Ясуси Иноуэ - Сны о России

Юрты у них зимние земляные, а летние на столбах, вышиною от земли сажени по три, намощены досками и покрыты еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам.

Питаются камчадалы рыбою и зверем. Едят рыбу сырую; на зиму запасают ее, складывая в ямы и засыпая их землею; и та рыба изноет, и тое рыбу вынимая кладут в колоды и наливают водою, и разжегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают. И ту рыбу с тою водою размешивают и пьют…

Посуду деревянную и глиняные горшки камчадалы делают сами, а кроме того у них есть посуда левкашеная и олифляная, которая приходит к ним с острова, а под которым государством тот остров, того не ведают».

Упоминаемый в докладе Атласова «остров, а под которым государством тот остров, того не ведают», — это Япония, а «олифляная» посуда — очевидно, японская лаковая посуда, которая через курильских айну попадала на Камчатку.

Оставив селение камчадалов на реке Камчатке, Атласов переправился через реку Ичу и двинулся дальше на юг, пока не достиг поселения курилов. Дела здесь шли негладко, Атласову приходилось вступать в кровопролитные сражения, захватывать остроги. Курилы были не кем иным, как айну с Курильских островов.

Обследование Атласовым Камчатки продолжалось около трех лет: с 1697 по 1699 год. Благодаря этим рискованным экспедициям Атласов снискал себе немеркнущую славу первооткрывателя Камчатки и прибавил к ней славу первого составителя этнографического отчета о камчадалах. Но его заслуги не ограничиваются таким крупным деянием, как открытие Камчатки. Во время пребывания на берегу реки Ичи он узнал, что в ближайшем камчадальском селении живет иноземец, потерпевший кораблекрушение и попавший в плен к камчадалам. Когда его привели, Атласов увидел перед собой человека с внешностью, какой он до сих пор не видывал. Иноземец рассказал о себе следующее на камчадальском языке, который он выучил за время пребывания в плену:

«Родом я из города Асака. Отец занимался торговлей, звали его Дэсса. Я служил в доме сына господина Авадзи, который тоже проживал в Асака. Однажды отправился с караваном в тридцать судов в город Индо, расстоянием от Асака с семьсот верст. На корабле, на котором я плыл, было пятнадцать человек экипажу и груз риса, рисовой водки, ткани, сахара и других товаров. В море флотилию разнесло бурей, наш корабль погнало на восток и носило ветром двадцать восемь недель. Чтобы не погибнуть, пришлось срубить мачту вместе с парусами, причем потонуло два человека. Прибило нас к камчатскому берегу, где жили курилы. На нас напал отряд человек двести курилов, и нам с трудом удалось избежать смерти ценой раздачи всех наших товаров. Двое наших, которые ослепли во время бури, были убиты, остальных курилы оставили у себя и только меня почему-то привели в камчадальский поселок. И вот прошел уже целый год, как я нахожусь в плену у камчадалов».

Об этом инородце Атласов докладывал Сибирскому приказу:

«Полоненик, которого на бусе морем принесло… подобием кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн. Увидев у русских образ божий, зело плакал и говорил, что у них такие образы есть тоже. Себя он называл индейцем, а про свою страну рассказывал, что в их земле палаты ценинные, а у царя де индейского палаты серебряны и вызолочены».

В июле 1699 года Атласов возвратился в Анадырь, прихватив с собой иноземца. Затем вместе с ним отправился в Якутск, но, поскольку у последнего, несмотря на меховые унты, на шестой день распухли и стали сильно болеть ноги, Атласов приказал вернуть его в Анадырь и привезти в Якутск после того, как выздоровеет.

Спустя несколько месяцев иноземец был препровожден в Якутск, где при допросе впервые стало ясно, что он японец, зовут его Дэнбэй, что город Асака — это Осака, а Индо — Эдо.

Дэнбэй подробно ответил на вопросы чиновника о Японии, о своем плавании, о Камчатке, куда он прибыл после кораблекрушения. Его рассказ перевели на русский язык и в январе 1702 года представили Сибирскому приказу в Москве под названием «Скаски Дэнбэя». Под сообщением Дэнбэй поставил свое имя, написав его азбукой хирагана. [2] Хирагана — японская слоговая азбука. Из письменных документов, касающихся Дэнбэя, сохранились также те части докладов Атласова в Якутской приказной избе в июне 1700 года и в Сибирском приказе в Москве в феврале 1701 года, в которых он рассказывает о Дэнбэе. В одном из них изложено то, что поведал сам Дэнбэй, в другом — записаны доклады в Якутске и в Москве, которые сделал человек, доставивший Дэнбэя с Камчатки в Россию.

Все записи о Дэнбэе благополучно пролежали в государственных сейфах около двухсот лет и были официально опубликованы не в столь далеком прошлом. В октябре 1891 года историк Н. Оглоблин напечатал статью под названием «Первый японец в России 1701–1705 гг.», в которой цитировал указанные выше старые записи. Так свет узнал имя Дэнбэя. Эти же записи цитирует и упоминает о Дэнбэе Л. С. Берг в работе «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга», опубликованной в 1924 году.

Об Атласове, открывшем Камчатку и «открывшем» японца Дэнбэя, Берг пишет: «Атласов представляет собою личность совершенно исключительную. Человек малообразованный, он вместе с тем обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его, как увидим далее, заключают массу ценнейших этнографических и географических данных. Ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII века, не исключая и самого Беринга, не дает таких содержательных отчетов».

В самом деле, Атласов был именно таким человеком, но были у него и отрицательные качества авантюриста, которые особенно проявились в последний период его жизни после покорения Камчатки. За свои заслуги Атласов был произведен в сотники. Его вновь направили на Камчатку но по пути он напал на торговое судно, ограбил его, за что был посажен на несколько лет в тюрьму. В 1706 году его выпустили на волю, восстановили в чинах и снова отправили на Камчатку, однако у Атласова не ладились отношения с подчиненными казаками, и вновь нависла над ним угроза тюремного заключения. Во время большого казачьего бунта в 1711 году восставшие казаки убили его сонного.

В конце 1701 года Дэнбэя препроводили из Якутска в Москву. В январе 1702 года Сибирский приказ на основе сообщений Дэнбэя составил доклад, в котором описывалось географическое положение Японии, местонахождение золотых и серебряных рудников, государственный строй, вооружение, религия, обычаи, ремесла и т. п. Так в России впервые были получены данные о Японии, непосредственно сообщенные японцем. Восьмого января 1702 года Дэнбэя принял Петр Первый в селе Преображенском. Петр Первый издал специальный указ о взятии Дэнбэя на государственный кошт, об открытии школы японского языка и назначении в нее Дэнбэя учителем. В то время в России уже было, по-видимому, кое-что известно о Японии благодаря описаниям европейских миссионеров, однако для Петра Великого непосредственная встреча с японцем и услышанный из его уст рассказ о Японии, безусловно, явились волнующим событием немаловажного значения.