Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые

Как Вам, господа? Ведь — классно?

В зале раздалось чьё-то испуганное оханье, чей-то глупый неудержимый смех.

Обломы-телохранители уже вплотную придвинулись к нашему столу, застыв на низком старте, в ожидании команды: "Фас!".

Банкин ловко вскакивает со своего места, хватает в руки массивный стул и, недвусмысленно нацелясь им в огромное панорамное стекло, ледяным, абсолютно трезвым голосом, произносит:

— А ну-ка, отошли, козлы драные, подальше. А то такой скандал сейчас закачу — век не отмоетесь.

— Назад, мальчики, уходим, — шипит позеленевший от злости Пупкин, — Мы с этими — потом посчитаемся, по-другому.

Поле битвы осталось за нами — как же иначе?

Погорячились мы с Генкой, конечно, — не все люди, на сцене выступающие, Сникерсами являются. Далеко не все. Ну, у кого язык повернётся "Сникерсом" Юрия Шевчука назвать, Костю Кинчева, Гарика Сукачёва, Андрея Макаревича, Земфиру?

Есть — Сникерсы, а есть — Артисты.

В чём разница? Ну, это просто совсем.

Сникерсам, что главное — публике понравиться, заинтересовать её чем, чтобы та публика денежку регулярно в кассу несла. Для этого и маркетологов можно нанять — а что там, на рынке культурных услуг востребовано? Что продаётся — на Ура? Надо про любовь несчастную спеть? Споём — в три глотки! Надо — пукнуть? Без вопросов — в три жопы!

А, Артисту Настоящему, эта зрительская любовь — второстепенна вовсе.

Артист старается Зрителя своего предостеречь от всякой гадости, совет какой полезный дать, может, даже — научить чему-то полезному:

— Так ли Вы, ребята, живёте? Тем ли ценностям поклоняетесь? Куда путь свой держите? Правильный ли этот путь? Может, там засады впереди — за каждым кустом, или углом каждым?

Вот в этих подходах — и разница между ними: одни — Артисты, другие — Сникерсы.

Посидели мы с Генкой ещё с часик, выпили, в конце даже песенку сердечную затянули:

Не дали песню допеть, сатрапы дешёвые, волки неполноценные, не дали! Раз — и рука на плече тяжёлая лежит, два — и голос казённый раздаётся:

— Товарищи, пройдёмте с нами. Вы задержаны — за нарушение общественного порядка.

Это два сержантика молоденьких за нашими спинами стоят, белозубо улыбаясь и дубинками резиновыми о ладони вежливо постукивая.

Не иначе Пупкин, Сникерс недоделанный, настучал.

В отделении пожилой усталый капитан первым делом начал наши документы пристально изучать:

— Значится, товарищ Банкин, тюменский Вы наш буровик, в Белоруссию следуете? Торопитесь, небось? Ан нет, не получится ничего! Придётся Вам на пятнадцать суток в столице Родины нашей задержаться. Московскому народному хозяйству здоровые неленивые работники — страсть как нужны. Улицы там подметать, или сортиры общественные до блеска зеркального начищать.

Генка хотел было тут же в спор за правду ввязаться, да я те попытки пресёк безжалостно, сильно его по щиколотке пнув.

А капитан, тем временем, уже мои документы просматривает.

— А это что ещё за дела? — Спрашивает, — Что это за "ЗарубежСтрой" такой? И почему на командировочном удостоверении печати военные стоят? "Генерал-лейтенант Кузнецов"- кто это?

Протягиваю я тогда капитану визитку непрезентабельную, что мне перед поездкой во Вьетнам в особнячке одном неприметном вручили — на крайний случай.

Прочёл капитан то, что на визитке было написано, побледнел, со стула приподнялся.

— Что же Вы сразу то не объяснили — в чём дело, — говорит расстроено.

Вышел куда-то на минутку, видимо позвонить. Возвращается, извиняется, улыбаясь заискивающе, документы нам протягивает.

— Извините, — говорит, — Ошибочка вышла, следуйте, товарищи офицеры, по своим делам беспрепятственно.

Выходим с Генкой на улицу, и двухсот метров от отделения не отошли, сзади — визг тормозов. Останавливается чёрная иностранная машина, из неё псы пупкинские вываливают.

— Ну, что, — говорят, — Приплыли, голуби? Сейчас вот и посчитаемся за всё.

Бой мы, конечно, приняли. И не то чтобы его проиграли, но досталось нам гораздо существеннее, чем нашим противникам.

Идём мы с Банкиным по улицам московским, раны зализываем.

А вокруг суета: бабки на каждом углу всякой всячиной торгуют, напёрсточники через каждые пятьдесят метров сидят, пацаны крепкие в чёрных кожаных куртках по делам своим тусуются — туда сюда.

А и в правду — Смутные Времена наступили.

Теплов-покойник накаркал, не иначе.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.

Напечатанный выше "текст" одно время был в Интернете вывешен.

Рецензии пришли всякие: и хорошие, и не очень. Но, в основном, вопросы заинтересованные:

— А что это за стиль такой? И стишки разные по тексту рассыпаны беспорядочно, и идея конечная, смысл однозначный несущая, не видна совсем?

Отвечаю.

Стиль (а может — жанр?) обычный, — "Байки" называется.

Собирается несколько раз в год одна и та же Компания, выпивает немного, вспоминает истории молодости своей.

И из года в год собирается Компания та.

И с каждым разом эти Байки всё более длинными становятся, всё более развёрнутыми, — глядишь, и на Книгу материал набирается.

— А в чём соль, то есть — что сказать то хотел?

Есть вопрос — есть и ответ.

Господа малолетки и малолетицы, уважайте свою Юность!

Сейчас Вам кажется, что живёте Вы скучно, бесполезно, серо….

Но пройдёт лет пятнадцать-двадцать, и эти годы бесцветные будут восприниматься Вами как мечта самая желанная, недостижимая. И байки про эти времена писать будете, и слёзы пьяные, на дружеских вечеринках, ронять.

Любите свою Юность, цените её!

Тук-тук-тук: это почта электронная новое послание принесла:

— А почему, во Времена старинные, о юности ушедшей, Баллады писали? А Вы — байки?

Ответ прост.

Каждое Время, и люди, в это Время живущие, достойны только того — чего достойны, без прикрас всяческих.