Слава Сергеев - Рассказы о путешествиях

Я понял, о чем она, но мне вдруг стало неприятно.

Бар, в который нас пригласил Вадим, неожиданно оказался очень “крутым”, причем, как я понимаю, в сомнительном смысле слова, - пока, оглядев с ног до головы, нас провожали к столику, я рассмотрел вокруг несколько весьма странных, уголовного вида личностей. На стене у гардероба висели портреты Пугачевой и Кобзона. В Киеве с этим вообще странно, немного похоже на Москву начала 90-х - как заведение подороже, так обязательно урки за столами. До сих пор не могу понять, как это сочетается с их революцией.

Сам Вадим немного постарел, в волосах даже показалась седина - что вы хотите, сколько мы не виделись, но, когда он заулыбался, увидев нас, я облегченно вздохнул - это был мой прежний товарищ.

Я заглянул в меню и присвистнул, цены были вполне московскими и даже более того. Элементарные 50 грамм горилки стоили 4 доллара, это в Киеве-то, совсем совесть потеряли!.. Но Вадим успокоил меня, шепнув, чтобы я не беспокоился - он все спишет на представительские расходы фирмы.

Сначала разговор не клеился. Это бывает, когда не видишь человека столько лет, не знаешь, о чем его спрашивать, но постепенно мы разговорились. Заявленный днем немец (я забыл его представить, простите, - назовем его Ульрих), в общем, почти не мешал - это был улыбчивый парень с каким-то странным, детским выражением лица, которое, впрочем, часто встречается у европейцев. Наверное, это от их хорошей жизни - если государство, извините, время от времени не имеет вас в интересное место, можно довольно долго оставаться ребенком.

Я сказал Вадиму, что приехал посмотреть на их революцию, и он пожалел, что я видел только финал. - А ты был на майдане? - спросил я, вспоминая разговор с нашим общим ленинградским приятелем. - С первого дня. Кстати, в первый день было действительно страшно, людей было относительно мало, а ОМОНа вокруг много, и, в общем, им ничего не мешало нас отлупить, ничего, кроме последствий, вдруг Ющенко все-таки победит, но про это тоже надо понимать… Это потом, через день-два, уже стал подтягиваться народ, и что-то сделать с таким количеством людей простыми дубинками было уже сложно, а применять огнестрельное оружие… Знаешь, здесь не Китай, а оказаться в Гааге на месте Милошевича уже никому неохота. Но вначале да - первые две ночи было страшно.

- А ты “оранжевый”?

Вадим засмеялся:

- Какой я “оранжевый”… Что, в Москве в 1991 году к Белому дому пришли только убежденные демократы? Просто надоело чувствовать себя крепостным быдлом, вот и все.

Я спросил про его семью. О жене он почему-то говорил мало, а про детей рассказывал с удовольствием. Сыну уже 20, он, кстати, в Москве, у родственников, учится в Гнесинке на фортепиано, недавно ездил на стажировку в Японию, дочка в

9-м классе, тоже уже большая, но у них недавно появился третий ребенок, ему

8 лет. - Не понял? - Они взяли ребенка из детского дома. Причем все получилось случайно, они не хотели, просто детей раздавали на каникулы, а потом он так прижился, что отдать его назад уже не было никакой возможности. Ну вот, так и получилось, что у них появился третий ребенок и сразу взрослый. Хорошо, пеленки стирать не надо.

Официантка принесла водки, мы выпили. Я рассказал ему, как брал интервью на майдане у совершенно случайных людей - и, может быть, я наивный человек - как это было здорово. Особенно на меня произвели впечатление совсем молоденькие девочки-школьницы лет 16-17, сказавшие, что они счастливы.

- Счастливы? - не сдержался я.

- Да, именно счастливы, - сказали они, и, главное, это совершенно отчетливо читалось в их лицах, они просто светились, и это было трогательно, красиво и опять немного наивно, но почему-то совсем не вызывало иронии. Мол, глупые. Вот так почему-то думать совсем не хотелось. Может быть, сказывалась странная энергия этих дней?

И еще был один военный, плотный дядька лет 40 с лишним, майор украинской армии, выпускник Саратовского гвардейского танкового училища, который сказал, почти как Вадим, что ему надоело чувствовать себя (он извинился) говном, хочется нормальной жизни себе и детям, хочется каждый год ездить в отпуск в Европу, не бояться за то, что он будет делать на пенсии, и так далее. Еще он передал приветы товарищам по курсу, в танковое училище, и все порывался назвать фамилии, но я сказал, что не надо. Может быть, я редко общаюсь с военными, но мне почему-то кажется, что в Российской армии такие настроения не очень распространены.

На Вадима мой рассказ не произвел большого впечатления, он показался ему нормальным (таких людей у нас много, сказал он), и я подумал: откуда это, как возникла эта разница в головах?

- Сейчас что, - повторил Вадим, - вот тебе бы тогда приехать и поговорить… У нас в палаточный городок приходило много военных. Правда, не в форме, в форме им не разрешали, могли быть неприятности от командования. Официально армия была нейтральна, а многие генералы вообще поддерживали Кучму.

Я хотел сказать, что немного боялся приезжать, но промолчал. Вместо этого я рассказал, как звонил нашему общему другу в Питер, и как он предположил, что Вадим - советник у Ющенко. Вадим расхохотался. Немец переспросил по-английски, о чем мы, ему объяснили, и он тоже захохотал. Но, как оказалось, про другое.

- Это было бы хорошо, если бы он был советником, - сказал он, - да?

Все согласились. Повторюсь, он был какой-то странный, этот Ульрих, впрочем, я видел много таких европейцев. Какой-то инфантильный или безвольный… не могу подобрать слово. Какая-то очень странная пластика - совсем не резкая, свободная, что ли… Когда немец отошел, Вадим сказал, что от него недавно ушла подруга и что он переживает.

- А сколько ему лет?

- Тридцать восемь.

- Ничего себе, он выглядит моложе.

Вернувшийся немец все улыбался. Я опять подумал, что, наверное, ему нечасто приходилось себя защищать, поэтому он такой мягкий. Не то, что мы.

Немец рассказал забавную историю о себе. Раньше он работал садовником. - Кем?.. - Садовником, он был специалистом по садам, выращивал, пересаживал цветы, делал клумбы и теплицы. Но когда подруга ушла, он решил что-то изменить в своей жизни, но только не понимал что. Может быть, приобрести другую, более мужскую профессию?..

И вот однажды к нему в руки попал журнал, где пропагандировали вегетарианство. И он решил, что перестанет есть мясо. Не по убеждениям, а, скорее, чтобы предпринять хоть что-нибудь. И перестал. И знаете, как ни смешно, жизнь, правда, постепенно переменилась - он перестал быть садовником и у него неожиданно обнаружился талант к программированию. Он закончил курсы, и вот, он показал руками вокруг так, как мы бы показали на слонов и львов, если бы приехали

в Африку, - вот он в России!..