Альберт Лиханов - Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4.

По жизни все выходит сложнее, путанее.

Разобраться в путаном как будто несложно, укажи только на истинность подлинных ценностей, но вот мешает общее мнение.

Общее мнение — далеко, конечно, не общее и уж, конечно, не общественное мнение, но сила, власть у него громадные. Общее мнение — это как раз у той, второй, неорганизованной части разомкнутого пространства, окружающего мира, который вроде бы всюду, а вроде бы — и нигде.

Так вот, материальное благополучие недолго пребывает — в своей массе — в стабильно-удовлетворенном состоянии. Имеющему квартиру хочется хорошо устроить ее — и это естественно. Затем, быть может, ему хочется устроить ее по последнему писку моды, сверхсовременной мебелью — что ж, и в этом нет ничего дурного, если это в возможностях человека. Материальных, разумеется. Но если возможности ограниченны, а своего хочется, хоть умри?

На этом-то пределе, на этой грани желаний и возможностей и рождается много смертных грехов, драм и даже катастроф. Но, главное, рождаются зависть, злоба, ненависть.

Следует оговориться: речь идет о нормальных, честных людях. Спекулянтов и ворье рано или поздно ждет подходящая статья Уголовного кодекса, и, надо заметить, желание и возможности, нечестность и беззаконие чаще всего идут в параллель. Соответствует желание возможностям, честь и закон живут в ладу. Не совпадают, рухнуло равновесие — знай, что равновесие между законом и человеческой порядочностью тоже нарушено.

Человек, точно поезд, летит под откос.

Все это — из разряда простых истин, доступных пониманию не только любого взрослого, но и ребенка.

Не такое сложное дело — пояснить своему чаду, что вовсе не смысл жизни — двадцать лет копить на «Волгу». Можно просто обойтись без нее. А соседу, если он заработал деньги на эту машину честно, можно совершенно спокойно и вежливо кланяться при встрече. Как соседу — не больше, не меньше. А не как соседу, заработавшему право на уважение. Никакая вещь, даже самая ценная, еще не повод для особого уважения ее хозяина. Людей, слава богу, на Руси всегда уважали не за их имущество, а за их ум и умение.

Если же сосед украл деньги, на которые купил машину, — что ж, мораль нашей жизни не просит, а требует и призывает поставить его на место самым законным путем — в прямом и переносном смысле слова.

Не завидуй честно заработанному. Борись с воровством — как подлинный гражданин своего отечества. Две эти истины настолько бесспорны, просты и очевидны, что только диву даешься, когда встречаешь путаницу: иные без зазрения совести завидуют честно заработанному, а жуликов — вместо того чтобы с ними воевать — просят еще и достать что-нибудь этакое дефицитненькое, где-то в глубинах души отыскивая для вора лестные эмоции: умеет человек жить, ах, уме-ет!

Кстати говоря, жулье — хоть мы и уговорились рассуждать не о нем — часто очень поворотливо, изощренно, страх дает ему высшее образование по части сообразительности, и оно так ухитряется устроиться среди своего окружения, причем не только бесчестного, — мелкими услугами, помощью, вниманием, — что претензии к нему утрачиваются, стираются, исчезают. Жулье как бы обретает черты вкрадчивого сервиса — запчасти дефицитные, кофточку импортную, вкусную еду достанет, и, покупая втридорога, ему еще трижды спасибо скажут да и поклонятся.

Так что приспособляемость жулика поразительна, и, к сожалению, довольно часто он вызывает среди людей, знающих его, куда меньше зависти — все же рискует! — и беспокойства, чем крупный инженер, ученый, специалист, который купил машину не таясь, открыто и держит ее во дворе большого дома.

Игорь в своем письме ни слова не сказал о соседе, который купил «Волгу». Кто он, что он, похоже, вовсе не интересует паренька. А ведь зря. Существенная, даже решающая подробность. Ведь если, предположим, купил сосед машину на честные деньги, про Игоря его возмущение дурно говорит. Получается, что человеку, начинающему жить, просто завидно. Вычислил: двадцать пять лет ждать придется. А может, сосед двадцать пять лет и ждал. Или сделал что-то такое в жизни, за что ему такие деньги по закону должны в руки попасть. По праву.

Игорь, судя по всему, начинающий рабочий. И не так-то плохо начинающий — судя по заработку. Все, как говорится, впереди. Профессионализм, учеба и — что ж! — достижения в работе — этой самой или, может, другой. Глядишь, станет зарабатывать так, что соберет и на машину. И будет эта его машина — не просто благо, не только имущество, но прежде всего эквивалент хорошей, сложной, важной работы, эквивалент ума и физических затрат, которые он отдает обществу, — а общество ему за это, пожалуйста, машину.

Но дело в том, что сперва надо чем-то овладеть, чему-то научиться, чего-то достичь. Никто и ничего в этом мире не приносит на тарелочке. Все надо заработать, всего надо добиться. И ни в каком обществе никакие блага не даются просто так.

Это очевидная истина.

И между прочим, достижение благосостояния может быть одним из внутренних стимулов человеческой подвижности — роста, развития, учения. Тут нет ничего греховного. Но только именно так — одним из, а не единственным — и целью, и смыслом.

Жить ради шмоток, ради машины, ради дачи, жить ради, во имя какого бы то ни было имущества — постыдно, ибо у человека есть куда более высокие предназначения: дело, любовь, дети, умение, совесть, верность — разве мыслимо перечислить великое множество составных человеческого счастья?

В том-то и дело, что человек обязан следить за собой — во имя самого себя и суда человеческой чести.

Следить за собой, в моем понимании, означает лишь одно — не разменивать себя, свою жизнь на мелочь бытовых достижений. Разве же не преступно перед самим собой, перед высшим даром жизни, гоняться за модными шмотками, напрочь забыть старую русскую поговорку — по одежде встречают, да по уму провожают. Некоторым, особенно молодым, неутвердившимся — а Игорь относится к ним, — кажется, будто поговорка эта устарела и смысла не имеет или смыслом ее возможно пренебречь. Им кажется, коли ты в джинсах да дубленке — так уже что-то, личность, человек!

Для кого — человек? Для зеленых огольцов, как ты? Для девиц, истративших полжизни в погоне за импортной парфюмерией?

А не стоит ли, впадая в копеечное отчаяние, хоть раз задуматься: может, я что-то крупно перепутал в этой жизни? За цель принимаю антураж, пену? Ведь джинсы — не больше, чем штаны. А дубленка не больше, чем шубейка, — раньше их носили извозчики, так, может, и впредь будут таскать их шоферы грузовиков в дальние рейсы?

А может, подумать, что новомодная мебель — всего-то лишь стулья да диваны? И легковой автомобиль — только средство передвижения?