Анника Тор - Глубина моря

— Нет! — поспешила с ответом Штеффи.

— А я думаю, да, — сказал Бенгт. — Не пытайся внушить мне, что ты невинна! Ведь говорят…

— Что говорят? — не смогла удержаться от вопроса Штеффи.

— Про еврейских девушек, — сказал Бенгт. — В вас больше страсти, чем в других. Ведь так говорят.

Штеффи уставилась на него. Она не могла понять, что красивого и доброго увидела в его серых глазах. Они были безобразны, похотливы от алкоголя и пугали ее. Штеффи встала.

— Я ухожу, — сказала она.

Бенгт не ответил. Он сидел, сгорбившись, на диване и просто смотрел, как Штеффи надевала пальто. В доме хихикала Вера. Как она могла?

Штеффи споткнулась на лестнице веранды. Пение из другого дома перешло в пьяные крики. Но сквозь них она услышала голос Бенгта, его ужасные слова:

— Ну и уходи, проваливай к черту, ты, еврейская малолетка!

Штеффи почти бежала через лес. Луна зашла за тучу, и она с трудом различала тропинку перед собой. В кустах что-то шуршало, над головой пролетела крупная птица. Ей хотелось повернуть и броситься назад к освещенной веранде. Но там был Бенгт. Она не хотела видеть его снова, никогда!

Штеффи внезапно споткнулась и сломала каблук. Она разулась и дальше пошла босиком в чулках, не заботясь о том, что чулки — Верины. Они уже наверняка порвались, но Штеффи не обращала на это внимания. Во всем виновата Вера. Она привыкла общаться с парнями и должна была такое предвидеть.

Штеффи вышла к загородной дороге. Разумеется, автобусы уже не ходили. Она стянула порванные чулки и пошла босиком в направлении города. Через некоторое время ее подвез грузовик. Шофер оказался хорошим человеком и ни о чем не стал спрашивать. Он высадил ее у Иэрнторгет.

Уже светало, и трамваи вышли из депо. Штеффи приехала домой около половины шестого. Она тихо открыла дверь и проскользнула в квартиру. К счастью, родители Май ничего не услышали, но Май проснулась, когда Штеффи легла в кровать. Штеффи попыталась улыбнуться, улыбка означала бы, что у нее все хорошо.

Но все было плохо.

Штеффи забылась беспокойным сном на пару часов. Простыня обвилась вокруг тела, опутав руки и ноги.

Во сне кто-то пытался схватить ее. Руки тянулись за ней и двигались по телу. Ладони, губы и ноги горели.

— Стефания, — звал голос. — Стефания, Стефания!

Голос похож на голос Свена. Она резко обернулась и увидела пару серых глаз. Глаза принадлежали не Свену, а Бенгту, и их выражение было холодным и насмешливым.

Проснувшись, Штеффи почувствовала себя грязной. Она долго стояла в ванной и тщательно мылась.

Она сказала Май, что ночевала у Веры. Что они не спали и проболтали до рассвета, а потом она решила вернуться домой.

— Как все прошло? — спросила Май. — Тебя часто приглашали?

— Да, — сказала Штеффи. — Хотя не так часто, как Веру.

Она подробно описала, как выглядела Рута и во что они с Верой были одеты. Но когда Май спросила о парнях, с которыми она танцевала, Штеффи была немногословна.

— Один был в очках. А другого звали Бенгт.

Только когда часы показали полвторого и пришла пора отправляться к Хедвиг Бьёрк, Штеффи вспомнила, что оставила свою одежду у Веры. И туфли, прежде всего туфли! Туфли на низком каблуке — это ее единственная пара весенней обуви. Пришлось надеть свои тяжелые зимние ботинки в разгар весеннего тепла.

— Удачи, — пожелала Май. — Надеюсь, фрекен Бьёрк что-нибудь придумала.

Спустя полчаса она позвонила в квартиру Хедвиг Бьёрк в Иоханнеберге. Штеффи повесила пальто, разулась в тесной прихожей и прошла в комнату, одновременно служившую Хедвиг Бьёрк спальней, кабинетом и гостиной.

Она никогда не думала, что здесь так уютно. Вдоль стен — полки, заставленные книгами. У большого окна — письменный стол и красивый стул. Кровать в углу днем скрывала занавеска мягких тонов: винно-красного, серо-голубого и цвета охры. Перед камином стояло удобное кресло для чтения, рядом с ним — столик, а на нем — стопка книг.

Хедвиг Бьёрк убрала книги и подвинула к столику стул. Затем она ушла в кухню за чайным подносом, а Штеффи рассматривала фотографии на камине. Среди них — милый снимок маленькой Хедвиг Бьёрк и много фотокарточек ее родителей и родственников.

Штеффи заметила новую фотографию, которую прежде не видела, живя здесь два года назад. На ней была изображена женщина лет тридцати, которая серьезно смотрела в камеру. Может, это ее сестра? Но Хедвиг Бьёрк никогда не упоминала ни о братьях, ни о сестрах, да и женщина на фотографии была совсем не похожа на нее. Линии рта мягче, нос острее, а лицо обрамлено кудрями.

Хедвиг Бьёрк поставила на столик поднос. На нем были чайник, две чашки и бутерброды с маслом и ломтиками огурцов.

— Английские сэндвичи, — сказала с улыбкой Хедвиг Бьёрк. — Садись ты в кресло. Я провела в нем все утро.

Она налила чай и задумчиво отхлебнула из своей чашки. Штеффи сидела как на иголках.

— Я исхожу из предположения, что ты правда хочешь продолжить учебу в гимназии? — наконец сказала Хедвиг Бьёрк.

— Конечно.

— И ради этого ты готова чем-то пожертвовать?

Пожертвовать? Штеффи не совсем поняла, но ответила:

— Да.

— Тогда у меня есть предложение, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Я поговорила с ректором, и он, так же как и я, считает, что твоих отметок и способностей хватит, чтобы перепрыгнуть через один год обучения в гимназии. Тогда тебе остается проучиться только два года, всего на один год дольше, чем если бы ты училась до выпускного экзамена в школе, и на этот компромисс комитет помощи мог бы согласиться. Естественно, ты должна пройти материал первого курса гимназии по всем предметам за лето и сдать вступительный экзамен до того, как начнется осенний семестр. Это будет нелегко, но у меня есть идея, к которой я скоро вернусь. Что ты скажешь?

— Фрекен Бьёрк, вы правда думаете, что я справлюсь?

— Иначе я бы не предложила. Есть еще одно условие.

— Какое?

— Ты сама позвонишь в комитет помощи и выложишь им наш план. Речь идет о твоем будущем. Ты уже достаточно взрослая, чтобы нести за себя ответственность.

Штеффи кивнула.

— Теперь я возвращаюсь к моей идее, — продолжала Хедвиг Бьёрк. — Итак, ты должна пройти программу первого курса по всем предметам за лето. Думаю, тебе понадобится помощь. Ты не знаешь, твои приемные родители уже сдали на лето комнаты?

— Не думаю.

— Тогда я хочу, чтобы ты спросила, можно ли нам с подругой снять их, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Пару часов в день я буду заниматься с тобой математикой и биологией. Моя подруга — из Англии, она может давать тебе уроки английского языка. Кстати, вот она на фотографии. Ее зовут Дженис. Она тебе понравится. Немецкий язык ты уже знаешь, а что касается шведского — я прослежу, чтобы ты получила список литературы.