Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов

Летом 1917 года кинулся в Россию этот однорукий русский офицер. Он был уверен, что уговорит Временное правительство разрешить создание еврейского полка: мы, дескать, повоюем за Россию, на кавказском фронте турок основательно потрепем, а потом, уж извините, двинем в Эрец-Исраэль. Что ничего из этого не получилось, ясно каждому, но грянула Октябрьская заваруха, и большевики, покуда мало что соображая, — разрешили сколотить еврейский полк. И Трумпельдор немедленно собрал его. Но тут большевики опомнились, полк был распущен, а организатор — арестован. Нет, его довольно быстро выпустили, вскоре он уехал в Палестину, но какое счастье, скажем мы сегодня, что разогнан был этот еврейский полк: ведь свободно мог он быть употреблен, как пресловутые латышские стрелки! Об этом думать страшно даже и сейчас.

*

Всегда с евреем очень сложно,

поскольку очень очевидно,

что полюбить нас – невозможно,

а уважать - весьма обидно.

Итак, Иосиф Трумпельдор с его немыслимой энергией и сказочным авторитетом — снова на земле Израиля. Год на дворе — уже 1920-й, и что это год его последний, Трумпельдор, естественно, не знает. А арабские повстанцы в это время, яростно воюя в Сирии с французами, отнюдь были не прочь и погромить евреев заодно, и Трумпельдор опять вернулся в Галилею, чтобы там создать отряды для защиты поселений. И успел. А тут и подошли арабы. Бой не сразу разгорелся, шли переговоры с вожаками, и внезапно вспыхнула шальная перестрелка. Трумпельдора пулей ранило в живот. Он приказал себя перевязать, весь день руководил неравным боем, а когда арабы отступили — разрешил везти себя в больницу. Умер он еще в дороге.

Есть легенда, будто перед смертью он успел сказать: «Хорошо умереть за родину». Но ходят слухи, что слова эти ему приписали потом, а на самом деле он прошелся по поводу стычки отменным русским матом.

В самом Тель-Хае есть музей, где любознательный турист может при желании окунуться в атмосферу тех дней. По другую сторону шоссе расположен Музей фотографии, который также благожелательно рекомендуется вниманию читателя.

В месте, которое называется Наараим, там, где речушка Ярмук впадает в Иордан, стоит вторая в стране Израиля электростанция (первая находится на Ярконе, в Тель-Авиве). Мысль, что независимость есть сионизм плюс электрификация всей страны, пришла в голову Петру (в Израиле стал он Пинхасом) Рутенбергу — человеку, сыгравшему в истории обеих стран не последнюю роль. Эсер-боевик, он 9 января 1905 года спас, накрыв своим телом, попа Гапона — того самого священника, который… впрочем, все и без того знают это имя, других Гапонов в российской истории не было. Руководствуясь знаменитой гоголевской фразой, Гутенберг, после того как Гапона спас, его же и убил. Но не сразу, а когда выяснилось, что Гапон работает на охранку. Сам же Рутенберг отбыл в Италию, где свел ряд интересных знакомств — с Муссолини, например (тот еще не был дуче и фашист, а был душка и социалист).

В Италии он изобрел новый способ строительства плотин (был инженером этот боевик) и стал богатым человеком. И в Италии вернулся он в еврейство (некогда крестился для женитьбы), по собственной воле пройдя суровый и унизительный средневековый ритуал покаяния: через его распростертое на пороге тело переступали люди, выходя из синагоги, и на положенном числе ударов плетью он упрямо настоял.

Рутенберг был человек с крутым и сильным характером, и, как можно было догадаться по случаю с Гапоном, слова у него не расходились с делом. Известие о февральской революции в России застало его в Америке, уже был он убежденным сионистом, но эсеровский вирус, полузаглохший в его крови, повлек Рутенберга в революционный Питер. А там старый приятель Керенский сразу же назначил его помощником губернского комиссара.

Оглядевшись вокруг, Рутенберг со свойственным ему лаконизмом сказал: «Всю неминуемую катастрофу можно запросто предотвратить. Для этого нужно повесить всего двоих: Ленина и Троцкого». Удивительно, скольким людям приходила в голову эта простая мысль, но, увы, никто ничего не предпринял (Керенский — тот, услышав, чуть сознание не потерял). Так что вся российская история покатилась туда, куда ей и было предназначено катиться. Руководивший обороной (не слишком удачной) Зимнего дворца Рутенберг был арестован, провел полгода в Петропаловской крепости, но был отпущен после ходатайства Максима Горького. В Израиль он уехал только в 1919 году — уже с подробным планом построения электростанции. Забавно, что в финансовых и политических проблемах небывалого проекта помогли талантливому человеку три английских лорда (все — евреи).

Кроме электростанций Рутенберг основал Электрическую компанию, существующую и по сей день, а также стал главой Национального совета еврейских жителей Палестины — по той причине, что ему доверяли все — и англичане, и евреи, и арабы. Эсеровский вирус спал мирным сном, хотя иногда и поднимал голову или что там у вируса есть.

Так, однажды, когда Бен-Гурион в запальчивости спора повысил голос, Рутенберг, глядя ему в глаза, тихо сказал: «А что это ты на меня голос повышаешь? Ты что, забыл, чем я занимался в России?» И Бен-Гурион умолк, ибо помнил, а также знал, что у этого человека дела не расходятся со словами.

Помер Рутенберг в 1942 году и оставил крупное наследство. Эти деньги целиком пошли на построение Хайфского Техниона… Глядя на электрические провода, столбы и все такое прочее, вы теперь не можете пожаловаться, что не имеете необходимой информации о том, как появились в Израиле эти захватывающие туристические объекты.

Глава 37

Прежде чем мы двинемся дальше, необходимо сообщить благосклонному читателю, что после Первой мировой войны Ближний Восток поделили между собой Франция и Великобритания. Нет, все-таки скорее Великобритания и Франция. Франции досталось то, что сегодня называется Сирией и Ливаном, а Великобритании — все остальное. Что же касается Палестины, то она досталась Великобритании не просто так, а по решению Лиги Наций с целью учреждения в ней для евреев «национального очага». Именно так сказано в Декларации Бальфура, тогдашнего министра иностранных дел, за что его простому имени перепало от благодарных евреев по улице в каждом населенном пункте Израиля. Он сам о такой чести даже не мечтал.

Точный смысл понятия «национальный очаг» каждый понимал по-своему или, точнее сказать, никто не понимал, но радоваться это не мешало. Правда, не всем, а только евреям. Дележка Ближнего Востока англичанами на государства (надо было как-то пристраивать союзников-арабов) и, таким образом, превращение аморфного этноса в народы породила не только и не столько арабский национализм (он существовал и раньше), сколько национализм местный. На карте мира появились государства, никогда ранее не бывшие, вроде Иордании, а вместе с ней — иорданцы, ранее в природе не существовавшие. Арабы, жившие на территории Палестины, поначалу ощущали себя жителями не Палестины, а Сирии. Но Сирию отдали французам, в то время как Палестина отошла, как мы уже говорили, англичанам.