Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK!

― Вы ведь пришли сюда просто дурака валять, да?

Внезапно Ямазаки сорвался с места. Он умчался, даже не оглядываясь назад.

Я снова остался один.

Однако парень не стал на меня кричать. Напротив, мы зашагали по неосвещённой улице вместе. Хотя уже стояло лето, ночной ветер был не по сезону холодным. Парень курил сигарету. Он выдохнул: «Ах…»

― Это, по–моему, запрещено заповедями.

Предвосхищая мою просьбу, парень достал «Зиппо» из кармана и довольно–таки отточенным движением зажёг ещё одну сигарету.

Шагая по правую руку от меня, он пустился в объяснения:

― Бывает, людям вроде вас хочется чего–нибудь эдакого, потустороннего, так что они приходят посмотреть на собрание. Придурки–студенты вроде вас. Ну и что, как тебе? Весело было?

Я ничего не ответил.

― Я, знаешь ли, связался со всей этой религией не потому, что мне это нравится.

― Что ты имеешь в виду?

― Это мои родители. И мама, и папа обожают эту религию. В нашем доме я единственный с нормальной головой на плечах. Если б я когда–нибудь сказал, что хочу оставить церковь, как думаешь, что случилось бы? Как–то я заявил маме: «Хочу участвовать в школьных мероприятиях и ходить в гости к друзьям». Эта старая карга как разоралась: «Ты ― дьявол!». Даже оставила без обеда несколько дней.

Парень засмеялся:

― Я поддакиваю родителям столько, сколько нужно, чтобы они на меня не злились; а когда я выхожу из дома, я делаю то, что хочу.

Значит, в школе он ведёт себя как нормальный мальчишка, заключил я, а находясь дома, притворяется набожным, религиозным человеком. Ведёт двойную жизнь.

― Я всё это к тому, чтобы вы, парни, не сделали ошибку и не вступали к нам, ― говорил он серьёзно, ― Сегодня все суетились вокруг вас, верно? Все так радовались, да? Вы, верно, могли решить какую–нибудь чепуху вроде «может, я смогу поладить с такими милыми людьми»? Ты ошибаешься. Это уловка. Они так действуют не из какой–то там бескорыстной любви. Это способ обращать людей в свою веру.

― Когда ты попадаешь внутрь, всё как в любом другом нормальном коллективе. Все хотят быть старшими. Все хотят попасть в рай. Мой отец отчаянно пытается устроить себе повышение, даже шлёт подарки лидерам. Ужасная глупость. А видел, что сегодня было? Эта девчонка, выступавшая последней, до недавнего времени была просто обыкновенным исследователем, но родственники твердили ей, чтобы она записалась в миссионерскую школу, пока она, наконец, не согласилась. Когда она, член семьи, ходит в миссионерскую школу, её тётя поднимается в статусе.

Я попытался выудить побольше сведений о Мисаки.

― Э? ― парень моргнул. ― Ну, она стала изучать Библию совсем недавно. Обычная девочка ― то ли приёмный ребёнок, то ли на каком–то попечительстве у этой пожилой женщины. Её дядя, похоже, не интересуется религией, что может оказаться для неё спасительным. Хотя нет, наверное, так она лишь разрывается между двумя сторонами, что ещё хуже. Она почему–то всегда выглядит измученной.

Я был ужасно благодарен парню за эти конфиденциальные сведения.

Когда мы расставались, мальчик ещё раз предупредил меня:

― Повторяю, не надо. Ни за что не обращайтесь в их веру. Впрочем… Обращайтесь, если хотите, мне плевать, только тогда не заводите детей.

Я легонько кивнул и пошёл домой.

На следующий день мы с Мисаки гуляли по улицам города. Небо было безоблачно–синим. Поскольку в тот день была суббота, возле станции было много людей, и от всего этого меня слегка мутило.

Как мы и договорились, я встретил её в окрестном парке в час дня, и мы отправились прямо к станции. Примерно два часа спустя мы ещё гуляли. Мы просто шагали и шагали без перерыва. Хоть Мисаки и шла впереди меня, якобы указывая дорогу, у меня было чувство, что мы уже некоторое время всё ходим и ходим кругами по одним и тем же местам.

И всё же Мисаки шагала вперёд без тени сомнения.

Наконец, я не выдержал.

― Эмм, а куда мы идём?

Мисаки обернулась:

― Что–что?

― Ну, то есть, какой у нас пункт назначения?

― А разве нельзя просто так гулять?

Я возвёл глаза к небу.

Мисаки остановилась и сложила руки на груди, глубоко задумавшись.

― Хм. Да, после твоих слов мне тоже кажется, что это слегка странно. Если подумать, люди обычно стараются выбрать, куда идут.

Мне сказать было нечего.

― Слушай, а куда, по–твоему, обычно ходят люди?

Я и сам толком не знал ответа. А чем, для начала, мы вообще занимались? Была суббота, вторая половина дня, мы встретились, чтобы прогуляться по городу. За кого нас вообще нужно принимать? Если б я мог ответить на этот вопрос, возможно, наш конечный пункт оказался бы другим.

Так или иначе, я спросил:

― Мисаки, а есть место, куда бы ты хотела сходить?

― Нет.

― Ты уже обедала?

― Ещё нет.

И, на какое–то время, мы решили зайти в располагавшийся неподалёку семейный ресторанчик.

Когда мы вошли в семейный ресторан, Мисаки сказала:

― Я в первый раз обедаю в таком месте.

Я закурил. Кончик сигареты слегка дрожал. Мне было ужасно тяжело. Я мечтал о солнечных очках. Если бы у меня были солнечные очки, мне не пришлось бы беспокоиться о разглядывающих меня незнакомцах,.

Мисаки заказала блюдо дня. Ела она быстро, с аппетитом, а я попивал свой кофе.

Проклятье , думал я. Кофеин ещё сильнее мешает успокоиться. Скоро я начну подозрительно себя вести.

Мисаки, однако, была вполне довольна. Кажется, она искренне забавлялась, собирая какое–то оригами из бумажных салфеток, лежавших на столе.

― Смотри, готово. Разве не здорово? ― это был журавль.

― Здорово. У тебя талант, ― похвалил я её.

У меня начал болеть живот, так что мы ушли из семейного ресторана.

Мы шагали ещё почти полчаса, прежде чем заглянули в кафе. Я выпил чёрного чаю, а Мисаки съела пирожное. Я пытался вспомнить, зачем мы вообще решили встретиться таким вот образом.

Тем вечером Мисаки сказала:

― Давай погуляем в городе. Если мы так поступим, я думаю, тебе должно стать лучше.

А, точно. Короче говоря, это следующий этап программы по спасению хикикомори, и всё это вовсе не означает, что мы на свидании, ничего подобного. А затем, был ещё вчерашний вечер. После того, как я понаблюдал за Мисаки в зале царства, я был ещё более озадачен её личностью. Как минимум, этот вечер разрушил мою теорию, согласно которой она лишь пыталась хитрым образом обратить меня в свою веру. С учётом того, как плохо она вписывалась в окружение на том собрании, было маловероятно, что она стала бы рьяно пытаться обращать незнакомцев.

Кто же она такая, в конце концов? Даже теперь она оставалась сплошной загадкой. Что же мне делать? Нельзя же просто гулять вот так с такой загадочной девушкой! Что же делать? Так и не придумав ничего иного, я просто молчал.