огорчился и в дальнейшем, считая Иоанна погибшим, страдал от сознания своей невольной (подчеркиваю: невольной ) вины. Вот почему, услыхав об Иисусе, а затем встретившись с ним, он, как сказано в Писании, обрадовался . При этом он вполне мог допускать, что Иоанн воскрес с новой головой. А почему бы и нет? Что в этом удивительного? И тем более смешного? Вспомните воскресение Лазаря. Ведь с ним было куда хуже. Только представьте себе: человек четыре дня пролежал мертвый, в жаре! Даже родная сестра его, Марфа, в последний момент засомневалась, стоит ли его воскрешать, и предложила: мол, не лучше ли оставить все как есть, раз уж так вышло? Конечно, она заботилась о самом Лазаре. Лучше уж, думает, совсем не воскресать, чем жить в таком виде, а главное, с таким запахом. Но, как мы знаем, все обошлось. Правда, ни в Писании, ни в Предании, ни даже в апокрифах ничего не говорится о дальнейшей судьбе этого человека, но как раз это-то и подтверждает, что он жил как все, ничем не выделяясь. Думаю, если бы он ужасал окружающих своим видом или распространял вокруг себя невыносимое зловоние, это как-то дошло бы до нас, хотя бы в виде легенды. Однако мы ни о чем подобном не слышали, ни в Чемоданах, ни даже здесь, на Поверхности. После этого я спрашиваю вас: неужели при таких возможностях могли бы возникнуть какие-то проблемы с восстановлением головы, пускай даже и из ничего? Тем более, кто — Лазарь, а кто — Иоанн! Одно дело — «некто Лазарь из Вифании», который только тем и был знаменит, что сестра его, даже не эта Марфа, а совсем другая, по имени Мария, как-то раз помазала Господа миром и отерла Его ноги своими волосами. И совсем другое дело — Иоанн Креститель! Да неужели для такого человека у Господа не нашлось бы лишней головы? Потому в Писании и говорится, что «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался , ибо давно желал видеть Его». Чему бы он, спрашивается, так сильно радовался, и зачем бы так желал Его видеть, если бы не находился в полной уверенности, что это его бывший наставник? Тем более, в Писании прямо говорится, что он «наделся увидеть от него какое-нибудь чудо». О каком же чуде может идти здесь речь, как не об обретении новой головы? Поэтому Ирода ничуть и не смутило, что предполагаемый Иоанн предстал перед ним не только не обезглавленным, но даже помолодевшим и похорошевшим. И лишь задав ему ряд вопросов и не получив на них ни одного вразумительного ответа, Ирод заподозрил, что перед ним все-таки не Иоанн, а какой-то другой человек. Убедившись в своей ошибке, он, разумеется, испытал сильное разочарование, почему и «насмеялся» над Иисусом, впрочем, без всякой злобы, а просто чтобы сорвать досаду. Тем не менее, он ничего плохого Ему не сделал, а, наоборот, одев в светлую одежду, отослал к Пилату. Поэтому, с учетом всех представленных доказательств, а также принимая во внимание принцип презумпции невиновности, я ставлю перед судом один-единственный вопрос: виновен ли царь Ирод в усекновении главы Иоанна предтечи, повлекшей за собой смерть пророка?