Алексей Слаповский - Пыльная зима (сборник)

С этой минуты он потерял интерес абсолютно ко всему, на дежурствах дремал или бесцельно смотрел в окно, как проходят люди, если это было днем, как темнеет небо, если вечером, и как ничего не видно – если ночью. Питался он чаем, кефиром, хлебом и больше, кажется, ничем. Однажды он разложил свой скудный ужин и поставил кружку с чаем на какой-то замызганный журнал, невесть как здесь оказавшийся. Взяв же кружку, вдруг подумал: а не разучился ли он читать? Мысль глупая, смешная, но раскрыл журнал с некоторым испугом. Нет, все в порядке, узнает буквы, узнает слова, а вот какая-то знакомая фамилия над рассказом с интригующим названием «Технология самоубийства». Неделин вспомнил: это тот самый корреспондент, который брал у него интервью, когда он стал певцом Субтеевым. Значит, уже литературой занялся? Неделин начал читать. Это был, собственно, не рассказ, а жизнерадостная болтовня о предмете, в котором автор явно ничего не смыслил. Например: «Одинокому человеку непременно нужно завести собаку. Когда эта бессловесная тварь лает и скулит у тебя под ухом в половине шестого утра, просясь на улицу для совершения утреннего туалета, не станешь лежать и размышлять о бренности наступающего дня: и досадуешь на собаку, и жаль ее, суку такую, всю свою собачью жизнь отдавшую твоему попечительству, и благодарен ей за то, что она не может без тебя жить. Не знаю, учитывает ли это статистика самоубийств, но мне почему-то думается, что самые одинокие и разочарованные люди не кончают с собой, если у них есть собака. Он стоит страшным вечером у открытого окна на четырнадцатом этаже, смотрит в заманчивую пропасть, ведь так просто, так быстро! – но тут собака подходит и тыкается носом под коленку, он оборачивается и вспоминает, что в случае его смерти собаку некому будет вывести поссать, – и откладывает свое решение как минимум до утра, а может, и навсегда. Конечно, он может отдать кому-нибудь собаку и покончить-таки с собой, но это будет уже самоубийство человека без собаки…»

«Дурак», – сказал Неделин автору, швырнул журнал в угол, а на другой день поехал на Сенной рынок, где, он знал, продают щенков. Продавали большей частью сомнительных щенков, выдавая их за овчарок, продавали откровенных дворняжек, но были и благородные, и даже с родословными: терьеры, пудельки, колли. На пушистого щенка колли и нацелился сперва Неделин, рядом стояла взрослая собака, демонстрируя благородство и изящество, а Неделин ведь всегда любил благородство и изящество. Но почему-то прошелся еще – и увидел на руках у полупьяной старухи вислоухого пятнистого щенка.

– Возьми, мужчина, – сказала старуха. – Настоящая кавказская гончая овчарка. Стоит двести, продаю за червонец. Возьми, а то утоплю.

И Неделин купил этого щенка.

Поначалу он доставлял немало хлопот: гадил и делал лужи где попало. Но очень скоро он научился терпеть от прогулки до прогулки. Неделин и на работу брал его – вернее, ее – оказалась сучка, кличку он ей дал Диана, а проще – Динка. Достал книжку об уходе за собаками, изучил правила кормления, выгула и дрессировки. Кормил лучше, чем себя, – мясом, а мясо где взять, кроме как на рынке, а на рынке – цены.

В общем, много хлопотал над своей Динкой и очень ею утешался, подумывал уже о том, чтобы завести еще одну собаку – чтобы было больше хлопот и больше утешения. Но как подумал, так и раздумал, понял, что никакую другую собаку не будет любить больше Динки – с ее круглыми темно-коричневыми глазами, виляющим хвостом и заливистым лаем, которая ночью ложится с ним в постель, и Неделин не прогоняет ее, хотя это и запрещено в книге про собак; он, засыпая, чешет ей за ушами, гладит брюшко, а Динка урчит.

Неожиданно пришла соседка:

– Добрый вечер. Извините, увидела с балкона, что у вас свет. Не поможете мне кость разрубить? Купила дурацкое мясо с костью, не влезает в кастрюлю. Поможете?

– Конечно, – сказал Неделин.

Динка тоже что-то сказала своим лаем и полезла женщине под ноги, виляя хвостом.

– Красавица ты моя, – сказала женщина.

– Дворняга.

– Все равно красавица. Как нас зовут?

– Диана. Динка. А вас, извините? А то неудобно даже, сколько уже соседи.

– Ирина.

– Сергей. Сейчас мы вам порубим вашу кость.

Неделин взял топорик и пошел рубить кость.

– Какое паршивое мясо! – говорила женщина.

– А что сейчас не паршивое?

– Действительно.

И они стали говорить о паршивости времени – оба оказались уязвлены этой паршивостью. Разговора хватило и на то, чтобы попить чаю после рубки кости, и на то, чтобы после чая просто посидеть, неторопливо вслушиваясь друг в друга.

Остальное произошло очень быстро. Они стали захаживать друг к другу все чаще. Светланка, дочь Ирины, очень полюбила Динку, к Неделину относилась терпимо, задав однажды матери вопрос:

– Замуж, что ли, за него хочешь?

– Ты что? – удивилась Ирина.

– А что? Не век одной-то куковать. И ребенку отец нужен, – с ехидством повторила Светланка неведомо чьи слова.

– Ни за кого я замуж не собираюсь! – отрезала мать.

Однажды Неделин пришел с бутылкой шампанского и сказал, что у него день рождения. Ирина быстренько приготовила яблочный пирог-пятиминутку, подарила Неделину хорошую книгу, Светланка тоже сделала подарок: талантливый рисунок из сказки про Снежную королеву.

Выпив шампанского, Неделин, волнуясь, путаясь, сказал Ирине, что он давно уже что-то чувствует, проще говоря, она ему очень нравится, еще проще говоря – он ее любит, такие вот дела.

Ирина сказала, что это очень приятно, когда в этом мире существует все-таки любовь, и любовь может спасти, так получилось и совпало, что она тоже давно уже чувствует интерес к Неделину, проще говоря, он ей нравится, еще проще – она его, кажется, тоже любит.

– Это неправда, – сказал Неделин.

– Почему же?

– Меня нельзя любить. Меня никто никогда не любил.

– Не может быть.

– Я точно говорю…

– Значит – не разглядели.

– Наоборот. Но любовь – слепа! – банально сказал Неделин. – Поэтому может быть, может быть…

И пошел.

– Куда ты? – спросила Ирина.

– А? Я так… Ничего…

Поздним вечером он позвонил в дверь Ирины. Дверь открылась. Динка тут же шмыгнула в квартиру, привыкшая заходить туда, как в свой дом.

– Присмотрите за Динкой, – сказал Неделин. – Мне надо срочно уехать.

– Так поздно?

– Она собака умная, вам с ней хлопот не будет.

– А куда вы едете?

– Так… Дела.

Через пять минут Ирина, словно опомнившись, выскочила в коридор, звонила в дверь Неделина, стучала кулаками и ногами, каким-то чутьем понимая, что – поздно.

А Неделин, стоя внизу с чемоданом в руке, слышал это – и ему было жаль, ему хотелось вернуться. И он, пожалуй, вернется, но не сейчас, сейчас он должен уехать, ему надо… – впрочем, что ему надо, он решит в дороге.