Сара Уотерс - Бархатные коготки

— Вы очень любезны, — ответила я серьезно. — Но, знаете, ваши похвалы относятся к мистеру Баннеру, потому что речь, всю целиком, составил именно он. — Я потянула Ральфа за руку. — Ральф, это миссис Костелло, сестра мисс Раймонд, вдова. Ей очень понравилась твоя речь.

— Это правда, — подтвердила миссис Костелло. Она протянула руку, Ральф взял ее, мигая и заглядывая миссис Костелло в лицо. — Я всегда понимала, что мир устроен несправедливо, но до сих пор не видела возможности его изменить…

Сами того не замечая, они не расцепляли рук. Оставив их, я присоединилась к Энни, мисс Раймонд и Флоренс. Энни положила руку мне на плечо.

— Поездка с лекциями, а? Вот так-так! — Она повернулась к Фло: — Как ты на это посмотришь?

С тех пор, как я сошла с помоста, Флоренс ни разу мне не улыбнулась, теперь не улыбнулась тоже. Когда она наконец заговорила, голос ее прозвучал печально и растерянно — словно бы она удивлялась собственной ожесточенности.

— Я была бы за, если бы была уверена, что Нэнси согласна с собственными речами, а не повторяет их, как… как чертов попугай!

— Ох, Флорри, как не стыдно… — беспокойно оглянувшись на мисс Раймонд, произнесла Энни.

Я ответила Флоренс долгим пристальным взглядом и отвернулась; удовольствие от речи, от приветственных возгласов было испорчено, на сердце сделалось тяжело.

В палатке тем временем наступила относительная тишина: ораторов на трибуне не было и народ воспользовался перерывом, чтобы выглянуть на солнышко и замешаться в суету на лужайке.

— Что, если нам присесть? — весело предложила мисс Раймонд.

Мы двинулись к пустому ряду сидений, но тут ко мне подлетела какая-то девочка.

— Простите, мисс, — сказала она. — Это вы та девушка, которая выступала с речью? — Я кивнула. — У палатки стоит одна леди; спрашивает, не выйдете ли вы с ней переговорить.

Энни со смехом подняла брови.

— Небось еще одно приглашение выступить с лекционным туром? — предположила она.

Я глядела на девочку и колебалась.

— Леди, говоришь?

— Да, мисс, — отвечала девочка уверенно. — Леди. Одета шикарно, глаз не видно из-за шляпы с вуалью.

Я вздрогнула и покосилась на Флоренс. Леди в вуали: я знала только одну женщину, подходившую под это описание. Значит, Диана все же меня заметила, наблюдала во время речи и теперь… кто знает, какая странная идея могла прийти ей в голову? От этой мысли меня пробрала дрожь. Когда девочка пошла прочь, я повернулась ей вслед. Флоренс тоже сдвинулась с места и проводила ее взглядом. В углу палатки, где откинутое полотнище образовывало выход, лежал прямоугольник солнечного света, такой яркий, что мне пришлось сощуриться и замигать. На краю этого прямоугольника стояла женщина, лицо ее, как описывала девочка, было скрыто за широкополой шляпой и сеточкой вуали. Под моим взглядом она подняла руки и откинула вуаль. Я увидела ее лицо.

— Почему ты сидишь? — холодно спросила Флоренс. — Не иначе как она явилась позвать тебя обратно в Сент-Джонс-Вуд. Там тебе больше не придут в голову мысли о социализме…

Я обернулась к Флоренс, и она при виде моих бледных щек изменилась в лице.

— Это не Диана, — шепнула я. — О Фло! Это не Диана…

Это была Китти.

Я стояла как громом пораженная. Я встретила сегодня двух своих прежних любовниц, и вот явилась третья, а вернее, первая; моя первая и настоящая любовь, подлинная, самая большая — любовь, разбившая мне сердце, любовь, после которой я утратила способность пылко любить…

Не глядя больше на Флоренс, я поспешила туда, встала рядом и потерла глаза, смотревшие против солнца. Когда я снова их открыла, ее окружили сотни подвижных светящихся точек.

— Нэн, — сказала она и нервно улыбнулась. — Ты меня, надеюсь, не забыла?

Ее голос слегка дрогнул, как бывало иногда в мгновения страсти. Выговор сделался чище, утратив прежнюю колоритность.

— Забыть тебя? — проговорила я, когда ко мне вернулся дар речи. — Нет, просто я очень удивилась.

Я глядела на нее и нервно сглатывала. Глаза у нее были все такие же карие, ресницы темные, губы розовые… И все же она переменилась. Это было заметно сразу. Вокруг рта и на лбу появились одна-две морщинки — свидетельство лет, прошедших с тех пор, когда мы были любовницами; отросшие волосы были собраны в высокую, отливавшую глянцем прическу. С морщинками и этой прической она не походила больше на прехорошенького мальчишку; девочка-посланница, назвавшая ее «леди», была права.

Китти изучала меня так же пристально. Наконец она произнесла:

— Ты очень изменилась…

Я пожала плечами.

— Конечно. Тогда мне было девятнадцать. А теперь — двадцать пять.

— Двадцать пять тебе исполнится через две недели. — Ее губы чуть дрогнули. — Видишь, я помню.

Я чувствовала, что краснею, и не могла открыть рта. Китти посмотрела мимо меня, в палатку.

— Представь себе, как я удивилась, когда недавно сюда заглянула и увидела тебя на подмостках, произносящей речь. Никогда бы не подумала, что ты кончишь тем, что будешь защищать с трибуны права рабочих!

— Я тоже. — Я улыбнулась, она ответила улыбкой. — Как ты здесь оказалась?

— Я снимаю комнаты в Боу. Всю неделю только и слышала, что надо быть в воскресенье в парке — такое там готовится грандиозное событие.

— Да что ты?

— Да-да!

— И… ты здесь одна?

Ее взгляд скользнул в сторону.

— Да. Уолтер сейчас в Ливерпуле. Вернулся к работе театрального менеджера, владеет там на паях концертным залом, снял для нас дом. Когда там закончится ремонт, я к нему поеду.

— Ты по-прежнему выступаешь?

— Не так часто. Мы… у нас был совместный номер…

— Знаю. Я вас видела. В Миддлсексе.

Ее глаза округлились.

— В тот раз, когда ты встретила Билли-Боя? О Нэн, если бы я знала, что ты на меня смотришь! Когда Билл вернулся и рассказал, что виделся с тобой…

— Долго я не просидела.

— Что, мы так плохо выступали?

Она улыбнулась, но я качнула головой:

— Не в этом дело.

Ее улыбка увяла. Чуть погодя я спросила:

— Значит, ты теперь не часто появляешься на сцене? Почему?

— Ну, Уолтер теперь по горло занят работой импресарио. И кроме того… мы это не афишируем, но у меня пошатнулось здоровье. — Она колебалась. — Я ждала ребенка…

Эта мысль меня ужаснула.

— Мне очень жаль, — сказала я.

Она пожала плечами.

— Уолтер был разочарован. Но теперь все забыто. Просто у меня сейчас меньше сил, чем прежде…

Мы замолчали. Покосившись на толпу, я снова обратила взгляд к Китти. На ее щеках выступил румянец.

— Нэн, Билл мне рассказывал, что, когда вы встретились, на тебе… в общем, ты была одета мальчиком.

— Все верно. Мальчиком.

Она одновременно хихикнула и нахмурилась, не понимая.

— И еще он сказал, что ты живешь с… с…