Слава Сергеев - Я ваш Тургенев

Мой роман тем временем превратился из треугольника в обычную прямую, одна из вершин отпала, после чего вся система, как это часто бывает, потеряла устойчивость и была близка к исчезновению, еще я начал печататься в журналах и даже один очень известный в перестроечные времена литературный журнал объявил мою повесть на последней странице. Еще я работал в одном очень модном издании, писавшем страшную фигню для богатых теток, но страница рекламы в этом издании, как во всех изданиях такого рода, стоила десять, что ли, тысяч у. е. или пятнадцать, неважно, важно, что эти сумасшедшие тысячи у. е. давали всем участникам процесса неплохо жить и даже немного откладывать на черный день. И когда однажды к нам в редакцию пришло приглашение на два лица на презентацию книги одной очень известной женщины-политика демократического толка, нам с сотрудницей из отдела светской хроники сказали пойти, и мы без препирательств согласились, так как дело было объявлено в ресторане «Метрополь», ни больше ни меньше, были обещаны знаменитости от искусства и политики, группа «Канарейки» и неплохой фуршет. А на дворе стоял февраль, середина нескончаемой московской зимы, с улицы в окна летел мокрый снег, и мы решили скоротать вечерок, к тому же симпатизируя демократическим взглядам вообще и женщине-политику в частности (назовем ее Ириной Х., для простоты). Коллега должна была написать об Ирине Х. небольшую заметку - как о женщине, добившейся успеха из-за своей активной жизненной позиции - чтобы богатым теткам, бизнес-вумен, топ-менеджерам и просто женам и любовницам богачей было приятно и интересно читать якобы про себе подобную, ну а демократические взгляды оставались в контексте (вот, типа, мы пишем о приличном человеке, а не о жене урки или чиновной морды) или на нашей совести, и на самом деле никого, в общем, не интересовали, таковы законы жанра, увы.

И вот мы вылезли из редакционного авто на мокрую от снега мостовую у «Метрополя», буря мглою небо кроет, за зеркальными отреставрированными дверями которого горел яркий свет и хрустальные люстры отражались в больших зеркалах, вихри снежные крутя, и я почему-то отчетливо помню этот момент - мокрая мостовая и хрустальные люстры, это такое вечное место в нашем отечестве, тут бывали Ленин и Блок, а также Маяковский, Керенский, Сталин, Сахаров и Олеша, оно всегда было таким, какой бы режим ни был на дворе, какие бы ветры ни веяли над нами. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя.

И мы вошли, показав приглашение подозрительно глядевшему на нас, несмотря на редакционную иномарку, двухметровому швейцару с лицом капитана КГБ, и, спустившись в гардероб, тут же встретили знаменитого либерального адвоката, впоследствии защищавшего телевизионщиков с НТВ, и я даже поздоровался с ним, впрочем, он мне едва ответил, а молодая и аполитичная коллега громким шепотом спросила: кто это? На что адвокат моментально среагировал и сердито оглянулся, правда, сразу смягчившись, когда увидел перед собой молодую и симпатичную девушку, и даже улыбнулся коллеге мимолетно, и дальше мы пошли по мраморной лестнице с перилами в стиле ампир, которым суждено еще сыграть важную роль в нашем повествовании, мимо настоящего иссиня-черного негра в ливрее, кстати, чем-то похожего на Александра Сергеевича Пушкина, и подошли к звенелке-металлоискателю с охраной у дверей в какой-то зал, из которого слышалась музыка и гул голосов. И охрана, мельком взглянув на приглашения, внимательно проверила наши сумки и после моей дурацкой шутки о том, что у коллеги в сумочке револьвер, заставила нас дважды пройти через металлоискатель (несмотря на то, что я десять раз сказал, что это была шутка, а еще демократы) и только после этого пропустила нас в огромный, с колоннами зал, где происходила презентация, - повторю, если кто забыл: новой книги известной женщины-политика демократического толка, которую мы так неинтеллигентно обозначили Ириной Х. (пусть уж она нас простит, мы часто голосовали за нее в прошедшие времена).

Там мы с сотрудницей случайно разминулись, потому что она встретила знакомых из родственного издания, а я застрял у барной стойки, где метропольский бармен с презрительным взглядом (халявщики!) разливал гостям Ирины Х. бесплатную водку с соком, и у этой стойки нос к носу столкнулся с нашим героем. Вот это встреча!.. Мы обнялись.

Он удивился:

- Что вы здесь делаете?

Я улыбнулся:

- Да вот, работаю. А вы?

Я действительно не ожидал его там встретить, пустое, ненужное мероприятие - как тогда уже начали говорить, тусовка. Что ему там делать?

- Да вот, позвали, я пошел. Надо поддержать Иру.

Он был все такой же, почти не постарел, мне вообще кажется, что за время нашего знакомства он почти не менялся, и я увидел, что он обрадовался мне, хотя почему-то не слишком расспрашивал, как и что, в основном говорил о себе - о здоровье, литературных, газетных делах, немного кокетничал, что вот, мол, он уже старый, больной, усталый дурак, говорил, что время сейчас для молодых, говорил о романе, который писал, что вот опять его издадут и опять никто не будет читать, и зачем тогда это все. Еще мы в ту встречу много говорили о политике (шел уже 1999 год), и он, как всегда, сказал, что все будет и даже уже есть - более-менее хорошо, а я (тоже как всегда) сказал, что что же хорошего? Посмотрите, все это становится похоже на Южную Америку, на Чили или даже на Аргентину. И эта презентация, неудобно право, зачем Ирине Х. представлять свою книгу в ночном клубе, да еще в таком? Есть же всякие Дома кино, архитекторов, есть молодежные клубы, если так уж хочется быть современной… А он сказал, что это презентация, ничего особенного, законы жанра, я должен это понимать и что по-другому пока никак не получится, и это нормально, и мы, наверное, действительно были похожи, как недавно сказала мне моя жена, на эту смешную пару у Островского, Счастливцев - Несчастливцев, такой вечный русский спор, неразрешимый и, в общем, наверное, очень скучный - и старомодный к тому же.

Старомодный потому, что было подошедшие к нам две подруги из только что спевших «Канареек» (ну, не совсем к нам, конечно, - у него была тогда опять своя передача по ТВ, хоть и в воскресенье утром, но отдельная передача, поэтому, скорее всего, подошли к нему) тут же потухли. Две минуты, сначала не понимая, они слушали, о чем мы говорим, причем та, которая постарше, еще ничего, еще, как мне показалось, с сочувствием и даже улыбнулась, а молоденькая и сексуальная (я ее где-то за месяц до того как раз видел у Диброва, на тогда еще не закрытом НТВ), она еще и укусила немного, сказала, отходя, что-то типа: «А, вот вы о чем… Ну, тогда я пошла». На что он отреагировал очень хорошо, спокойно сказав ей (я-то занервничал, как же, не развлекли девушку!..): иди-иди.