Жорж Сименон - И все-таки орешник зеленеет

В городах чувствуешь себя спокойнее, Цепочки городских огней зажигаются прежде, чем наступят сумерки.

Я завтракаю, потом отдыхаю. В сущности, уже так давно время для меня будто застыло, ничего не происходит, и я лишь хожу по кругу, как цирковая лошадь.

Проснувшись, я сразу же замечаю, что мадам Даван хочет мне что-то сказать.

— Вас ждет мадемуазель Натали…

Любопытно. Месяцами никто ко мне не ходил, кроме доктора Кандиля. Письмо Пэт как будто дало толчок. Пришла Жанна. Потом Жак. Вчера Хильда, а сегодня мне докладывают, что здесь Натали.

Они словно сговорились. Все побывали у меня, кроме Жан-Люка.

Я причесываюсь и поправляю галстук. На мне как раз костюм цвета морской волны, а когда Натали была маленькая, она утверждала, что мне больше всего идет синее.

Я направляюсь в гостиную в тот момент, когда она проходит через столовую. Она достаточно долго жила здесь, чтобы чувствовать себя как дома.

Натали подставляет мне лоб.

— Добрый день, Бай...

Я полагал, что Хильда уговорила ее зайти, чтобы доставить мне удовольствие. Но, посмотрев на внучку, я понимаю, что ошибся.

Ее лицо осунулось, вокруг глаз черные круги, губы дрожат, словно она чего-то боится или удерживает слезы.

Положив руку ей на плечо, я веду ее в кабинет. Еще немного, и я посадил бы ее себе на колени, как в те времена, когда она была ребенком.

Она садится напротив меня, и я замечаю, что на ней платье. Это бывает редко. Обычно она носит брюки или мини-юбку со свитером.

Платье она надела специально для меня.

— Что-нибудь неладно?..

Она смотрит на меня испытующе, словно спрашивая себя, до какой степени можно мне довериться. Она никогда не посвящала меня в свои тайны, поэтому я не знаю, с чего начать.

Спрашиваю небрежным тоном:

— Влюблена?.. Она машинально отвечает:

— Была…

— Он уехал?..

Натали пожимает плечами. Может, в последний момент она передумает, встанет и уйдет? Надо удержать ее. Она так нервничает, что на нее больно смотреть.

— Слушай, девочка, ты все мне можешь сказать, даже то, что кажется тебе самым важным…

И она тут же выкладывает самую страшную из своих тайн:

— Я беременна…

Я постарался и глазом не моргнуть, ничем не выдать своего изумления.

— Ты не первая, с кем это случилось, не так ли? А что говорит отец ребенка?

— Его уже нет в Париже…

— Он собирался на тебе жениться?

— Нет.

— И несмотря на это…

— Я сама захотела с ним сойтись… Я думала, он предохраняется...

— А ты убеждена, что беременна?.. Ты была у врача?..

— Вчера утром…

— У Кандиля?

— Нет… У одного врача на бульваре Сен-Жермен…

— Ты кому-нибудь уже сказала?

— Жанне вчера вечером… — В ее голосе звучит досада. — Она не поняла…

— Чего не поняла?

— Что я отказываюсь избавиться от ребенка…

Я удивился, как, должно быть, и моя бывшая жена.

— Она говорит, что я еще слишком молода, да еще такая худая, едва сформировалась, роды могут быть неудачными. К тому же этот ребенок всю жизнь будет для меня обузой…

Она пристально смотрит на меня, и я стараюсь не отводить глаз.

— А вы тоже так думаете?

Нужно отвечать, иначе я потеряю ее доверие, только что зародившееся и, должно быть, еще совсем хрупкое.

— Нет…

Она просияла.

— Вы считаете, что я могу оставить ребенка?

— Конечно…

— И это не испортит мне жизнь?

— Мы устроим так, чтобы ничего не испортить…

— Каким образом?

— Пока не знаю… Надо подумать… Кто тебя надоумил прийти ко мне?

- Хильда… Я позвонила ей сегодня утром, — чтобы встретиться в кафе… Она обещала ничего не говорить моему отцу…

— Ты не хочешь, чтобы он знал?

— Пока нет... Он так увлечен своей новой галереей... Живет в мечтах… Я не имею права…

— А как думает Хильда?

— Колеблется. То склоняется на сторону Жанны, то соглашается со мной… Она ведь вчера была у вас… Вы произвели на нее сильное впечатление… Любопытно: она в восторге от этой квартиры… Она находит, что вы сохранили молодость и широту взглядов…

— А ты этого не считала?

— Может быть…

— На что же ты надеялась, когда шла ко мне?

— Не знаю… В сущности, ни на что… Пришла, будто в воду бросилась…

— Вечером я позвоню бабушке…

— Я постараюсь уйти… В котором часу вы позвоните?

— А в котором часу вы обедаете?

— В половине девятого… Случается, что и в девять… Она иногда поздно возвращается из редакции…

— Тогда я позвоню около десяти… Она знает, что ты пошла ко мне?

— Нет… Знает только Хильда…

— Она тебя провожала?

— Как вы догадались?

— Где она сейчас?

— Ждет меня в баре на улице Кастильоне… Значит, вы действительно думаете, что я могу…

— Что ты можешь оставить ребенка?! Черт побери!..

По ее щекам потекли слезы. Передо мной и в самом деле сидит всего лишь девочка.

— Простите… Это оттого, что мне стало легче. А вам удастся убедить Жанну?

— Не сомневаюсь.

— Когда мне опять прийти?

— Ну, дня через два.

— Почему через два?

— Потому что я должен навести справки.

— Насчет чего?

— Насчет того, как устроить будущее… Она все еще колеблется, потом шепчет!

— Я вам верю…

Не могу удержаться, чтобы не спросить,

— Этот парень был у тебя один? Она кивает головой.

— Он иностранец?

— Нет, но он живет в Марокко…

— Ты его не любишь?

— Ненавижу.

Мы молча смотрим друг на друга. Мне больше нечего сказать. Ей тоже. Она встает первая, обнимает меня и целует в обе щеки. — Спасибо, Бай … Я никогда этого не забуду.

— Иди к Хильде и скажи ей, что и я считаю ее очень симпатичной.

— С ней могло случаться то же, что и со мной… Она сделала то же самое… Так же как и я, сама захотела сойтись…

— Знаю…

— До свидания, Бай… Можно, мне прийти послезавтра в это же время?

— Буду тебя ждать.

Провожаю ее до лифта и смотрю, как она исчезает вместе с кабиной. Пока не знаю, что буду делать. Раздумываю. Кому позвонить первому? Сажусь в кресло и набираю номер Кандиля. Сейчас он как раз принимает больных. По утрам он бывает в американской больнице в Нейи, где у него обычно двое или трое пациентов. Через полчаса он пойдет с визитами.

— Алло… Я вас не отрываю от дела?.. У вас больной?..

— Перре-Латур?

— Да… Вы не свободны сегодня вечером?

— Только не в обеденное время…

— Я хотел бы поговорить с вами по важному и довольно срочному делу…

— Я освобожусь в десять часов, может быть, немного позже… Хотите, приеду в это время?

— Пожалуйста…

— Тогда до вечера…

Сидя в кресле, я гляжу перед собой. И вижу свою внучку, ее бледное, испуганное лицо и ищу для нее выход. Может быть, Жанна отчасти и права. Что касается медицинской стороны дела, то здесь не мне решать. А остальное? Конечно, такая девочка с ребенком…