Елена Гайворонская - Рассвет

Утром в понедельник супруги разъехались каждый на свою работу.

К следующим выходным они всё же помирились, дали друг другу обещание не ругаться, и даже вместе сварили суп. Но скоро снова повздорили из-за сущего пустяка. Потом стычки стали регулярными, затяжными. Они спорили по малейшему поводу: и кому выносить мусор, и какую купить мебель. Споры перерастали в баталии. Теперь в выходные Борис с друзьями пил пиво в баре, а Света после тренажёрки шла с подругами в кафе обсуждать мужской эгоцентризм.

У них было много общего, даже слишком много. Единственное, чего им не доставало – умения уступить друг другу.

Брак неумолимо рушился. Света даже спросила совета у матери, но та была женщиной другого века, другого поколения, других традиций и её рекомендации – уступать, готовить, убирать, рожать, – с точки зрения Светланы были полным анахронизмом.

– Почему я должна тратить свой выходной на какую-то уборку? – Кипятилась Света перед подругами. – У меня два высших образования, зарплата в две штуки и должность начальника отдела! Зачем париться у плиты, если можно нормально поесть в ресторане?! А вчера он заявил, что не потерпит никакой няни, что с ребёнком должна сидеть мать! Для того я училась и делала карьеру, чтобы напялить халат и тапки?! А вчера я попросила посмотреть, что в машине стучит, так он сказал, чтобы я сама разбиралась, раз я такая эмансипированная. Полки повесить – неделю плотника ждали, хоть работы на полчаса. Говорит: с какой стати я должен в выходной корячиться, если можно заплатить, и всё сделают? В итоге пришёл какой-то козёл, прицепил кое-как, а после его ухода полки рухнули. Я говорю: что ты за мужик, если гвоздь не можешь забить? А он в ответ: такой же, какая ты женщина. Ну не хамство?!

Подруги сочувственно кивали.

Борис с друзьями в то же время обсуждал женскую стервозность.

Вскоре разведка донесла Свете, что к её благоверному клеится долговязая губастая секретарша, а Борис улыбается ей теплее, чем положено по рангу. Света считала ниже своего достоинства устраивать ревнивые разборки. Она всплакнула в гордом одиночестве, ничего не сказала мужу, но в отместку на дружеской клубной вечеринке долго танцевала с парнем из-за соседнего столика и даже позволила чмокнуть себя в щёчку. Борис, естественно, вспылил, грубо затолкал жену в такси, и остаток ночи молодые супруги посвятили грандиозной разборке в итальянском стиле.

К годовщине брака Борис и Света поняли, что им надо либо разбегаться в разные стороны, либо дать друг другу последний шанс и попытаться что-то изменить в своих отношениях и, что было самым сложным, в самих себе. Ведь несмотря ни на что они продолжали любить друг друга, в дни перемирий им по-прежнему казалось, что они – две половинки, что созданы друг для друга, что склоки и распри – нелепое недоразумение. Каждый раз они давали слово, что это больше не повторится… Последний раз супруги продержались неделю.

И вот однажды субботним августовским утром Борис и Света решили отправиться в путешествие на Крит, где провели год назад страстный медовый месяц. Им думалось, что жаркое солнце, горячий песок, и мерный шум прибоя, в такт которому так сладко любится, помогут им похоронить обиды и недоразумения, раздуть угасающий огонёк былой страсти в пожар пятой категории.

В первые дни отдыха Свете казалось, что так и получается. На обоих напало блаженное полудремотное состояние релаксации, когда не то, что поругаться – лишний раз рот открыть лень. Измотанные напряжённой работой и домашними скандалами супруги двое суток отсыпались, нежились на пляже и дремали на лежаках. Борис плавал за буйки, а Света предпочитала качаться на волнах вдоль берега на надувном матрасике. Но по мере того, как возвращались силы, у каждого появлялись желания, не созвучные с желаниями другой половины. Ослеплённые страстью, раньше они этого не замечали. Год спустя выяснилось, что Борис на отдыхе предпочитает тупо валяться на пляже или у бассейна, тянуть пиво и разглядывать проходящих девушек в бикини. Света же обожала зажигательные танцы до упаду под восхищённые взоры загорелых мачо. Ей хотелось покататься по острову, осмотреть достопримечательности, прикоснуться к неизведанному, потрогать ладонями остатки рухнувших миров и древних цивилизаций. Борис же если и желал куда-либо поехать, то скорее по соседним тавернам, в поисках самых сочных оливок, нежнейшей дорады, бело-жёлтого овечьего сыра, что тает во рту, смешиваясь с молодым вином, пьющимся как сок, но потом не позволяющим подняться из-за стола, оставляя ясную голову при хмельных ногах.

Света решительно заявила, что растительный отдых не для неё. Она достала из сумки путеводитель, наметила интересные маршруты и сказала Борису, что если тот хочет – может и дальше лежать и растить живот. Света же намерена взять напрокат машину и отправиться в путешествие по острову. Борис скорчил кислую мину, но потом вспомнил, как упоительно заниматься любовью на клочке пустынного берега, укрывшись за скалой от любопытных глаз, и отправился вместе с женой в «Rent a car».

Но и здесь подстерегали новые испытания. И Борис и Света были хорошими водителями с довольно большим стажем, самолюбивыми и независимыми, и ни один не желал уступить другому место за рулём. Оба долго препирались у дверей прокатной конторы, пока загорелый владелец со смехом не предложил бросить жребий. Они так и сделали. Право на руль выпало Свете. Но Борис сделал всё, чтобы свести удовольствие от вождения к минимуму. Рядом с более опытным и уверенным Борисом с его нагловатым стилем поведения на дороге осторожная Света ощущала себя неумелым «чайником». Наконец, ей надоело выслушивать бесконечные придирки и комментарии мужа. Вспомнив мудрость: «уступит тот, кто умнее», она отдала руль супругу. Но осознание собственной мудрости не доставило ей радости. И потому, когда, проезжая мимо безлюдных пляжей, Борис многозначительно улыбнулся и предложил затормозить, Света сухо ответила, что у неё нет настроения. Борис обиженно хмыкнул и заявил, что ему надоело уговаривать собственную жену. И в следующий раз он отправится в отпуск один.

– Зачем же один? – уязвлено фыркнула Света. – Попроси свою дылду-секретутку – она с удовольствием составит компанию.

– Спасибо, что подсказала. – Парировал Борис. – Так и сделаю.

Свету больше не радовали ни захватывающие дух скалистые горы, вздыбившие хребты прямо в облака, ни море, вытекавшее из неба. Ни средневековые монастыри с дивными фресками и стенами, увитыми душистыми цветами и изумрудным виноградом, взращенным на голых камнях. Ни удивительные в своей первозданной целостности постройки минойской эпохи – простые дома из грубого серого камня, в которые можно зайти, посидеть на шлифованной каменной скамье, сфоторафироваться с огромным глиняным сосудом. Время остановило в них свой бег, казалось, стоит чуть-чуть подождать, и вернётся хозяин, разложит незамысловатый ужин – сыр, оливки, вино, и будто не бывало четырёх тысячелетий. Но сейчас раскалённые солнцем каменные остатки ушедшей цивилизации вызывали не благоговение, а уныние, наводя мысль о недолговечности всего сущего. Света раздражённо думала, что жизнь коротка, отпуск ещё короче, и глупо тратить то и другое на реанимацию чувств, бесконечные споры и раздоры со ставшим бесконечно чужим человеком. И что по возвращении в Москву им следует развестись.