Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов

Другая же история имеет отношение к соперничеству Иерусалима и Тель-Авива. Рассказал ее нам директор зоопарка, очень симпатичный (как и все, кто здесь работает) человек по имени Шай. Все началось с того, что в Иерусалим доставили двух белых носорожиц. К животным этим можно относиться по-разному, но Шай нас уверял, что обе — красавицы каких поискать. Носорожицы эти вошли в пору цветения, но оплодотворить их было некому — увы. И тут сообразили, что в Рамат-Гане (позабыли мы напомнить, что это часть большого мегаполиса под общим названием Тель-Авив) есть носорог — ну чистый Дон Жуан. И после соответственных переговоров этот образец мужских достоинств прибыл в Иерусалим.

— Но вы же знаете, — сказал нам Шай, — ведь эти тель-авивцы, стоит им проехать Шар-Агай (въезд в Иудейские горы), и с ними что-то происходит. Вот и наш Ромео впал в совершенную прострацию: как ни выступали перед ним наши красавицы и как ни шевелили своими роскошными филейными формами, а он стоит, этот, с позволения сказать, гусь, и ничего не хочет предпринять. День — ничего. Два — ничего. А между тем время, отведенное природой для зачатия носорожиков, катится к концу. И тогда смотрителю носорогов пришла в голову гениальная мысль. Сел он, как со значением подчеркнул Шай, в свою собственную машину, помчался в Рамат-Ган, дождался, пока некий мужского пола носорог совершил утренний туалет, собрал лопатой эти экскременты и поспешил обратно в Иерусалим. А там он раскидал этот навоз по территории, где так напрасно млели носорожицы и каменел упрямый носорог. Но стоило ему учуять запах возможного соперника, как он взъярился, всякую задумчивость стряхнув, — и понеслось!

Он кинулся на самок, словно молодой солдат, приехавший в деревню на побывку. Он их покрыл со всем старанием известного заезжего производителя и оправдал свою гастроль сполна: в вольере теперь ходит носорожик дивной красоты и нежности. И никогда он не узнает, чему он обязан своим появлением на свет.

Итог сей благоуханной (в полном смысле этого неоднозначного слова) истории подвел Шай. «Понимаете, — сказал, пожав плечами, этот иерусалимец, — дело в том, что тельавивцу, чтобы как-то действовать, необходимо хоть немножечко дерьма».

Еще нас потянуло рассказать, что в Иерусалиме, в самом центре, некогда располагалась лаборатория (а после переехала куда-то), которая занималась противоядиями. Укусил вас, например, какой-нибудь свирепый насекомый зверь, ан есть уже спасительная сыворотка некая, в которой за основу, кстати, взят как раз убойный яд напавшего злодея. Именно поэтому там содержали много скорпионов и других подобных тварей, в изобилии там были также змеи ядовитые. Еще там почему-то двух рысят кормили, крокодильчик имелся и другая живность.

Но история — о змеях. Наш приятель там работал их кормильцем. Он еще и клетки убирал и змей уже ничуть не опасался. (Тут необходимо сообщить, что он уволен был впоследствии по изумительной причине: дважды укусила его эфа, чей укус заведомо смертелен, а приятелю — ну хоть бы хны. Его уволили, чтоб он науку не компрометировал своей бесчувственностью подлой.) Однажды мы к нему зашли, когда он подопечным тварям щедро скармливал мышей. Живых, естественно. Держал в руках коробку с мышками и змеям их кидал. Ему это привычно было, мы старались не смотреть. Но вдруг увидел и, что он сперва с размаху мышку бьет о плиты каменного пола, а потом только кидает змеям. Тут мы отошли подальше (все равно все время слышали: шмяк, шмяк), а только он освободился и мы решили покурить, его немедленно спросили, зачем он так именно делает. А это, объяснил он нам, такой в террариуме принят акт милосердия: те змеи, для которых он сначала мышек бьет о камень, — не глотают пищу, а жуют, и он мышей таким кошмарным образом от лишнего мучения освобождает. Признаться, мы ушли от него в легком потрясении. Нам стало ясно, что Творец довольно часто поступает так и с нами, только мы этого не понимаем.

Но оставим эту философскую идею, лучше нам поговорить о тех созданиях, из-за которых лаборатория возникла. В Израиле довольно много водится малоприятных пауков, тарантулов, скорпионов, фаланг, змей и прочей нечисти. Но ежели не бегать босиком по полям, пескам, лесам и горам, то опасности они не представляют, так же как волки, лисы, дикобразы, гиены и шакалы, кабаны и даже леопарды, — если вам, конечно, не придет в голову желание потрогать этих милых зверюшек. Антилоп, газелей и оленей можно видеть всюду, и порою они даже забегают в города. Надо заметить, что Израиль, а в особенности — рыбные пруды на севере его, — излюбленное место перелетных птиц на их пути из Европы в Африку и обратно. По весне в небе можно наблюдать изумительной красоты птичьи балеты — куда там Петипа! А некоторые из перелетных птиц, журавли к примеру, уже сообразили, что лететь отсюда в Африку им совершенно ни к чему, и остаются на зимовку здесь. Наверное, потому, что здесь приятнее.

Глава 36

Теперь мы хотим рассказать о нескольких местах, связанных с людьми, которые сыграли роль не только в израильской, но и в русской истории.

Подымаясь от Кирьят-Шмоне к Метуле — самому северному, стоящему прямо на ливанской границе, местечку, слева от дороги сразу за поворотом в сторону киббуца Кфар-Гилади и колледжа Тель-Хай, на горе, за линией кипарисов вы увидите большого каменного льва с задранной вверх оскаленной пастью. Это памятник на могиле Иосифа Трумпельдора со товарищи, погибших здесь, в Тель-Хае, в 1920 году.

В Израиле его имя известно каждому, а в России — почитай что никому. Меж тем он был герой Русско-японской войны, георгиевский кавалер и даже первый за всю историю российской армии офицер-еврей. Под Порт-Артуром он был тяжело ранен, потерял левую руку, но после госпиталя настоял на том, чтобы вернуться в строй, и продолжал воевать одноруким. А толстовец был — заядлый и отпетый, но из графских сочинений о совместном братском проживании идею вынес чисто личную: вот так евреям надо жить в земле Израиля. Свою же роль в такой заветной жизни понимал он очень ясно: охранять и защищать еврейские коммуны.

И в 1912 году (уже за тридцать ему было) он приехал в Эрец-Исраэль. Работал он в киббуце Дгания, о котором мы уже писали, но свою мечту сполна осуществил: создал отряды самообороны в Галилее. Однако началась Первая мировая война, остаться в стороне Иосиф Трумпельдор не мог. Он предложил британцам собрать добровольческий отряд евреев, чтобы драться с турками. Но по законам Англии не допускались в армии любые иностранцы, и на предложение сколотить подсобный транспортный отряд — он согласился. Командовал, естественно, отрядом английский полковник, но в боях — Иосиф Трумпельдор. И под огнем, в тяжелых затяжных сражениях прямо в окопы доставляли его люди и еду, и воду, и патроны со снарядами. Хотя отряд его имел название не столько мирное, как чуть насмешливое для войны — «Отряд погонщиков мулов».