Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK!

Ах эта бумажка…

Я уже прочёл её несколько раз, но теперь подобрал и прочитал снова. Текст, разумеется, был нескончаемо бессмысленным, настолько отчаянно нелепым, что у меня разболелась голова. Однако настроение было на нуле, и документ каким–то странным образом притягивал меня. Так что я, наконец, подписал и пропечатал контракт.

Запихнув его в карман, я отправился в парк по соседству. Стояла ночь и светила луна. Где–то выла собака. Я сидел на скамейке возле качелей и мечтательно смотрел в ночное небо.

Вдруг появилась Мисаки, снова в обычной одежде вместо своего религиозного одеяния. Она села на скамейку рядом со мной и принялась оправдываться за что–то, о чём я даже не упоминал:

— Я вовсе не наблюдаю каждый вечер за входом в парк из своего окна.

Я рассмеялся. Когда мой смех затих, прекратила лаять вдалеке собака и единственным звуком остались далёкие завывания сирены скорой помощи, Мисаки спросила:

— Бросил свою эроге?

— А, да, мы в итоге передумали её делать. Откуда ты, кстати, об этом знаешь?

— Когда Ямазаки заходил в манга–кафе несколько дней назад, я случайно услышала, как он об этом рассказывал. Да, кстати, а что такое эроге?

— Это сокращение от «EROA» и «GARIOA» [33] В Японии эротические игры часто называются «эроге», поэтому эта ложь звучит правдоподобно. . EROA расшифровывается, как «экономическая реабилитация в захваченных областях», а GARIOA — «управление и снабжение в захваченных областях». Американское правительство разработало эти программы, чтобы предотвратить социальные бедствия, вроде болезней и голода, в странах, занятых Соединёнными Штатами после Второй Мировой.

— Это ведь наглая ложь, да?

— Ага.

— И что ты автор, ты тоже врал?

— Ага.

— А на самом деле, ты безработный хикикомори, так ведь?

— Ага.

Я протянул ей контракт. Поспешно выхватив его из моих рук, Мисаки вскочила.

— Наконец–то ты собрался его подписать! Теперь с тобой всё будет в порядке, Сато. Чуть–чуть тренировки — и ты будешь готов отправиться в бескрайный мир.

— Кто ты на самом деле, Мисаки?

— Я уже тебе говорила! Добрая девушка, которая спасает молодых людей, попавших в беду. Всё это, конечно, часть моего проекта. Не бойся, ничего плохого я с тобой не сделаю. Хорошо?

Сомнительное объяснение. И всё же…

— Главное, теперь наш контракт вступил в полную силу! Если ты нарушишь его, штраф — миллион иен, ясно?

Мисаки спрятала контракт в карман и ослепительно улыбнулась. Мне тут же стало немного не по себе. Мне показалось, что я совершил чудовищную ошибку.

Какую вообще правовую силу имеет этот контракт? Нужно было спросить своего друга по колледжу, изучавшего право.

Имя хикикомори: Тацухиро Сато.

Имя оказывающего помощь: Накахара Мисаки.

Настоящий документ заключают хикикомори, в дальнейшем сторона A, и оказывающий помощь, в дальнейшем сторона B. Стороны договариваются о следующем.

1. A будет рассказывать B обо всех муках, затруднениях, жалобах, нытье(?), и любых других сокровенных мыслях, касающихся избавления от синдрома хикикомори.

2. Б будет делать всё, что в его или её силах, чтобы помочь стороне A перестать быть хикикомори и сделать возможным его или её возврат в общество (в дальнейшем C). Кроме того, во время продвижения к C, B будет стараться поддерживать психическую стабильность A.

3. A, в свою очередь, будет вежливо обращаться к B.

4. A будет послушно выполнять все указания B.

5. A не будет рассматривать B, как назойливого человека. A не будет жестоко обращаться с B.

6. Разумеется, пинаться и драться, либо иначе наносить ущерб, настоящим документом не допускается.

7. Консультации будут проводиться каждый вечер в четвёртом окружном парке Мита. Приходи после ужина.

8. Ознакомившись с настоящим контрактом, A должен приступить к работе над C.

9. За нарушение контракта A грозит штраф в один миллион иен.

Припомнив текст контракта, я вдруг ужасно встревожился:

— Нет, постой, я передумал! Отдай мне контракт!

Но Мисаки уже давным–давно ушла.

Я остался один–одинёшенек, в полном отчаянии.

Прежде, чем я это заметил, я полностью истощился, и морально, и физически, такое вот было лето. Прежде, чем я это заметил, я оказался взаперти, словно в клетке, без всякой надежды на побег, такой вот был июль. Я пробовал кричать: «Помогите!» Но ни любовь, ни мечты, ни надежды, ни старание, ни дружба или победа — ничто не могло помочь мне. Я действительно был в беде.

У Ямазаки хотя бы были какие–то планы на будущее. Хоть он и кричал: «Аргх, как вы меня достали!», у него, по крайней мере, сохранились хоть какие–то амбиции. Он с детства задумывался о семейном бизнесе.

― Я выберусь из этой паршивой деревеньки и прославлюсь в большом городе! В–в–вы, проклятые лицемеры! Я вам еще покажу, вот увидите! У меня есть талант. Правда, я пока не знаю какой, но он точно есть!

Прежде чем я смог бы признать наличие собственного таланта, судьба могла заставить и меня вернуться в провинцию. В провинцию, с ее чудными семейными узами, раздражающими улыбками, грубой деревенщиной, дорогами, сделанными слишком широкими из–за чудачеств местных властей и одним–единственным супермаркетом… Мне пришлось бы вернуться в эту ужасную проклятую деревню. Я рассматривал этот вариант с откровенной печалью.

Я даже кричал, как настоящий мужчина:

― Аааааааа! Это ужасно, ужасно, ужасно!

Я не знал, что именно было ужасным, но что–то определенно было таковым. На самом деле, произошло столько ужасных вещей, что я совершенно не понимал, как мне их исправить.

Например, мне совсем перестали присылать деньги из дома. Но, несмотря на это, желание работать так и не появилось. Хоть я и был на мели, я все еще не мог выйти из дома. Мое звание «высококлассный хикикомори» не было просто показухой. Однако, я должен был с умом распределять свои средства, иначе меня бы вышвырнули из квартиры на следующий же день. Я должен был что–то предпринять.

Используя свою студенческую карточку, я, не раздумывая, взял кредит. Затем я продал всю свою мебель и бытовую технику. Я отнес свои стиральную машину, холодильник, телевизор, компьютер, котацу и кровать в магазин подержанных вещей неподалёку от моего дома. Я также попытался продать все свои книги в букинистический магазин. Таким образом, раздобыв достаточно денег на жизнь, я выиграл себе немного времени.

Теперь, когда я был в относительной безопасности, скука стала моей главной проблемой. И мне, и Ямазаки было невыносимо скучно. Решение этой проблемы занимало почти все наше время. «Чем бы мне заняться? Мне совершенно нечего делать.»