Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта. Возвращение

В день рождения Хольта — 11 января — явился дядя Франц с полным чемоданом белья, рубашек, галстуков и обуви. Фрау Хольт подарила сыну золотые запонки. Портной принес удобный серый костюм спортивного покроя, строгий черный пиджак с двумя парами брюк, черными и в полоску, и драповое темно-серое пальто. Костюмы были перелицованы.

— По нынешним временам это никого не шокирует, — сказала фрау Хольт. Она осталась всем довольна. — Теперь ты можешь показаться где угодно!

Коммерции советник обещал приехать в воскресенье к завтраку. Хольт уже кое-как смирился с здешними церемонными трапезами. Но разговор за утренним столом в воскресенье был невыносимо скучен, и Хольт вдруг спросил:

— Скажи, дядя, как по-твоему, отчего бывают войны?

Фрау Хольт повернула искусно причесанную голову и несколько секунд глядела на сына.

Коммерции советник старательно перемалывал челюстями ломтик поджаренного хлеба.

— Н-да, — произнес он, — вопрос очень злободневный… — И с хрустом дожевал хлеб. — Тут существует много мнений, отчасти самых крайних… — продолжал он. — По-видимому, все сводится к материалистическому положению, что война является присущей людям формой борьбы за существование. Дарвин и все такое, понимаешь? Но тогда стремлению расширить жизненное пространство, лежащему в основе теории «народа без пространства», ничего не противопоставишь.

Хольт с легкой иронией поглядел на коммерции советника. Конечно, дядя неглупый и энергичный человек, подумал он, но разве с отцом его сравнишь!.. И что значит «народ без пространства»? На эту удочку уже никого не поймаешь!

— Газеты там у отца, в русской зоне, — сказал он, — решительно отвергают недостаток жизненного пространства. После земельной реформы, утверждают они, земли всем хватит.

Хольт поразился, увидев, с каким раздражением коммерции советник воспринял его слова.

— Раздел земли, — даже возвысил голос дядюшка, — не говоря уже о моральной стороне вопроса — а ведь это вопиющее ущемление законных прав собственности! — раздел земли представляется мне чересчур поспешной и сомнительной мерой! Если в самом деле, а на то похоже, никакого центрального управления в Германии создано не будет, Восточная зона окажется экономически отрезанной от остальных зон, и тогда там, не в последнем счете в результате земельной реформы, последует крах; иначе говоря, при восстановлении экономики они столкнутся с непреодолимыми трудностями и неизбежно сломают себе шею. — И он заговорил об англо-французских переговорах относительно интернационализации Рейнско-Рурской области. — Переговоры ни к чему не привели, на наше счастье и в то же время несчастье, потому что из-за этого не подвигается дело с центральным управлением. Французы с поразительным упорством противятся всякой попытке создать центральный аппарат управления. Они хотят гарантии, что рейнско-рурский вопрос будет разрешен так, как им желательно. Но вернемся к Восточной зоне: большевизация экономики, которая находит выражение в растущей волне конфискаций, свидетельствует о полной беспомощности перед всеми этими трудностями.

Хольт слушал, отвалившись на спинку стула, рот у него был крепко сжат, уголки губ опущены, что придавало его лицу задумчивое, но в то же время чуть презрительное выражение.

— Брат Карл оценивает положение в Восточной зоне еще более пессимистично, — продолжал коммерции советник. — Карл считает, что на Восточной зоне вообще надо поставить крест.

— Разреши один вопрос, — сказал Хольт. — Дядя Карл… Я хочу сказать, верфь, где он генеральный директор, ведь она строила подводные лодки? Верно?

— Уже в тысяча девятьсот тринадцатом году, — с важностью пояснила тетя Марианна, поворачивая к Хольту маску с двумя рядами ослепительных зубов, — двадцать первого февраля, это было в пятницу, кайзер Вильгельм самолично вручил нашему папочке благодарственную грамоту за его заслуги в строительстве германского подводного флота.

— Интересно! — сказал Хольт и, обращаясь к дяде, спросил: — Но мне все-таки хотелось бы знать, кто, собственно, оплачивал эти лодки.

— Сложный вопрос, это уже из области финансов, — ответил коммерции советник, намазывая маслом новый ломтик поджаренного хлеба. — В принципе, государство.

Ага, государство, гитлеровское государство, нацисты! Хольт задумчиво помешивал ложечкой чай. Но откуда они брали деньги — оставалось неясным. Кто знает, может, из налоговых поступлений. Значит, за лодки платили те самые люди, которые затем выходили на них в море. Выходили? Шли ко дну!

Он перестал помешивать чай. Поднял глаза на дядю. Неужели тот не знает, что едва немецкие подводные лодки выходили с баз, как их тут же топили? Неужели дяде Францу неизвестно, что с каждой такой лодкой отправлялись на дно, тонули, как кутята, двадцать-тридцать человек экипажа?

Хольт ничего не сказал, надо было сперва справиться с собой. Внезапно многое из того, что он там, у отца, слышал и читал в газетах и не мог понять и осмыслить, стало ему ясно. Вежливо, но с оттенком иронии он спросил:

— Прости… Сколько же дядя Карл наживал на каждом утонувшем подводнике?

Ножик тети Марианны со звоном упал в тарелку. Воцарилась тишина. Фрау Хольт неподвижно уставилась на сына. Тетя Марианна застыла на стуле наподобие деревянного изваяния, резким кивком она выслала Бригитту из комнаты. Коммерции советник в недоумении поднял голову. Впрочем, замечание Хольта скорее позабавило его, нежели удивило.

— Ты надеваешь хомут с хвоста, — сказал он, нисколько не сердясь. — Позволь мне спросить: а как ты построишь подводную лодку без денег?

— Я вообще не хочу строить подводных лодок, — ответил Хольт. — Оставим это, поговорим лучше о чем-нибудь другом. — Но беседу с дядей он сберег в памяти.

Однако коммерции советник не счел разговор законченным.

— Военное финансирование, несомненно, вопрос чрезвычайно интересный, — продолжал он. — Военные расходы по преимуществу оплачивались, вероятно, краткосрочными займами, что, конечно, не могло не вызвать сильного обесценения денег. Задолженность рейха по краткосрочным займам в сорок третьем — сорок четвертом году превысила сто пятьдесят миллиардов марок, чему сопутствовало увеличение находящихся в обращении бумажных денег на сумму почти в десять миллиардов. А это значит…

Но тут вмешалась тетя Марианна. Она кашлянула. Подняла левую руку. Вежливо, но твердо — за столом даже коммерции советник должен был считаться с ней как с хозяйкой дома — она сказала:

— Ты хорошо знаешь, Франц, что я не люблю, когда за столом говорят о политике.

— И ты права, — поспешил заверить коммерции советник, — совершенно права! — Он тут же переменил тему. — А как поживает твой отец? — спросил он Хольта.